| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
От невесёлых мыслей о своём месте в мире бывшего стража отвлекла беседа на повышенных тонах. Старик с посохом оживлённо спорил с хозяевами Даэ об их исследованиях.
"Лучше бы не трогать Места Силы" — говорил старик громкой речью.
"Что ты знаешь о Древних Силах Мира" — насмешливо отвечал тот из хозяев дома, что был чуть старше остальных, с худым и измождённым лицом.
"Ты же не будешь отрицать, что эти сущности, назовём их так..." — старик на миг остановился — "Могут представлять опасность для человека. Не к лицу обращаться к тому, что чуждо нам, пришельцам в этом мире. Силы этого Мира дремали миллионы лет до нашего появления из Забытого Мира. Не известно, чтС им снится. И кто знает, что ждёт тех, кто увидел их сны. И что ждёт мир, в котором будут бродить те, кто видел сны Сил Мира. Глупо и преступно соваться туда, куда лучше не соваться".
"Большинство из Единого Народа похожи на маленьких трупоедских детей, которые прячутся под одеялом, спасаясь от придуманных ими же самими демонов" — сказал, смеясь, худолицый — "Вы говорите себе: Силы этого Мира опасны для пришедших из другого мира существ. Потому лучше не знать, что они представляют собой. Но если Силы Мира опасны для нас, то, делая вид, что их нет, мы только разоружаем себя. Кто знает, какую опасность они могут таить в себе. Но ведь может случиться и так, что Силы Мира опасны не более чем любая природная стихия, которую можно познать и приручить".
"Попробуй, приручи" — поддел хозяина старик.
"Смотри, трус" — недобро прошипел худолицый и мысленной речью обратился к остальным.
Повинуясь его сигналу, все обитатели Даэ — четверо мужчин и две женщины — принялись за незримую работу. Вся семёрка обращались к чему-то, что олицетворялось серого цвета камнем, стоящим в двух сотнях локтях от дома. Даргед никогда не видел камня, но сознание хозяев Даэ отчётливо хранило его облик. Впрочем, дело не в камне — он был не более чем меткой, обозначающей Место Силы.
Обитатели Даэ исходили истошным мысленным криком, доступным лишь чувствам Единого Народа. Бывший страж чувствовал, как нарастает чудовищное напряжение: что-то готовилось откликнуться на отчаянный призыв семерых.
Даргед положил руку на рукоять меча и осторожно потянул клинок из ножен. Никто из семерых не обратил внимания на приготовления порубежника, все были увлечены общением с Древним и Спящим.
Все в ужасе смотрели на взывающих к Древним Силам. И никому не было дела до одинокого и нелепого сейчас стража границ. Издав нечленораздельный вопль, полный ненависти и страха, Даргед выхватил меч и занёс его для удара.
В себя он пришёл от затекающей за шиворот воды. С неба продолжал сыпать всё тот же противный дождь. В нескольких десятках шагов яростным пламенем полыхали стены дома. Все остановившиеся на ночлег под крышей Даэ стояли рядом, с ужасом глядя на Даргеда.
"Ты убил их" — сказала девушка с побережья "Ты всех их убил! Ты всех их убил!!!" — повторила она несколько раз, срываясь на крик. Её друг и супруги с границы молчали. Старик, хотел сказать что-то, но, встретившись взглядом с Даргедом, передумал. Да и что тут говорить, если всё ясно без слов — убивший соплеменника становится изгоем. Неважно, что, эти семеро нарушили негласный запрет. Теперь они мертвы, их угасшие сознания семью чёрными пятнами зияют в общем разуме Единого Народа. И он, Даргед, теперь такой же нарушитель, как и эти несчастные. С одним отличием — они мертвы и теперь достойны только сожаления, как и все, ушедшие навсегда, а их убийца — жив, и его удел — всеобщее отторжение. Он будет жить — если сможет — но для Единого Народа он мертвец, Вычеркнутый Из Перечня Живых. Таковым он и войдёт в историю.
И не в силах выдержать ужас, изливающийся на него со всех сторон, Даргед бросился прочь, инстинктивно выбирая направление на восток, к Быстрой реке, где кончается Бидлонт. Там, в трупоедских степях, он быстро найдёт гибель, которой заслуживает.
II
Эдаг, сотник порубежной талдфаганской стражи зябко поёжился. Где-то там, на востоке, Новый Талдфахум, где на резном троне сидит дин Морвэтил, за глаза прозываемый Жестоким, а льстецами именуемый Ужасающим Врагов. Там ярко горят факелы на стенах, там льётся рекой медовуха и привозное вино, там собираются за щедрым столом лучшие воины племени и гости. А здесь: который уже день мелкий дождь сыплет с неба на мутные воды Осуваилы, пустынную степь и торчащий на берегу Быстрой реки деревянный острог, на сторожевой вышке которого и стоит Эдаг.
Тоска. Чего здесь охранять — за целый год только стычки с дружинниками соседних аганских племён из-за пустяков. Обитающие на той стороне реки колдуны-лумарги, ушедшие после первых стычек с приграничных земель Мидды за Осуваилу, ничем себя не проявляли.
То ли дело юг — бескрайняя степь, в которой есть где разгуляться аганскому мечу. А в низовьях Шархела, где степь сменяется знойной пустыней, стоит богатый Эсхор, Город Песчаного Волка. На востоке из своих засушливых степей вторгаются луны, а нелюди-киндава пробираются в пределы Мидды с далёких холмистых равнин. И те, и другие — достойные и храбрые противники, победами над которыми можно гордиться. На севере с Драконовых Гор спускаются черноволосые горцы, безжалостные и отважные, борьба с которыми может порадовать сердце настоящего мужчины. А здесь — глухая тоска. Безлюдный западный берег, да запуганные местные жители — агэнаяры, которых даже неинтересно грабить и унижать.
Еле приметная точка на вздыбленной поверхности Быстрой реки давно мельтешила перед глазами Эдага. Но мало ли мусора несёт в своих водах своенравный поток, отделяющий Мидду от Бидлонта. Неожиданно сотник понял, что неизвестный предмет ведёт себя не так, как должны вести попавшее в буйные волны бревно или коряга — точка двигалась против течения, прочь от перекатов Волчьего порога.
Эдаг увлечённо наблюдал, как неизвестный пловец борется со стихией. Кто бы он ни был, он храбрец из храбрецов — рискнуть переплыть Осуваилу в осенний паводок, да ещё чуть выше ужасных порогов. Меж тем пловец выбрался на аганский берег и теперь шёл, тяжело переставляя ноги, по песку, приближаясь к острогу.
"Тиландас" — крикнул сотник воину, стоящему у ворот — "Отворяй, к нам гость". Тиландас непонимающе задрал голову, Эдаг раздражённо повторил приказ. Воин отодвинул дубовую плаху, запирающую створки ворот изнутри. Начальник талдфаганских порубежников проворно спустился с башни по шаткой деревянной лестнице и побежал к открытым воротам. Несколько воинов стояли у входа в крепость, наблюдая за устало бредущим чужаком, который был уже в половине полёта стрелы от стен острога. Вот, наконец, он уже стоит перед Эдагом, весь мокрый, шатаясь от усталости, в рваной одежде, но у пояса висит меч, а мокрые волосы с торчащими в них водорослями и мусором — светлые как у агана и длинные как у благородного. Да и весь облик отважного пловца говорил, что перед сотником — муж славный и происхождения благородного.
"Приветствую тебя, чужеземец, во владениях талдфаганов, одного из одиннадцати племён аганов. Дин наш, Морвэтил, сын Андадаса, правая рука Бардэдаса Великого, ард-дина всех аганов, известен справедливым правлением и доблестью в битвах" — сказал Эдаг, обращаясь к чужаку — "Назови своё имя, и откуда ты родом".
-Меня зовут Даргед — ответил тот с лёгким акцентом — Я пришёл из Бидлонта, который вы называете Дзангом.
-Из какого ты племени? — спросил Эдаг.
-Я гиалиец.
-Кто, кто? — не понял талдфаган.
-Гиалиец, вы называете нас лумаргами.
Подчинённые Эдага опасливо попятились от колдуна, одного из тех, про кого агэнаяры рассказывали столько всякого, чего лучше к ночи не поминать. Сам сотник, стараясь не показать своего страха, спросил у чужака: "Что привело тебя, лумарг, в нашу землю?"
-Я изгнанник — ответил Даргед.
Что ж, дело обычное — сколько изгоев из других племён приходит к аганам, а из аганских нфол, наоборот, уходит к лунам или горцам.
-За что тебя изгнал твой народ? — полюбопытствовал Эдаг, пристально рассматривая колдуна-лумарга.
-За убийство семерых соплеменников — буднично ответил гиалиец, умалчивая, что никто его не изгонял — он сам обрёк себя на изгнание.
Воины-талдфаганы опасливо отодвинулись от него подальше. Кто знает этих колдунов — если уж, убив столько своих сородичей, он нисколько не горюет, что ему жизнь чужаков, какими для него являются аганы.
Ужас, исходящий от трупоедов, усилился, давя на изгоя чуть ли не физически. Но что ему страх трупоедов по сравнению с тоской и холодом Одиночества, вечным и неизбывным уделом Исключённых Из Перечня Живых.
-Ты хочешь поселиться среди аганов? — с некоторым сомнением спросил сотник.
Даргед согласно кивнул. Чего он хочет? Умереть. Утонуть в водах Восточного Рубежного Потока. Только бы избавиться от пустоты, окружающей его. Но проклятая плоть упрямо хочет жить. И он что-то ел в пути от Даэ до восточной границы, а потом ожесточённо боролся с речным течением.
-Хорошо, я осведомлюсь о тебе у дина — сказал Эдаг — А пока тебе придётся погостить здесь.
-Мне некуда торопиться — ответил гиалиец — Я могу ждать хоть до конца зимы.
-Столь долго тебе ждать не придётся — Не более чем через двадцать дней судьба твоя, лумарг, решится.
Изгой равнодушно пожал плечами.
На следующий день из Талдфахума, столицы дина Морвэтила, что строилась в долине небольшой речушки, текущей с гор, в шести днях пешего пути от Осуваилы, прибыл отряд, сменяющий половину дружинников, находящихся в остроге, а заодно доставивший провизию на следующий месяц.
Эдаг немного поразмыслил и сказал: "Отправлю я тебя, лумарг, с теми, кто возвращается в Талдфахум. Пусть дин Морвэтил сам решает твою судьбу". Гиалиец равнодушно пожал плечами.
III
Морвэтил, дин талдфаганов, в этот вечер пировал. Объявлено было, что пир посвящён высокорожденным гостям — дочери ард-дина всех аганов Дандальви, которая возвращалась домой от белых радзаганов, где она гостила у родственников матери, а также Андадаса, верного слуги Бардэдаса Великого, коему повелитель всех аганов поручил сопровождать дочь в путешествии. Вместе с Андадасом высокорожденную гостью сопровождало немало доблестных воинов, которых Морвэтил рад был видеть за своим пиршественным столом.
Но заявленный повод для пиршества никого не вводил в заблуждение — 25-ое число Середины Осени, когда на старой родине начинался сезон осенне-зимних штормов, день к которому в Агананде с моря возвращались последние рыбацкие суда, в старые времена отмечался как День Моря. В день этот чествовались Морские Боги, отвергнутые отцом правящего ныне ард-дина. В открытую старых богов почитать никто не рисковал, боясь жрецов Четырёх, но каждый уважающий себя аган всегда находил повод, дабы устроить в День Моря богатое застолье. Поговаривали, что и сам Бардэдас втихомолку отмечает День Моря.
Сначала выпили, как полагается, положенное число кубков за красоту Дандальви, которая, посидев немного в Гостевом Зале, отправилась в сопровождении прислужниц, призванных охранять её целомудрие, в отведённые для неё покои на женской половине дворца талдфаганского дина. А хозяева и гости продолжали пировать в мужской компании. Единственными женщинами в Гостевом Зале были обнажённые эсхорские танцовщицы, коих гостеприимные Морвэтил и брат его Андазир любезно предоставили благородным гостям для развлечения.
Всё это сборище дружинников Морвэтила и Андазира, воинов из отряда Андадаса, динов талдфаганских нфол и агэнаярских старейшин успело изрядно нагрузиться и, все орали, стараясь перекричать друг друга, когда в зал вошел воин, обратившийся к дину. "Тихо!" — рявкнул Морвэтил, не слыша, что говорит воин.
-Дин — повторил тот в наступившей тишине — Прибыл отряд дружинников с берегов Осуваилы. Эдаг сообщает, что во вверенном ему отряде всё в порядке. Вместе с нашими воинами прибыл лумарг с Запада.
-Что? — переспросил Морвэтил — Повтори про лумарга!
-С дружинниками из отряда Эдага прибыл колдун-лумарг.
-Посол? — облизывая пересохшие от волнения губы, спросил дин.
-Нет, изгой.
Правитель талдфаганов разочарованно выдохнул.
-Давай его сюда — сказал он.
В наступившей тишине, нарушаемой только урчанием в желудках пирующих, в зал вошёл колдун в сопровождении двух воинов, вооружённых короткими копьями. Морвэтил разочарованно сплюнул на пол — колдун-лумарг представлялся ему уродом, вроде агэнаярских шаманов, а перед дином стоял высокий молодой воин, смелое и гордое лицо которого обрамляли длинные золотистые волосы. На вид обитатель запада ничем не отличался от аганов.
-Ты и есть лумарг? — спросил дин.
-Да — громко и отчётливо произнёс гиалиец.
-Колдун? — Морвэтил отправил в рот кусок жареного гуся.
-Нет, в Бидлонте я был воином — ответил Даргед. Дин талдфаганов вновь разочаровано сплюнул на пол.
-Садись, лумарг — приглашающе кивнул хозяин дворца на скамью перед своим столом, обычно предназначающуюся для певцов и сказителей, и крикнул — Вина гостю!
Раб-прислужник угодливо поднёс гиалийцу полный рог скверно пахнущего пойла, которое трупоеды почему-то называли вином. Даргед, не морщась, залпом выпил содержимое кубка под одобрительный рокот дикарей. Через пару минут в голове приятно затуманилось.
"Дайте гостю заесть" — велел Морвэтил. Сидящий рядом с гиалийцем толстый аган с неряшливо торчащими во все стороны волосами, протянул жирный кусок оленины, насаженный на кинжал, едва не ткнув изгою в лицо. Даргеда от отвращения передёрнуло.
"Тебе что, лумарг, угощение с моего стола не нравится?" — дин недобро прищурился, чуя забаву.
"Нет, что ты, хозяин" — стараясь сохранить спокойствие, ответил гиалиец — "Просто мой народ не ест мяса и любой пищи, приготовление которой связано с умерщвлением дышащих существ".
Да, всё правильно, Единый Народ не ест трупнятину. Только теперь это не его народ. Исключённый Из Перечня Живых с трудом сохранил спокойное выражение лица. Лишь едва заметно дёрнулись в несостоявшейся горькой усмешке уголки губ.
-Кто не ест мяса, тот становится слабым, как женщина — назидательно произнёс дин талдфаганов. Изгой вспомнил, что у трупоедов сравнение с женщиной — самое страшное оскорбление, которое можно смыть только кровью.
-Если мне дадут в руки меч — услышал Даргед свой собственный голос — То я покажу, кто здесь слабый как женщина.
В следующий миг он уже стоял над опрокинутой скамьёй. Гости талдфаганского правителя затихли, предвкушая забаву.
-Хорошо — кивнул Морвэтил, хищно оскалившись щербатым ртом — Дайте этому наглецу, вздумавшему оскорблять хозяев и гостей дома, меч. Деревянный — добавил дин — А его противнику принесите боевой, стальной. Рабы послушно побежали искать деревянный меч, какие обычно используют молодые бойцы для тренировок. Другие рабы раздвигали скамьи, освобождая место для предстоящего боя.
Морвэтил Жестокий обвёл взглядом воинов, ожидавших в напряжении — кому из них достанется сомнительная честь отправить к трону Проклятого зарвавшегося чужака, вооружённого игрушечным мечом.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
