| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Щелкнув по ссылке, я вызвал на виртуальный экран информацию о солидаристах. Как я и предполагал, они не имели ничего общего ни с белоленточными, ни с оранжевыми, ни с прочими цветными оппозициями, но были не слишком близки и националистам-почвенникам. Скорее, имперцы, государственники-интернационалисты, беспощадно боровшиеся с коррупцией и прочей уголовщиной, развивавшие промышленность, науку, технику, образование и создавшие Евразийский Союз — что-то типа улучшенной и расширенной версии СССР. Кстати, этот Союз благополучно существовал и в XXIII веке, а Константин был его гражданином.
Вернувшись обратно к биографии, я прочитал, что после образования Евразийского Союза я занимал ряд ответственных постов, связанных, в основном, с информационной политикой. Автор множества статей и нескольких книг. В общем, известная и уважаемая персона.
Оторвавшись от чтения, я вытер нашедшейся в кармане салфеткой вспотевший лоб и начал размышлять. Похоже, версию о простом перемещении меня в будущее надо было откорректировать. Судя по всему, погибнуть должны были мы оба: я — налетев на грузовик, а Константин — напоровшись на эти проклятые штыри. Но некая сила не только спасла нас от преждевременной смерти, но и поменяла нас местами!
Тогда все логично. Если Константин, как и я, получил в свое распоряжение всю мою память и мои навыки, он вполне мог устроить нечто подобное. Связи в политических кругах у меня были. Я руководил небольшой группой авторов-фрилансеров; мы готовили материалы для корпоративных изданий и веб-сайтов, а с лета активно занялись кампанией по выборам в Верховную Раду. И в ту проклятую поездку, которая закончилась для меня грузовиком, я как раз встречался с клиентами, для которых мы делали предвыборную газету.
Константин, насколько я помнил нашей общей памятью, интересовался историей конца двадцатого — первой половины двадцать первого века, причем, на весьма серьезном уровне. С его послезнанием ничего не стоило подключиться к зарождающемуся движению. Людей, разделявших взгляды солидаристов, и в мое время более чем хватало, им недоставало только лидеров, чтобы во весь голос заявить о себе. Вот лидеры, очевидно, и нашлись...
Я снова вернулся к тексту. Итак, если Константин занял мое место, моя семья не пострадала. С моей женой он прожил в мире и согласии до конца жизни. Дети — кстати, не двое, а трое (это молодец, Костя, постарался; я бы на третьего не решился) — все выросли достойными людьми, жили долго и, как я очень надеялся, счастливо.
Свернув вирт, я несколько минут просто сидел на полу, тупо уставившись в стену. Как ни странно, я испытывал огромное облегчение. Да, своих родных я потерял, но, по крайней мере, я знал, что с ними было все благополучно, и мог больше не беспокоиться за их судьбу. Теперь можно было подумать и о себе.
Не, ну попал я, конечно, знатно! Фантастика всегда была моим любимым жанром, а в последние годы к ней добавилась еще и альтернативная история. В бумаге и в Интернете я прочитал десятки книг про попаданцев, которые проваливались в прошлое, в альтернативные миры, в фэнтези, даже в книги и аниме-сериалы по одиночке, группами и целыми государствами. Пожалуй, я и сам не ударил бы в грязь лицом, если бы оказался хоть накануне русско-японской войны, хоть перед Великой Отечественной, хоть в начале 80-тых...
Только я, блин, какой-то неправильный попаданец или, скорее, вселенец! Попал не в прошлое, а в будущее, каких-то супер-пупер-знаний не имею, магией (я попытался силой мысли поджечь салфетку или хотя бы поднять ее в воздух), вроде бы, не владею. И вообще, это нечестно! Ведь всем известно, что попаданцами бывают, как правило, военные, технари-изобретатели, студенты или всякие аутсайдеры... э-э-э... люди, не нашедшие себя в обычной жизни. Но я ни к какой из этих групп не относился! У меня там была профессия, в которой я достиг немалых высот и рассчитывал достичь еще больших. У меня было свое дело, люди, за которых я был в ответе... Мне было, что терять, и будь у меня возможность выбора, я бы никогда не стал бросать свой собственный мир, чтобы начинать с нуля в каком-то другом.
Впрочем, те шутники, что забросили меня на двести лет вперед, таки сделали мне роскошный подарок. Ведь Константин, то есть, теперь я сам, был здесь не кем-нибудь, а космическим пилотом! И не просто пилотом, а участником Первой Звездной экспедиции, которая должна была стартовать меньше, чем через полтора месяца!
Многие дети моего поколения мечтали стать космонавтами. Мечтал полететь в космос и я, только эти мечты приняли у меня очень уж конкретный характер. Насколько помню, я буквально бредил космосом с восьми или девяти лет. Знал, куда и как летали все наши "Луны", "Венеры" и "Марсы", а также американские "Маринеры", "Сёрвейеры" и "Лунар-Орбитеры". До сих пор могу назвать на память первую двадцатку советских космонавтов, вплоть до экипажа Волкова, Горбатко и Филипченко, летавших на "Союзе-7", и Шаталова с Елисеевым на "Союзе-8". Все родственники знали, что лучший для меня подарок — это книги о космосе или конструкторы, из которых я делал космические корабли.
В школе я старательно штудировал математику и физику — до областных олимпиад доходил. Занимался в секциях легкой атлетики и гимнастики, чтобы быть сильным, быстрым и ловким. Ходил в авиамодельный кружок во Дворце пионеров. Я уже точно знал, что после школы поступлю в МАИ или "Бауманку" (куда именно, я еще не решил), выучусь на конструктора космических кораблей, а потом полечу на одном из них к Луне или Марсу.
Все это неожиданно и страшно оборвалось одним августовским вечером, незадолго до того, как я должен был пойти в девятый класс. Мы возвращались с дядиной дачи, когда на одном перекрестке нам наперерез внезапно понесся на красный свет какой-то пьяный придурок. Надеюсь, этот козел до сих пор горит в аду! Ведь он же мечту мою убил, сволочь! Дядя, сидевший за рулем, сделал все, чтобы уйти от столкновения, но избежать его так и не удалось. И больше всех досталось мне.
Ногу мне врачи собирали потом по кусочкам. Сделали они это, кстати, мастерски: я мог не только ходить, не хромая, но даже немного бегать, а до сорока лет почти и не вспоминал об этом инциденте. Но было ясно, что с такой ногой в космос я не полечу. Меня даже в армию не взяли.
Разочарование было настолько острым, что я забросил свои космические увлечения, а после школы поступил на экономический. Почему туда?! Да потому что перестройка началась! "Авансы и долги", "Либо сила, либо рубль" — ощущение перемен, новизны, тайных запретных знаний увлекло меня, как и многих остальных. К тому же, я всегда был активным пионером и комсомольцем и живо интересовался всем, что происходит вокруг.
На семейном совете обсуждались возможности поступления в институт Плеханова в Москве или в наш одесский "Нархоз", но я поехал в Киев, там у нас жили родственники. Институт я закончил в 1992 году. Большинство моих однокурсников распределили в различные министерства незалежной Украины, но зарплаты там были тогда крохотными, а рассчитывать на помощь родственников я не мог, да и не хотел. Вот и пошел на вольные хлеба. Одно время пытался заниматься бизнесом, но быстро понял: не мое. Хватило одного крупного кидка со стороны, казалось бы, надежного партнера и неудавшейся попытки жестко скачать долг с облажавшегося компаньона.
Стечение обстоятельств привело меня в журналистику. Писать я умел неплохо, экономические и технические знания помогали мне разбираться во многих темах, организаторские способности тоже имелись, так что на этом поприще я достиг определенных высот. Конечно, все эти годы я продолжал интересоваться космосом, но только как сторонний наблюдатель. Старая детская мечта, казалось, была давно забыта и похоронена. Но, оказывается, она только спала, а здесь, в двадцать третьем веке, проснулась вновь!
Сосредоточившись, я попытался собрать в один блок всю информацию, которую мне услужливо предоставила заимствованная память.
Звезда Хара, она же бета Гончих Псов. Расстояние — 27,4 световых года, спектральный класс G0V. Как одна из ближайших звезд солнечного типа, еще в мое время она считалась одной из наиболее перспективных на обнаружение внеземной жизни. В середине двадцать первого века было установлено, что эта звезда с большой степенью вероятности обладает планетами земного типа.
Тридцать с небольшим лет назад, то есть, незадолго до рождения Константина, ученые уловили радиоизлучение, идущее от Хары, — слабое, но практически точно соответствующее тому, которое излучала Земля в начале двадцатого века. Эта новость немедленно облетела весь мир. Ученые были очень осторожны, но вскоре уже почти никто не сомневался, что всего в 27 световых годах от Солнечной системы нашлись братья по разуму. Излучение со временем нарастало, что весьма сложно было объяснить естественными причинами, но зато очень хорошо укладывалось в гипотезу о постепенном развитии радиосвязи на обитаемой планете Хары.
Осталось только решить вопрос о том, как преодолеть космическую бездну шириной почти в 260 триллионов километров, но тут, как по заказу, на него нашелся ответ!
Одним из следствий общей теории взаимодействий или, как ее популярно называли, Теории Мироздания, впервые сформулированной в 40-е годы XXI века, была возможность суперпрыжков — мгновенного перенесения в пространстве тела, разогнанного до скорости не меньше половины световой, и получившего мощный направленный импульс. На протяжении более ста лет эта возможность считалась чисто умозрительной, но как раз в 80-е годы XXII века были изобретены гравитационные двигатели, теоретически способные обеспечить космическому кораблю и нужную скорость, и нужный толчок.
Когда Константин пошел в школу, начались испытания первых космолетов, оснащенных экспериментальными гравитационными двигателями. Когда он ее заканчивал, были получены результаты, недвусмысленно показывающие, что суперпрыжок возможен, а его дальностью можно управлять. Беспилотный корабль, за бесконечно малое время преодолевший дистанцию в половину светового года, подал сигнал об успешном завершении перехода, и этот сигнал был услышан земными приемниками.
Константин был слишком молод, чтобы записаться добровольцем в первую группу испытателей — безумно смелых людей, рискнувших жизнью, чтобы открыть человечеству звезды. Шесть человек провели четыре года в тесной камере первого в истории звездного корабля, совершившего прыжок на один световой год, и вернулись домой, чтобы получить всемирную славу первопроходцев... и курс лечения от космической радиации.
К тому времени Константин уже стал одним из самых молодых на Земле пилотов аэрокосмических челноков, доставляющих на орбиту всевозможные грузы. Когда был объявлен набор в Первую Звездную экспедицию на Хару, он немедленно подал документы и, пройдя многоступенчатый конкурс, стал одним из шестнадцати членов основного экипажа корабля "Одиссей", который в начале ноября 2217 года должен был отправиться в путешествие длиной в 27 светолет.
Я искренне сочувствовал Константину, ведь он, как и я, с детства мечтал о космосе и сделал все, чтобы его мечта сбылась. Но сейчас я, пожалуй, не стал бы снова меняться с ним местами. Дорогой, невероятно дорогой ценой я, единственный из рожденных в двадцатом веке, получил возможность полететь к звездам и не отказался бы теперь от этого ни за что на свете!
"Только бы в последние дни не потерять форму и не облажаться на тренажерах и вводных!" — эта мысль внезапно пробудила во мне острое чувство тревоги. Очень хорошо, что Мартин дал мне свободный день. Можно будет вспомнить все, что умел и знал Константин, чтобы никто не заметил подмены. А для этого лучше всего будет, действительно, пойти домой.
Я встал с пола и, размяв немного затекшие ноги, поднялся по лестнице на шестой этаж жилого корпуса. Там находилась небольшая, по местным меркам, комната, которую занимал Константин, — единственное место в этом мире, которое я мог бы сейчас назвать своим домом.
В двадцать третьем веке считали, что жить надо с комфортом, чтобы люди не отвлекались на бытовые проблемы. Даже это временное пристанище Константина — наверное, пора уже говорить: мое — двести лет тому назад считалось бы очень неплохой квартирой, и это без учета своей электронной начинки.
Зайдя внутрь — для того чтобы открыть дверь, достаточно было поднести к ней руку с виртом, я оказался в просторной прихожей, отделенной от остальной квартиры молочного цвета ширмой. По одну сторону всю стену занимал большой встроенный шкаф с зеркальными дверцами, по другую виднелись двери в местные комнатки с удобствами.
Возле входной двери виднелась панель с двумя рядами кнопок и индикаторов — пульт управления твинчиком (очевидно, от английского слова "twine") — диспетчером, которому подчинялась вся электроника "умного дома". Мне показалось, что в квартире немного прохладно, но я решил ничего не менять в настройках. Даже владея всей памятью Константина, было как-то страшновато лезть в совершенно незнакомое устройство.
Поэтому я просто сбросил с ног обувь, к слову сказать, очень удобную, напоминающую спортивные туфли или очень легкие кроссовки. Нагнувшись, чтобы поставить ее на полочку под вешалкой, я заметил на боках характерные штрихи Nike. Очевидно, эта компания приложила свою руку к созданию данной обувки, которая, как я "вспомнил", называлась "свузами" (swoes). Ее особенность заключалась в том, что она не имела заданного размера, а сама подстраивала свою форму под ногу носителя.
Признаться, раньше я никогда не был особым поклонником этого бренда, но от вида его логотипа мне даже как-то стало теплее на душе, словно знакомого встретил. Все же не все в этом мире было для меня совершенно чужим. Уже увереннее я переоделся, повесил свою одежду в шкаф и достал из него домашнюю, тоже напоминающую спортивный костюм, только более свободный и из мягкой, приятной на ощупь ткани.
Вдумчиво посетив санузел и получив на вирт краткое сообщение о текущем состоянии моей пищеварительной системы (все в порядке), я шагнул к ширме, разошедшейся передо мной в стороны как раздвижные двери у входа в магазин, и очутился в собственно квартире.
Там было светло, почти всю противоположную стену занимало огромное окно, выходящее на балкон-террасу, увитую зеленью. По правую руку легкая, но, как я "знал", звукоизолирующая перегородка отгораживала большой угол — спальню. К перегородке были приставлены диванчик и два кресла, перед ними стоял столик-трансформер. Помимо них, в комнате находились небольшой шкаф, в котором я заметил два ряда настоящих бумажных книг и несколько пластиковых коробок величиной с футляр от видеокассеты — информационные накопители, а также огромный — два метра на метр — плоский экран, висящий на стене, и что-то типа небольшой тумбочки под ним.
Вся мебель была легкая, очень функциональная, но, в то же время, довольно изящная и красивая. Вообще, как я уже успел обратить внимание, соединение практичности и привлекательного дизайна было характерным стилем этого времени.
С чего начать? Как когда-то говорила мама, любые неприятности надо, прежде всего, заесть. И я отправился в небольшой закуток между перегородкой и стеной, который, очевидно, должен был играть здесь роль кухни.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
