В золотых чертогах Вальгаллы

— Долго мне еще в больнице?.. — задает Юля терзающий ее вопрос.

— Ну, еще недельку точно. Потом — посмотрим. Давайте-ка я вас послушаю.

Юля задирает пижаму. Во-первых, тела своего стыдиться не привыкла. Во-вторых, это ж доктор.

После ухода Бориса Петровича, все так же лежа на животе, Юля вспоминает другого доктора.

Даже имени его не знает. Мысленно называет его Локи. И даже себе не может объяснить, почему.

Может, потому что он веселый. Непонятно, почему она так думает. Нет, конечно, смешного в той ситуации было мало. Но по каким-то его словам ей показалось, что он очень смешливый и самоироничный человек. С хорошим чувством юмора.

А может, потому, что он рыжий. Настоящий викинг. Здоровенный, плечистый, с огромными, как лопата, ладонями. Квадратное скуластое лицо, крупный, слегка курносый нос. Тяжелый подбородок с ямочкой посредине. За все время, которое они провели вместе, он ни разу не улыбнулся, но Юле почему-то кажется, что при этом на щеках тоже должны появляться ямочки. И глаза. Юля вспоминает его глаза. Желто-коричневые. Яркие. В ее тогдашнем перемороженном состоянии он весь казался ей сотканным из солнца. Золотистые глаза. Отливающие золотом русо-рыжие волосы. Очень коротко стриженые, так, что на макушке торчат, как у ежика. Наверняка, очень жесткие.

Или, может, он — Локи, потому что бог. Совершил достойное божества деяние. Спас простую смертную. Как пояснил ей Борис Петрович, Юля была в нескольких часах от необратимых изменений в легких. На фоне сильнейшего переохлаждения и стресса крупозная пневмония подобна лесному пожару в жаркое лето. Даже самые эффективные антибиотики могут уже не спасти. Где и как ей теперь искать своего спасителя?

________________________________

Глеб морщится. Все-таки у них в терапии сплошной дурдом. То ли дело в травматологии. Все лежат по кроваткам, такие тихие, смирные.

Достает телефон.

— Жека, ну ты где? Жду возле ординаторской.

— Щас-щас, Глебыч, айн момент. Подожди чутка.

Какая-то баба рядом стервозно орет на кого-то по телефону.

________________________________

— Юлия Юрьевна, но я же без вас не могу, — ноет Рома Серебряков, ее заместитель.

— Рома, я тебе русским языком, как для олигофрена, все объяснила. Что непонятного?

— Владимир Георгиевич не пропустит...

— Тихонов — не твоя забота. С ним я договорюсь... Делай, как я тебе сказала. Отчет мне потом перешлешь. Ясно?

— Ясно, — обреченно бубнит Серебряков.

— Еще вопросы?

— Что ж вы так орете, сударыня? — голос раздается из другого мира, где нет идиотов-заместителей.

Юля отнимает трубку от уха и поворачивает голову.

Он. Локи.

__________________________________

Она. Синелицая снежная королева. Снегурочка, мля. Выглядит значительно лучше. Правда, по-прежнему бледная. Но хоть не синяя. Тонкие черты лица, огромные голубые глаза в обрамлении черных густых ресниц. Цветом таких же, как и длинные, ниже плеч волосы.

Высокая. И худенькая. Непонятно, откуда при этом наросла такая аппетитная грудь.

— Здравствуйте, доктор, — Юля бросает взгляд на бейдж. — Глеб Николаевич. Вы ко мне?

— Нет.

Юля растеряна, а доктор Глеб молчит, разглядывая ее как энтомолог — редкий экземпляр бабочки.

— Я... — Господи, она растеряна, — должна поблагодарить вас. Если бы не вы...

Он отмахивается.

— Не о чем говорить. Всего и делов — скорую вызвать. Хотите — научу, как это делается?

Да он ехидный сукин сын!

— Нет, я так не могу. Мне необходимо вас отблагодарить. Доктор, вы коньяк пьете?

Ну, как сговорились!

— Нет.

— А какой именно коньяк вы не пьете? Хенесси ХО достаточно неприемлем?

И тут он улыбается. Совсем чуть-чуть. Но достаточно, чтобы на щеках появились очаровательные ямочки.

— Хотите поблагодарить меня? Хорошо. Поправляйтесь и забудьте все, что вас так расстроило.

— Нет, так...

— Евгений Петрович, ну наконец-то! Сколько можно тебя ждать.

Глава 3. Светлоокая Брунгильда.

Брунгильда — Согласно древнейшему (скандинавскому) варианту "Песни о Нибелунгах" — валькирия, наказанная богом Одином за непослушание. Она была лишена божественности и погружена в долголетний сон. От этого сна пробудил ее светлокудрый Сигурд. Последний эпизод носит явно космический характер (пробуждение весны).

Шестигранник карандаша медленно перекатывается между ладошками. Ладони — изящные и узкие, пальцы — тонкие, с французским маникюром. Сколько не перекатывай, техника релаксации не помогает. Юля бросает взгляд в монитор. Через пятнадцать минут начнется совещание с главами отделений банка по региону. Показатели за год, конечно, не фонтан. Бывало хуже. Но давно. Ей, с ее опытом и умением безошибочно определять корень проблем, совершенно ясно, что нужно будет говорить. Вопрос не в этом. Вопрос в том, КАК это сказать.

Юлия чувствует, как внутри все буквально закипает. Еще чуть-чуть, и она начнет выдыхать пар. Просто огнедышащий дракон какой-то.

Юлия Юрьевна имела репутацию человека строго, но справедливого. Именно к ней, как к первому заместителю руководителя регионального филиала одного из крупнейших банков, всегда шли со своими обидами те, кому доставалось от более эмоционального и скорого на расправу "большого папочки" — Владимира Георгиевича Тихонова.

Но теперь... Кажется, ударная волна от обрушившейся, разлетевшейся на куски личной жизни вырвалась наружу и грозит смести все вокруг. Криков и скандалов она себе не позволяла, нет. Но от ее тихого голоса у подчиненных волосы уже вставали на голове дыбом, и цвет лица менялся на бледно-зеленый. Никому ничего не прощалось. Ни малейшей ошибки. Ни малюсенького просчета.

И ничего с этим Юлия поделать не могла. Злость просто душила ее. Позвонившему узнать, как ее здоровье Вадиму ответила так, что сама себе удивилась. Какие она, оказывается, знает слова. И откуда, спрашивается? После этого разговора полегчало. Но ненадолго. Как-то резко она вдруг поняла, что Вадим — слизняк. Что она потратила три года своей жизни на недо-мужчину. Лучше одной, чем с таким. И она не получит никакого удовольствия от того, что разделается с ним. Х*р на него, пусть не переживает за свой кредитный портфель, даром он ей не сдался. И вообще, надо придумать новый перспективный план жизни. А пока... Пока надо переждать этот период. Когда все идет кувырком. Неправильно.

Юлия Юрьевна встает, расправляет очередную строгого покроя юбку, сегодня — темно-синюю. Надевает жакет, берет со стола документы. Подходит к висящему на стене зеркалу.

Элегантный темно-синий костюм с серебряной брошью на лацкане. Темно-синие, в тон костюму, лодочки. Гладко убранные назад, в аккуратный пучок, черные волосы. И холодные прозрачно-голубые глаза. Извините, ребята, но вам сегодня достанется по полной программе. Потому что я злая брошенная стерва.

___________________________________

Когда, после совещания, Юля пьет чай у себя в кабинете, к ней заглядывает босс. Собственной перцовой, так сказать.

— Юлечка, у тебя кровь с клыков капает, — Владимир Георгиевич скупо улыбается.

— Одну минуту, сейчас утрусь, — в тон ему отвечает Юля. — Чаю хотите?

— Не хочу. Ну-с, после твоего пламенного выступления ситуация должна в корне измениться.

— Выступление — это ни о чем. Нужны санкции.

— Настаиваешь?

— Вам решать, Владимир Георгиевич. Но по некоторым отделениям это, как мне кажется, совершенно необходимо.

После ухода шефа Юля с кружкой в руке задумчиво вышагивает по кабинету. Так дальше продолжаться не может. Пока она еще держит себя в руках, но что будет дальше...

Открывает стеклянную, с затейливой гравировкой, дверцу шкафа. В глубине матово блестит подарочной упаковкой бутылка Хенесси. А что, собственно?.. Все и так уже неправильно, так почему бы не сделать еще одну глупость?

________________________________

Можно было, конечно, поискать его в больнице. Но Юля решила, что логичнее встретиться там, где все начиналось.

Дом нашла. Вроде бы. Но вот квартиру... Помнит, что поднимались на лифте, но какой этаж?..

Ждать решила в машине. Дураков нет — на улице мерзнуть. Синяки с задницы только-только сошли... Минут через сорок Юля поняла, что это абсолютно дурацкая затея. Апофеоз идиотизма, происходящего с ее жизнью. В которой за последнее время чего не коснись — все не так. Она включила заднюю передачу, глянула в зеркало. Чтобы увидеть, как из подъезда выходит Глеб.

Она почему-то был уверена, что его нет дома! Схватила упаковку с коньяком, выскочила из машины.

— Глеб!

Остановился. Повернулся. Лицо в обрамлении пушистого меха капюшона выглядит непривычно. Но это он. Глеб качает недоверчиво головой. Поднимает руку и пару раз легонько стукает себя в висок.

— Черт, похоже, я перебираю с энергетическими напитками. Уже глюки...

— И вам здравствуйте, Глеб Николаевич. Вот. Это вам, презент.

Юля ловит себя на том, что улыбается. Потому что ей приятно его видеть. Нет, с ней явно что-то не так...

Глеб берет подарок. Разглядывает упаковку.

— Черт, Хенесси ХО за один звонок в скорую... На подобный случай я всегда к услугам вашим.

— Ловлю на слове. Приглашаю поужинать. За мой счет.

Боже, что я делаю?!

Глеб задумчиво качает головой.

— Это не выход.

-Что?

Он вздыхает.

— Вас зовут... как?

Докатилась, Джириева! Приглашаешь в ресторан мужика, который даже не знает, как тебя зовут.

— Юлия, — отвечает сквозь зубы.

— Юля, — Глеб говорит очень мягко, — поверьте, вам не станет легче, если вы отомстите ему таким вот образом.

— А нельзя ли чуточку конкретней?

— От того, что вы прыгните в постель к первому встречному, ему хуже не станет. Только вам.

Юля шумно, со свистом, выдыхает.

— А не кажется ли вам, Глеб Николаевич, что вы слишком много о себе возомнили?! Ваша постель отнюдь не является предметом моих мечтаний. Просто захотелось чисто по-человечески отблагодарить за спасение моей жизни. И получше узнать того, кто это сделал!

Юля переводит дыхание и...

— Я сегодня не могу. У меня встреча.

Да пошел ты со своими приколами!..

— Хорошо, а завтра?

— А завтра я дежурю.

Нет, все не просто неправильно, это мега-, супер-, гипер-, экстра-неправильно!!!

— Все, забудьте. Спасибо за оказанную помощь. И всего хорошего.

Сводной рукой Глеб успевает перехватить ее.

— После дежурства мне отоспаться надо. Но к вечеру в субботу буду рад принять приглашение.

А в субботу у нее день рождения. И вообще...Что надо сказать? Поздно, Джонсон, пить боржоми...

— Хорошо. Заеду к семи в субботу.

Глеб стоит и смотрит ей вслед. Юлия. Твою ж мать!!! Mersedes ML 350! Не фига себя Юлия!

Ты, Самойлов, похоже, подцепил состоятельную штучку! Главное, чтобы у нее не оказалось дружка-бандюка. Обручального кольца на пальце вроде нет, но это еще ни о чем не говорит. Надо будет в отделении справки навести.

_____________________________

Времени на сборы в ресторан она потратила ровно в два раза больше чем обычно. Чем когда выбирались куда-то с Вадимом. Кстати, сейчас об этом говнюке думала вообще уже без всяких эмоций. Как о не заслуживающем внимания эпизоде. Ага, чуть не убившем ее эпизоде.

А все почему так долго? Потому, что преследовала две совершенно противоположные цели. Выглядеть как можно сногсшибательней. И при этом не показать, что она уж очень старалась. Чтобы это выглядело как рядовое событие.

Серые обтягивающие брючки. Черный, с окантовкой серебряной ниткой, джемперок. Волосы рассыпаны по плечам с тщательно продуманной небрежностью. Немного туши, румян, блеска для губ. Очень неплохо, скромненько, но со вкусом.

Ровно в семь Mersedes ML 350 стоял у подъезда дома Глеба. Он не заставил себя ждать — буквально через минуту подъездная дверь распахнулась.

— Добрый вечер.

— Добрый. Отличная у вас машина.

— Спасибо. Глеб, как вы относитесь к ирландским пабам?

— С огромной симпатией.

— Тогда в "Старый Дублин"?

— Нет возражений.

________________________

— Это противоестественно — пить в пабе безалкогольное пиво.

— Что делать, я за рулем.

— Вы не представляете, Юля, что теряете. Гиннесс сегодня особенно вкусен, — Глеб слизывает с верхней губы плотную кремовую пену. И от этого движения ее вдруг бросает в жар.

— Юля, поделитесь секретом, как люди зарабатывают на мерседес?

-Что?

— Слишком интимный вопрос?

— Да нет, просто неожиданно.

— Лично я совершенно уверен, что вы свой не в постели заработали. Хотя с вашей внешностью это было бы не удивительно.

От неожиданности такой формулировки вопроса Юля давится пивом. Кашляет.

— Ох, простите, — Глеб уже рядом, хлопает по спине.

— Все нормально.

Она аккуратно отпивает маленький глоток. Еще один. Глеб возвращается на место.

— Извините, если смутил вас своим вопросом.

Да уж, у Глеба явно свои, очень своеобразные представления о правилах приличия. Ну что ж, в эту игру можно играть и вдвоем.

— Для ответа на этот вопрос нужно быть с собеседником на "ты". На "брудершафт"?

— С безалкогольным пивом? — скептически спрашивает Глеб, изгибая золотистую бровь. — А, ладно, придется поступиться правилами. А целоваться обязательно?

— Даже нежелательно. Давайте уже без этого слюнтяйства.

— Согласен, — протягивает свой бокал.

— Значит так, Глеб, — после совершения ритуала, продолжает Юля, — отвечаю на твой вопрос. Во-первых, на мерседес заработала не в постели. Подозреваю, что в постели бы, наверное, вообще не осилила... такой объем работ. Если ты таким образом пытался узнать, кем я работаю — пожалуйста. Заместитель директора регионального филиала банка. Должность получена так же не через постель. Вообще, постель — не самое мое сильное место. Зато, знаешь ли, я — финансовый гений. По крайней мере, шеф так считает. Во-вторых. Хотелось бы внести ясность. Мое приглашение в ресторан не имеет ничего общего с желанием тебя... — Юля на пару секунд замялась.

— Закадрить? — подсказывает Глеб. Он улыбается. Черт, похоже, ему нравится их разговор!

— Да, точно, — Юля щелкает пальцами. — Именно. Закадрить. Нет у меня никакого желания сейчас ввязываться в какие бы то ни было романтические взаимоотношения. Сыта по горло. Ты мне просто понравился. Интересный человек. Я таких никогда не встречала. Мне по роду своей деятельности совсем с другими людьми приходится общаться. Люди живут цифрами, процентами, какими-то интригами, склоками, подковерная мышиная возня. А ты... Ты — настоящий. Не знаю, как объяснить. Ты мне симпатичен, и одно могу сказать точно: расслабься. Твоей невинности ничего не угрожает.

Че-е-е-е-ерт!!! Лишь произнеся последние слова, Юля понимает, что сказала. Вообще не предполагала, что такое скажет. Но сказалось. Само собой. И она вдруг поняла, что сказала чистую правду. Ну, кроме последней фразы.

Глеб молчит. Поставив локти на стол, переплетя пальцы и уперев их в подбородок. Потом разводит руками.