Солнце для всех!

     Все переговоры велись по радиосвязи. Из-за масок на лицах голоса звучали тихо, да и порядком разреженный воздух — эта часть башни была негерметична — не способствовал распространению звуков; уже в десяти метрах нельзя было расслышать почти ничего.

     Фаи́са Шах, так звали Пятую, была подругой Джелис, как и Хиа Каас с позывным Девятая. Из девяти человек в отделении только они трое принадлежали к женскому полу; Третья и Седьмая принадлежали к мужскому, а Вторая, Четвёртая, Шестая и Восьмая были андрогинами. Для Школы с её консервативными традициями сержант-женщина была скорее исключением из негласных правил нежели явлением обычным (не говоря уже о сержантах мужского пола), и Джелис по праву гордилась своим высоким положением среди кадетов. Подруги женского пола в обращении с ней держали нарочитую субординацию, стараясь таким образом поддерживать её авторитет из чувств солидарности; также поступали и большинство кадетов-мужчин и наиболее либеральные андрогины.

     — Что там впереди, Пятая?

     — Зал... довольно большой, неправильной формы... — сообщила Фаиса. — Что-то вроде объёмной кляксы... Похож на тот, что мы проходили двумя уровнями ниже... По дальномеру здесь... — (последовала пауза, в ходе которой Фаиса должно быть изучала показания лазерного дальномера) — ...в общем, здесь вполне поместится средних размеров стадион, — сообщила разведчица, решив не засыпать сержанта цифрами.

     — Седьмая? — Джелис вызвала вторую разведчицу.

     — Седьмая, обезвредила одну ловушку, — прозвучал в наушнике грубоватый мужской голос. — Продолжаю осмотр сектора.

     — Что там было?

     — Паралитическая мина... здесь, на «стадионе» Пятой... прямо вначале ещё одного коридора... это примерно в сорока метрах слева от вас.

     — Как оцениваешь обстановку, Седьмая?

     — Надо проверить коридор. Тут небольшой уклон вверх...

     — Оставайся на месте. Отправляю к тебе Третью и Восьмую... — Джелис отдала жестами соответствующие команды и две зелёные фигуры отделились от группы и исчезли за углом. (На самом деле фигуры, конечно, не были зелеными; всё отделение, включая сержанта, было облачено в полностью одинаковые черные комбинезоны, а вокруг царила абсолютная темнота.)

     — Принято к исполнению: оставаться на месте, — отозвалась Седьмая. Через минуту она доложила: — Вижу Третью и Восьмую.

     — Подгруппа: Седьмая, Восьмая, Третья! Седьмая — старшая. Проверить коридор. Держать связь.

     — Принято к исполнению, — прогудел в наушниках голос Седьмой. — Восьмая и Третья, — снова заговорила Седьмая после короткой паузы, — переходим на канал выше...

     — Принято...

     — Принято...

     — Первая, это подгруппа Седьмой. Мы идём в коридор. Я на связи.

     — Принято, Седьмая, — подтвердила Джелис.

     Она окинула взглядом оставшихся с ней троих: Четвёртую, Шестую и Девятую. Все выглядели одинаково безлико. Низ лица кадетов полностью скрывали дыхательные маски, соединённые гибкими трубками с генераторами кислорода в ранцах за спиной (внутри каждой такой маски имелся микрофон, работавший в связке с ларингофоном в воротнике комбинезона); глаза и верхнюю часть лица закрывали примыкавшие вплотную к маске прозрачные сейчас забрала шлемов, которые, помимо основных функций защиты и ночного видения, отображали необходимые тактические данные: инструкции, показания внутренних медицинских и внешних датчиков комбинезона и другую важную информацию, обработкой которой был непрерывно занят имевшийся у каждой из кадетов личный ком-браслет; поверх шлема — капюшон. Ни у кого, включая Джелис, не было никаких внешних знаков отличия и, тем не менее, путаницу полностью исключали наложенные поверх реальной картинки тактические экраны, отображавшие рядом с серо-зелеными фигурами индивидуальные метки.

     — Вторая... — Джелис вызвала шедшую в арьергарде подругу, бывшую теперь, как и все остальные, её подчиненной.

     — Вторая без происшествий.

     — Как далеко ты от нас?

     — Сто сорок-сто пятьдесят метров.

     — Поставь сигнальный маяк и иди к нам.

     — Принято к исполнению.

     — Первая, Четвёртая, Шестая и Девятая, обследуем зал Пятой. Работаем парно: я с Четвёртой, Шестая с Девятой, Пятая!..

     — На связи Пятая.

     — Ты со Второй.

     — Принято...

     — В коридоры не углубляемся, в норы не лезем, об обнаруженных ловушках сообщаем сразу.

     На обход зала ушло четверть часа — ровно двадцать пять минут. Они нашли ещё две ловушки, которые не стали трогать, просто пометив опасные места на общей тактической карте.

     Вернулась подгруппа Седьмой. Похоже, им крупно повезло: подгруппа обнаружила одну из шахт малого калибра, через которую проникла в коммуникации, о существовании которых до того никто из группы не подозревал...

     В башне было множество помещений, о назначении которых оставалось только догадываться. В башнях вообще более-менее изучены были только центральные лифтовые трассы и ключевые помещения, используемые в качестве вокзалов или промежуточных станций. В некоторых башнях были исследованы и картографированы уровни между Поверхностью и Небом, плюс несколько километров вниз и вверх. Но это касательно материковых башен, а не тех, что стояли в океане. Конечно, эта башня — по крайней мере её нижние тринадцать или четырнадцать километров над уровнем океана — была исследована вдоль и поперёк техниками Школы, ответственными за все напасти, что испытуемые терпели в течение пяти суток испытания, но, как оказалось, даже теперь в башне всё ещё оставались места, о которых никто не знал. А если кто и знал, то, возможно, считал эти места настолько недоступными, что их можно было не брать в расчет.

     Возможно, устроители испытания решили, что испытуемые сразу поймут, что перед ними двери лифта и пройдут мимо (всё равно лифты не работают) или, если не поймут и вскроют лифтовую шахту, не станут в неё лезть (кто же в здравом уме сунется в колодец, где до дна лететь пару десятков километров?). Но возможно и то, что многочисленные техники, тактические консультанты, тьюторы и их помощники действительно не знали о существовании коммуникационного ствола, идущего параллельно стволу одной из лифтовых трасс, и о множестве соединений между ними. Как бы там ни было, но... случилось одной из кадетов, по незнанию вскрывшей двери лифта в надежде найти за ними лазейку в коммуникациях, уронить в открывшийся перед ней бездонный колодец нож...

     ...тогда Седьмая включила фонарь и посветила вниз, чтобы проследить за тем как нож, кувыркаясь, удаляется в призмообразном колодце. В тот момент она и заметила нишу...

     — Ты уверена, что всё именно так, как тебе представляется? — задала вопрос Джелис, когда Седьмая закончила подробный, по всем правилам Устава доклад о проведённой разведке.

     — Да, Первая, — подтвердила Седьмая. — Мы с Третьей поднялись вверх по стволу... там, метрами тридцатью выше, есть ещё один выход в шахту... а дальше — ещё один... и никаких пауков или ловушек... Думаю, — добавила она, немного помедлив, — что об этом стволе в Школе не знают...

     — Селен, — обратилась Джелис к Седьмой по имени после нескольких минут размышления, — вот скажи мне, какого хера ты полезла вниз, не предупредив меня?

     — Ну... — замявшись, та развела руками, — Джел, там далековато... Сама знаешь, как здесь связь работает... Пришлось бы кого-то посылать поближе к тебе, а это — время... Вдруг бы там никакого прохода не оказалось?..

     Джелис сдержанно улыбнулась, но, из-за маски, подчинённые не могли этого заметить.

     — Хорошо. А как насчёт выхода из шахты?

     — Мы разобрались с этим! — быстро выпалила Седьмая, едва появилась возможность уйти от скользкой темы и перестать изворачиваться.

     — Откроем в два счета! — добавила Третья — юная мужчина по имени Длед Бор.

     Джелис повернулась лицом к Восьмой.

     — Сделаем, — коротко подтвердила та.

     — Что ж... тогда идём к шахте! В коридоре перед лифтом делаем последний привал. У нас два часа на еду и сон.

     Через полчаса семь из девяти кадетов спали мертвецким сном. Бодрствовали Джелис и Келли — Вторая. Они расставили сигнальные маяки и теперь сидели на стылом полу, опершись о стену в десяти шагах от спящих вповалку подруг.

     — Что скажешь, Джел, сумеем мы сегодня переписать рекорд Школы? — Келли сплела тонкие пальцы в перчатках и, потянувшись, обхватила согнутую в колене ногу чуть ниже пластикового наколенника.

     — Не знаю, Келл... — пожала плечами Джелис. — Возможно... Если Селен нашла прямой путь...

     — ...то мы его перепишем! — закончила за неё андрогин.

     — Как бы там ни было, мы не будем рисковать.

     — Кажется, некоторые из нас готовы идти на риск...

     — Если ты про Селен, то о её выходке я с ней ещё поговорю... позже.

     Джелис посмотрела вполоборота туда, где сейчас спало отделение.

     — И не побоялась же!.. полезть в такую дыру... — Келли помолчала минуту, также глядя в сторону спящих подруг. — Если мы побьём рекорд, всем нам быть сержантами... и Селен, и Длед! — торжествующе добавила она. — Тогда эти консервативные жопы из Учебного Совета во главе с Её Дряхлейшеством не отвертятся!

     — Не боишься, что твои слова дойдут до генерала? — усмехнулась Джелис. — Могут ведь подслушать, если захотят...

     — Ха! Да плевать! Нехер подслушивать! — завелась Келли. — Я не бедняжка из провинции и не бесправная мужчина... И родственнички с лампасами у меня тоже есть.

     — Ладно-ладно, гроза консерваторов... — Джелис похлопала андрогина по плечу и задержала руку. — Не кипятись. Вряд ли здесь есть прослушка... Сама знаешь, внутри башен связь далеко не бьёт, а разворачивать повсюду сеть приемопередатчиков — та ещё ебля...

     Сейчас Джелис позволила себе немного расслабиться и побыть просто подругой, а не строгим сержантом с позывным Первая... просто девушкой, которую долг перед Семьёй обязал выбрать будущую карьеру офицера и привёл в высшую военную школу.

     Джелис нравилась Келли. Она не раз замечала, как Келли смотрела на неё, но она не была уверена, что испытывала к андрогину нечто большее, чем просто симпатию и, конечно, между ними не было ничего кроме дружбы.

     Келли положила ладонь в перчатке поверх ладони Джелис и слегка прижала её к своему плечу. Выражение её лица скрывала маска, да и вокруг была непроглядная темнота. Повернувшись к ней, Джелис видела только зеленый силуэт и комментарии тактического экрана: застывшую над силуэтом цифру «2».

     Осталось немного — ещё один километр и почти тридцать часов...

     Они пройдут. Джелис почти не сомневалась.

     За сто пятьдесят пять часов группа преодолела одиннадцать километров. В среднем четырнадцать часов на каждый километр подъема. Это именно в среднем. На деле последние четыре километра они прошли за сутки — ровно за тридцать семь часов. И вот теперь у них тридцать... нет, уже почти двадцать девять часов в запасе.

     Отделение отлично сработалось: каждая знает своё дело. Они уже отбили десяток нападений: вооруженные дротиками с транквилизаторами машины поджидали их в самых неподходящих местах — одно попадание такого дротика, и ты «труп». Пока были внизу, обезвредили несколько распылителей нервнопаралитического газа, против которого не помогают респираторы (единственный выход — вовремя переключиться на генераторы кислорода, а они ещё пригодятся наверху), ядовитых капканов, цель которых — замедлить группу, вынудив уцелевших нести на себе попавшихся в капкан. Поначалу с каждой такой ловушкой им приходилось изрядно повозиться (и это несмотря на многие часы дополнительных занятий и тренировок по диверсионной и контрдиверсионной подготовке), но дело наладилось, и теперь решение сложных головоломок и алгоритмов стало для отделения рутиной. Вот и Седьмая — Селен — обезвредила очередную пакость и не стала тут же поднимать шум, как то полагалось по правилам. А этот её фокус с шахтой... «По правилам я должна объявить ей выговор...» — подумала тогда Джелис, заранее зная, что не станет этого делать.

     От главных шахтных стволов, служивших основными магистралями сообщения между Поверхностью и Небом, эта шахта отличалась меньшими — примерно в пять раз — размерами в горизонтальном сечении (о протяжённости ствола оставалось только гадать). За исключением размеров, шахта — как и вообще все шахты во всех башнях — представляла привычный восьмиугольный колодец с гладкими как стекло стенами. Лифтовые кабины внутри таких шахт удерживались создаваемыми устройствами Древних силовыми полями и перемещались, не касаясь стен, полностью исключая трение. Джелис, с детства проявлявшей немалый интерес к башням и всему, что с башнями связано, было известно, что в шахтах этого типа, в отличие от основных трасс, предусматривалась только одна-единственная кабина. Это вполне могло означать то, что у такой кабины могло не быть систем защиты от столкновения... «Вряд ли кому-то до этого дня могло взбрести в голову полезть в такую шахту...» — размышляла она. На все основные стволы приходилось по восемь кабин. Избегать аварий при оживлённом движении там помогала автоматика, никогда не дававшая сбоев: спускающиеся вниз лифты уступали трассу поднимающимся, прячась на время в предусмотренные для этого специальные ниши. (Джелис помнился один случай. Внутрь шахты упала женщина, и спускавшийся ниже лифт, сначала сбросил скорость, а после, когда падавшая приблизилась к кабине, ускорился, сравняв скорость спуска со скоростью падения, после чего стал понемногу замедляться до полной остановки. Упавшая тогда отделалась ушибами и парой неопасных переломов.) Но как быть с этим лифтом? Что, если во время спуска группы поршень лифтовой кабины пронесётся по шахте?.. Конечно, перемещение лифта всегда создаёт движение воздуха (как в метро, когда по тоннелю движется поезд), но, как полагала Джелис, именно для перераспределения воздушных масс, — по крайней мере и для этого тоже, — и был нужен этот дополнительный ствол, внутрь которого сумели проникнуть Седьмая и Третья.