Встретимся над облаками. Часть первая

Мы шли молча, усталость, накопившаяся за последние дни, давала о себе знать. "Сестрёнка" поминутно зевала и, похоже, почти спала на ходу. До забора с воротами осталось совсем немного. Я ещё успел подумать, что стоит принять таблетку стимулятора, засунул руку в нагрудный карман, как вдруг, земля задрожала, и бетонная стена метрах в пятнадцати от нас пошла трещинами. Сердце стукнуло и благополучно усвистало в пятки. Мигом, забыв об усталости, мы рванули с места, словно мелкие воришки, получившие изрядный заряд соли в филейную часть, а за нашими спинами из пролома на улицу суетливо выползал "Броненосец" разбрасывая передними ногами осколки бетона. Тяжёлый танк прорыва размером с автобус он был абсолютно неуязвим для ручного оружия и по праву считался самой опасной боевой единицей пришельцев.

Выбравшись на проезжую часть, смертоносная машина развернулась в нашу сторону, затем с лёгким жужжанием из корпуса выдвинулась небольшая башенка с тупым обрубком плазменной пушки. Мы с Янкой одновременно подлетели к забору и почти не останавливаясь, перемахнули на ту сторону. Вот что значит страх, помноженный на бешеный заряд адреналина.

Я огляделся и даже застонал от отчаяния. До спасительного дома было почти сто метров открытого пространства. Несколько ржавых до прозрачности автомобилей разбросанных по площади не могли обеспечить укрытие. Приплыли. Здесь нас и похоронят! Глухо ахнула пушка, часть забора разлетелась в вихре осколков. Послышался быстрый перестук тяжёлых шагов. "Броненосец" шёл добивать проклятых людишек, которые, несмотря на все старания, никак не хотели сдохнуть.

Окинув площадь тоскующим взглядом, я увидел неподалёку внушительную дыру в асфальте. Похоже, прямо под нами располагалась подземная парковка. Вот он шанс! Янка, которая при падении со стены в очередной раз рассадила свои многострадальные коленки, негромко ныла, размазывая сопли по физиономии.

— Пошли! — крикнул я, хватая её за плечо.

— Я копьё потеряла! — простонала она.

— Плевать! Бежим, сейчас он будет здесь!

Мы кинулись к дыре последним, яростным спринтерским броском. Топот за спиной становился всё громче... Нам, не хватило буквально нескольких секунд. Нескольких коротких, гадских секунд. Я уже разматывал прицепленный к поясу крепкий фал с кошкой на конце, который должен был помочь безопасно спустится вниз, как грянул новый выстрел. Взрывная волна ударила в спину сокрушительным пинком. Меня швырнуло в переплетение ржавой арматуры, перед глазами распахнулась хищная пасть пролома. Я полетел в темноту, обрушился на проржавевшую крышу автобуса стоящего под дырой, пробил её насквозь и приземлился на гору прогнивших сидений.

От перелома позвоночника меня спас бронекостюм принявший на себя основной удар. Я лежал на спине и тупо пялился в потолок, где в клубах ржавой пыли светил яркий проём отверстия.

— "Неужели жив? Невероятно! Когда вернусь, поставлю Богу свечку. Нет, лучше две, за себя и за... Яна! Где Яна"!

Одним быстрым движением я нажал кнопку пульта управления костюмом. В предплечье вонзилась игла и впрыснула в тело мощную порцию стимулятора. Рискованный поступок, но выбора нет, сейчас мне понадобятся все силы. Разбросав по сторонам дурацкие сиденья, я выпрыгнул через окно и мягко приземлился на бетон.

— Яна, ты где? Сестрёнка?

Слабый стон был ответом. Обежав покосившуюся машину, я внезапно остановился, словно наткнувшись на невидимую стену. Девочка лежала в лужи крови маленькой сломанной куклой и смотрела на меня беспомощным взглядом полным боли.

Глава 2. В смерти — жизнь.

Давайте, наконец, познакомимся. Меня зовут Тимур Гарин, мне восемнадцать полных лет. Был призван согласно приказу от 16 марта 612 года в ряды Армии Обороны Терры (АОТ) в возрасте двенадцати лет и с тех пор защищаю Цитадель. Имею два поощрения и выговор третьей степени. Награждён медалью "За стойкость" и двумя медалями "Пролившему кровь за Родину". Дважды ранен — в 615 и 616 годах. В 615, при переходе в бригаду Внешнего Патруля, получил звание сержанта Гвардии. Участвовал в начальном этапе битвы за Ирнис, рейде Золотой Сотни, осаде Чёрной Шахты... хотя, чёрт побери, кого могут интересовать анкетные данные человека который умрет в ближайшие два часа?

Все люди имеют заветную мечту. Кто-то хочет много денег, кто-то пылкой любви. Девушки мечтают найти прекрасного принца, а старики — терпеливого собеседника способного часами слушать их неторопливые рассуждения. Моя мечта проста но, увы, недостижима. Я хочу гулять под открытым небом, чтобы ветер шевелил волосы, а солнце ласково гладило плечи тёплыми ладонями. И никаких бронекостюмов. Никакого оружия и ранца за плечами. Чтоб под ногами не хрустела спёкшаяся в стекло убитая земля, а упруго сгибались мягкие стебли травы. Мелочь, правда? Целовать в губы, светлоглазую девушку не боясь, что завтра её вместе с другими обречёнными кто-то недрогнувшей рукой бросит затыкать безнадёжный прорыв, заранее зная, что никто не вернется назад. Прижимать к груди пахнущую молоком и счастьем маленькую дочь, которую не призовут в армию раньше, чем она научится писать своё имя неуклюжими печатными буквами. И всё. Всё? Да пожалуй. Остального я добьюсь сам, если выживу, конечно.

Война началась за восемь лет до моего рождения. В то благословенное время, Терра была воистину райским местом. Строились новые города, совершались научные открытия, сочинялись отличные книги и музыка. Правительство готовилось реализовать глобальный проект освоения Западного континента, инженеры заканчивали строительство планетолёта "Илона Митресей" — будущего разведчика внешних газовых гигантов, художник Корнелий Свис завершал титаническое полотно "Фиолетовый ромбоэдр" над которым трудился больше двадцати лет. И всё это рухнуло в одночасье. Рухнуло навсегда. Западный континент так и остался незаселён, планетолёт разобрали на металл для нужд армии, картина сгорела за тридцать секунд в огне чудовищного пожара. А Терра превратилась в одно большое поле боя.

Люди прибыли сюда чуть больше шести веков назад. Несколько сотен тысяч отважных мужчин и женщин покинув Землю, прошли через межпространственный портал и предоставленные сами себе начали строить цивилизацию. Им пришлось тяжело, ведь в соответствии с Колониальным Законом Метрополии, проход открывался раз в тридцать с небольшим лет всего на несколько дней. Остальное время мои предки находились в полной изоляции. Но это их не смущало. Шли годы, один за другим сменялись поколения терран, никогда не видевших неба Земли, материнская планета превратилась в легенду и у нашего народа появилась собственная история. Много плохого и хорошего произошло за эти годы. Извержения вулканов, потопы, эпидемии, постройка новых городов, пышные праздники и победы спортивных команд. Одного только никогда не случалось на моей земле. Войны.

Приближающиеся к Терре неопознанные объекты, астрономы обнаружили за пять месяцев до приземления. Четыре корабля пришельцев шли с выключенными двигателями и потому долгое время их принимали за обычные астероиды. Первым, идею об искусственном происхождении таинственных гостей высказал астрофизик Ник Горькавин — директор обсерватории в Нью-Гринвич. Коллеги подняли его на смех, но быстро заткнулись, когда "астероиды" внезапно ожили и начали стремительно сближаться с планетой. Я тысячи раз видел документальные кадры, на которых огромные — больше километра в диаметре, зеркальные сферы, легко словно играя, входили в атмосферу. Чужие корабли опустились в самой южной точке полуострова Лисий Хвост, тесной, плотной группой и сразу поставили купол защитного поля. Люди окружили место посадки множеством датчиков и научных приборов, несколько спешно сформированных групп контактёров, безуспешно пытались привлечь к себе внимание. Пришельцы не отвечали. Так продолжалось около года. Корабли стояли неподвижно, не подавая признаков жизни. Постепенно ажиотаж вокруг визита стал угасать, пошли разговоры о том, что на борту вообще нет ни одного живого существа, но неожиданно сейсморазведка показала наличие многочисленных пустот под территорией занимаемой небесными гостями. Сразу стало понятно, что кажущееся спокойствие на самом деле обманчиво — пришельцы активно занимаются подземными работами. 5 марта 592 года правительство собралось на экстренное заседание и именно тогда в первый раз прозвучало слово "вторжение". Было решено увеличить число наблюдателей и начать формирование "Корпуса Безопасности" — первого Терранского военного подразделения. К сожалению, слишком поздно...

19 марта 592 года. Самый чёрный день в истории планеты. Именно тогда в силовых полях открылись незримые ворота и сотни летающих грузовиков-носителей под завязку набитых боевыми роботами всех мастей, вылетели из подземных укрытий. Это не было войной, это было тотальным истреблением. Полицейские части погибли в первые часы, после чего Стаи Чужих обрушились на беззащитные города. Роботы не щадили никого и не брали пленных. По данным статистики, за первые три недели погибло 70 процентов населения.

К счастью, враги не сумели уничтожить всех сразу. Некоторые районы почти не пострадали и именно там начали возникать первые очаги сопротивления. Уцелевшие заводы производили оружие, наземные машины и флайеры спешно укрепляли бронёй. Неорганизованные толпы ополченцев стали ядром будущей АОТ. Был одержан ряд мелких, но очень важных побед доказавших что пришельцы не всесильны. Примерно тогда же далеко на севере началось строительство Цитадели — могучей крепости, ставшей сердцем планетарной обороны. Постепенно положение стабилизировалось. Мы контролировали внушительный кусок территории, наши патрульные и диверсионные отряды, проникая на захваченные земли, наносили серьёзный урон инфраструктуре захватчиков. Но увы, сидя в окопах войны не выиграть, а у АОТ не было ни ресурсов ни людей для ведения полномасштабных боевых действий. С каждым убитым, терране становились слабее, Чужие же могли себе позволить не считаться с потерями...

Я не помню мамы, она погибла, когда мне было всего два года. На конвой беженцев, в котором ехали родители, напала Стая. В бою оказалась уничтожена вся техника, выжившие люди в количестве двухсот человек двинулись к Цитадели пешком. Стояла холодная зима, на равнине открытой всем ветрам невозможно было найти помощь, отец потом говорил, что почти всю дорогу нёс меня на руках. До цели добралось всего одиннадцать обмороженных счастливчиков. Остальные остались лежать в снегу под холодным северным небом.

Мы поселились в Цитадели. Так как папа был университетским преподавателем истории и, следовательно, знал толк в педагогике, его назначили директором приюта. История человечества оказалась никому не нужна, а с многочисленными сиротами надо было что-то делать. Я рос как обычный уличный мальчишка. Играл в вентиляционных шахтах, вдыхая полной грудью пыльный воздух идущий с нижних ярусов, плескался в резервуарах-охладителях электростанции заполненных чёрной как дёготь, вонючей, но зато очень тёплой водой. Потерял два зуба в бесконечных драках и получил уважительное прозвище "Скала" за умение держать, не сгибаясь, встречный удар. В двенадцать был призван в армию, а к четырнадцати имел в активе участие в двух боевых операциях и выговор третьей степени, за то, что на спор не отдал честь генералу Фраю во время смотра. В тяжёлом 615 году, проходя службу в гарнизоне Ирниса, был тяжело ранен и отправлен в Цитадель. Мне невероятно повезло, ведь спустя всего два дня, город пал. Погибли все, никто не уцелел. Это было самое страшное поражение АОТ со времён Вторжения. Робкая надежда на то, что войну когда-нибудь удаться выиграть, растаяла как дым.

Вести о тотальном уничтожении Ирниса дошли до отца, когда я в беспамятстве валялся на окровавленных простынях всего в двух километрах от дома. Твердо, уверенный в моёй смерти он, не выдержав, покончил с собой...

Именно в госпитале, я познакомился с Богданом Тимофеевичем — своим будущим командиром, человеком-легендой, одним из самых прославленных Патрульных. Когда он неожиданно предложил прейти к нему в отряд, я страшно удивился. Только позже мне довелось узнать что, будучи очень суеверным человеком Батяня решил, что везучий мальчишка сумевший обмануть смерть, выскользнув из Ирниской ловушки, должен обязательно принести удачу. Три года так оно и было...

Янка смотрела на меня, и в её глазах было столько страдания, что я пошатнулся словно от удара. Она сжимала в зубах свою тугую косичку и громко стонала. Даже сейчас девчонка держалась достойно. Наверное, ей хотелось вопить в голос, но она терпела, боясь привлечь внимание врагов. Я бухнулся рядом на колени. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — дело труба. Обе ноги сломаны, кости пробив мышцы и плотную ткань джинсов, торчали наружу окровавленными клыками. Несомненно, повреждён позвоночник. И естественно полно внутренних повреждений.

Трясущимися пальцами я вытянул из поясной аптечки картридж с "коктейлем камикадзе" — мощным стимулятором и обезболивающим в одном флаконе. Очень поганая штука, разрушающая организм, но Янке он уже не повредит. Просто не успеет. Крохотная иголка вонзилась в мышцу, эффект наступил практически мгновенно — лицо порозовело, сведённые судорогой челюсти разжались, белые от боли глаза приняли нормальный цвет.

— Сейчас, маленькая, — прошептал я, аккуратно подсовывая под голову правую ладонь.

Внезапно сверху донёсся скрежет. Я оторвал "сестрёнку" от пола и, вскочив на ноги, бросился в темноту. Парковка была практически пуста, спрятаться решительно негде. Опустив на глаза козырёк коммуникатора, я перевёл его в режим мраковизора. Темнота мгновенно отступила. Впереди виднелась стена с чёрным провалом дверного проёма. Отлично, укроемся там. Грохот ударил по ушам. Тупой "Броненосец" слишком близко подошёл к дыре, и растрескавшийся бетон провалился под ногами. Он приземлился на многострадальный автобус и смял его в лепёшку. Но если вы думаете, что падение с высоты шести метров смогло серьёзно повредить этому бронированному болвану, то вы заблуждаетесь. Башенка закрутилась, выискивая цель. Взрывная волна выстрела буквально вколотила меня в дверной проем, и я понял, что на сей раз, получил свою долю тумаков. Спина взорвалась болью, на поясе загорелся сигнал критического повреждения брони, расплавленный ранец потёк разноцветными соплями. Прощай командирская планшетка, штаб никогда не получит последнего отчёта отряда "Благо". Я торопливо ударил ладонью по кнопке экстренного сброса доспеха, и он слетел с меня как скорлупа с цыпленка. Голова Янки на руках болтается из стороны в сторону. Похоже она без сознания. Узкий коридор петляет, словно сумасшедший удав. Что бы там ни было, но от "Броненосца" мы ушли. Хотя, на самом деле, нас уже ничего не спасёт.

Яна лежит на полу, смотрит на меня и часто дышит. Изо рта тонкой струйкой течёт кровь. Действие препарата подходит к концу, и она вновь начинает чувствовать боль. Я достаю картридж и вкалываю вторую, последнюю дозу. Этого делать категорически нельзя, но когда ничего другого не остаётся, то можно.

— Бра... — шепчет девочка чуть громче шелеста ветра. — Бра... ти... ухо...ди...