Монах терпеливо ожидал, хоть вся его согбенная фигура выражала нетерпение. Я бы и рада была, чтобы моё унижение кончилось поскорее, но ожидать пришлось достаточно долго. Дрожь прекратилась, но появилось ощущение голода и тянущее чувство внизу живота, как тогда, когда красные дни ещё посещали меня.

— Пошли, — я поморщилась и продолжила подъём.

Те из парочки, что стерегли дверь, казались постарше и опытней. За оружие они не хватались, но усатый с выбритой башкой сделал попытку заглянуть под капюшон. Я ткнула ему в нос неприличный жест из большого и мизинца. Парень довольно хрюкнул. Второй — тоже, а вот святоша недовольно покачал головой и пробормотал нечто о дочерях Вопрошающего. Точнее — о дочери, поскольку я тут была одна.

У самой двери стоял потрёпанный штандарт, где на красном фоне чёрный крылатый змей пожирал жёлтое солнце. Знакомый значок и цвета. Это кого же Кир сопровождает из королевской семь? Надутого важностью сюзерена или кого-то, из его драчливых сыночков? Ненавижу все эти поклоны и реверансы. У нас, конечно, имеются некоторые послабления во всей этой ерунде, но полностью избежать протокола никак невозможно.

Впрочем, пока и не потребовалось. Помещение за дверью оказалось битком забито всяким мелким людом: солдатами, испуганными девицами и какими-то селянами, определённо не знающими, куда деть руки и приткнуть задницу. Все простолюды, точно бараны столпились в центре огромного круглого зала и с явной опаской поглядывали на стулья и кресла, обитые золотистой материей.

— Смахивают на беженцев, — констатировала я, оценив, как потерянность присутствующих, так и их малое количество. — Почему не оставили с обозом?

— Нет обоза, — буркнул монах. — Разбили. Приходится передвигаться пешком. А все здесь, чтобы сразу выдвинуться к нужным воротам. Пока ещё не решили, к каким именно.

Я вот тоже пока не понимала, что происходит, но повеяло чем-то эдаким, весьма напоминающим по глубине задницу дракона. Смердело очень сильно. Кажется, начинало доходить, зачем им всем потребовалась именно я. К сожалению память отказывалась объяснить, как и почему я оказалась в гостях у святош.

Стоило нам войти, как большинство простолюдов опустилось на колени. Некоторые принялись завывать, прижимая ко лбу свои шестиконечные атрибуты спасения души. Идиоты, они думают, будто это способно помочь, при встрече со сталью или колдовством? Кладбища переполнены такими же, поверившими в благодать Отдавшего долги.

Солдатики, даром что молодые, вели себя много приличнее. Они внимательно рассматривали меня и пихали друг друга в кирасы, что-то бормоча в уши соседей. Проходя мимо, я посчитала: четверо снаружи и тут шестнадцать — вполне достаточно, чтобы сложить трупы штабелями, если врагам вдруг захочется развлечься. Почему кто-то, из королевской фамилии тянет за собой весь этот сброд? Я ведь помнила торжественный выезд жирдяя Ортолда и его полторы сотни латной гвардии на бронированных тяжеловесах. Там хотя бы всё выглядело достаточно жутко и грозно. А тут...

Мы прошли небольшим коридорчиком и оказались у двустворчатой двери, где замерли ещё двое болванчиков. В этот раз — опытных, кроме шуток, вплоть до седин и шрамов на загорелых физиономиях. Один лениво ковырял ногти острием кинжала и даже головы не поднял, а вот второй заинтересовался. Снял со стены масляную лампу и поднёс к моему капюшону. Я отступила за спину монаха.

— Убери, — тихо сказал святоша и отвёл светильник. — Нас ждут.

Впрочем, солдату видимо хватило, того что он успел увидеть. Он нахмурился, шмыгнул носом и повесил лампу на место. Потом толкнул дверь и позволил нам пройти. Когда я шла мимо, то различила отчётливо произнесённое: 'Тварь'. И я тебя тоже люблю.

Что-то плеснуло по ногам, и я посмотрела вниз. В открывшуюся дверь медленно вытекала тягучая чёрная жидкость, напоминающая кровь. Вот только я хорошо понимала, что это — не кровь. Влага начала стремительно подниматься.

— Ты идёшь? — спросил монах и я отвлеклась. Когда вновь опустила голову под ногами был лишь абсолютно сухой дряхлый ковёр. — Что с тобой?

— Ничего, — проходя мимо любопытного солдата я постаралась пихнуть его плечом, но он отстранился так резво, словно опасался испачкаться

Внутри царил полумрак. Четыре высоких арочных окна оказались задёрнуты плотными бархатными шторами, которые не пропускали даже маленького лучика снаружи. Весь имеющийся свет шёл от пяти больших масляных ламп, висящих на стенах. И что-то теплилось в большом камине, но больше воняло, чем светило.

Ещё парочка солдат, очень даже симпатичных, а лейтенант — настоящая лапочка, надутая важностью возложенной миссии. Пара королевских штандартов, выглядящих много приличнее, чем то знамя, что на улице. Рабочий стол с письменными принадлежностями и тремя запечатанными конвертами. На всех — размашистый почерк Кира. Большая кровать под балдахином определённо давно не использовалась. Длинный стол с объедками выглядел здесь так же чужеродно, как и большинство присутствующих.

От тощего мужика с выпирающим вперёд пузом вовсю несло знакомым смрадом — определённо тот самый зельевар, чьим варевом сегодня меня успели попотчевать. Кстати, я уже ощущала пока ещё робкие потуги живота устроить бунт. Плешивый бородач в коричневой хламиде прятал знак под одеждой, но тут достаточно посмотреть на противную рожу и всё сразу становится понятно — какой-то чародей. Две насмерть перепуганные девчонки, одетые хорошо, но чересчур просто, чтобы занимать какое-то высокое положение в иерархии двора. Жирдяй, одетый богато, но абсолютно безвкусно. Да и чёртово жабо не носят вот уже лет как сто. Какой-то провинциал, прорвавшийся ко двору. Возможно, командует в казначействе или заведует писарями исторического отдела. Судя по количеству золотых финтифлюшек, ближе первый вариант.

Кир стоял посредине комнаты, прямо под огромной, неработающей сейчас люстрой и почти заслонял человека, сидящего в кресле за его спиной. Однако я смотрела только на лицо Моего Кира и готовилась, как прежде, утонуть в озёрах его зелёных глаз. Всё остальное разум отмечал чисто по привычке. Главное одно: Кир — мой Кир, здесь и теперь точно всё будет хорошо.

Я сделала шаг вперёд, сбросила капюшон (солдатики тут же насторожились) и вдруг поняла одну вещь: мой Кир здорово постарел. Волосы словно покрылись инеем, а по лбу протянулись две глубокие морщины, которых я не помнила. Угрюмые складки в уголках рта, седина в короткой бороде и давно заживший шрам на левой щеке.

И ещё.

Когда в комнате собирается достаточно большая компания, в ней, рано или поздно, появляется своеобразный центр. Это — человек, который выше остальных, то ли по статусу, то ли благодаря личным качествам. Обычно Кимр становился этим центром и вовсе не из-за дворянского титула. Он сыпал шуточками и анекдотами, делился воспоминаниями со старыми знакомыми и сходу выигрывал пари у тех, кто претендовал на роль лидера Мне оставалось тенью скользить за спиной любимого и наслаждаться его непосредственностью.

Так вот, в этот раз главным в комнате был вовсе не Кир, и я сразу же заметила это, только не придала значения. И лишь, когда любимый, коротко кивнув, начал поворачиваться, сообразила: все вокруг, точно зеркала, настроенные на приём света, повёрнуты к человеку, сидящему в кресле.

Молодая женщина, чьё дорожное платье поражало сочетанием дороговизны, вкуса и практичности. Такое не по карману даже каждой дворянке. Однако штандарты королевского дома, как нельзя лучше указывали, кому именно меня собираются представить. Почему-то в груди стало так больно, словно сердце медленно опускали в алхимический раствор.

— Герцогиня Найдмир из рода Турнелли, — объявил Кир, и все уставились на меня так, словно я задолжала им по сотне монет.

Род ныне царствующих монархов. Передо мной сидела принцесса, молодая, красивая и ...на хорошем сроке. Пятый, шестой месяц, я бы сказала. Чёрные глаза смотрели на меня оценивающе, но без особого волнения. А я, скользнув взглядом по ухоженным рукам с аккуратным маникюром, перевела взгляд на правую руку Кириона. Одинаковые печатки с изображением крылатого змея. Символ королевской фамилии.

Вот ведь как.

— Лучше бы ты меня не будил, — тихо сказала я.

Молодой лейтенантик запыхтел, надулся и сделав пару шагов влепил мне оплеуху, от которой я оказалась на грязном ковре. Вставать не хотелось. Совсем. Жить — тоже. А ещё этот идиот нависает, заслоняя свет.

— Больше почтения царствующей королеве Кроффа! — прорычал он.

ГЛАВА 2: В КОТОРОЙ СТАНОВИТСЯ ЯСНО: ЕСЛИ ПРОСПАТЬ ДОСТАТОЧНО ДОЛГО, ТО ПРОСНУВШИСЬ ТЫ СМОЖЕШЬ УЗНАТЬ МНОЖЕСТВО ИНТЕРЕСНЕЙШИХ ВЕЩЕЙ

По полу бежали ручейки тёмной жидкости. Они соединялись, в непроглядную тёмную гладь и где-то далеко уже начинала бурлить глубина, рождая пока ещё маленькую волну. Лейтенант замахнулся ещё раз, а я в этот момент испытывала лишь полное равнодушие и абсолютную апатию.

— Прекрати, — приятный голос молодой женщины, пока ещё только осваивающей азы управления послушными болванчиками. — И на будущее: дождись, пока тебе прикажут.

На юношеской физиономии появилась растерянность и потоптавшись лейтенант исчез из виду. Я продолжала лежать, силясь преодолеть мерзкую дрожь, сотрясающую всё тело. Видение потопа отступило, оставив мерцание в глазах и кислый вкус во рту.

— Помогите ей подняться, — вновь тот же голос. Почему Кир не скажет ни слова?

Солдатики, ставившие меня на ноги, казались одновременно испуганными и ошеломлёнными, словно им приказали пощадить ядовитого паука. Во всяком случае, прикасались ко мне, точно опасались смертоносного укуса. Я отстранилась сама, что несомненно порадовало обоих, после чего неторопливо отряхнула плащ, к которому пристал мусор с пола. Кир стоял у кресла, рядом с Найдмир и смотрел в пол. Он даже не попытался подойти и протянуть руку. Я ощущала холод.

— При встрече с королевой положено становиться на колени, — тихо сказал монах, нервно сжимая звезду на груди, — и низко склонять голову. Но ты это и сама знаешь.

— Оставим формальности, — Найдмир коснулась живота, видимо неумышленно, по недавно приобретённой привычке. — Дайте ей стул. Разве вы не видите, что она едва держится на ногах?

Эта женщина пыталась расположить меня к себе, хоть, в принципе, могла просто приказывать. Я бы оценила добрый жест, если бы не холод внутри и дрожь во всём теле. Поэтому просто буркнула нечто благодарственное и опустилась на мягкую подушку. Магик покачал головой и недоуменно поднял косматую бровь. Зельевар выглядел так, словно искал место, где можно спрятаться. Монах медленно прошёл вперёд и стал по левую руку Найдмир. Кир остался по правую.

— Итак, Дар, — королева хотела сказать что-то ещё, но Кир склонился к ней и что-то прошептал в ухо. — Хорошо, давай ты.

Когда Кирион начал говорить, его рука, точно невзначай, накрыла ладонь Найдмир. Жест, настолько привычный для обоих, что получился просто так. Так же Кир прежде накрывал мои пальцы. А потом — кусал за ухо и шептал, что готов меня съесть. И ещё много чего. Глупости. Почему тут так холодно? Никто не желает разжечь чёртов камин?

— Думаю, необходимо представить всех, кто здесь находится, — тихо сказал Кир. Глаза на меня он таки не поднимал, — прежде, чем переходить к сути вопроса. Как я полагаю, с отцом Найдом ты уже знакома, — монах степенно склонил голову. — Милостничий этого аббатства и очень смелый человек. Постельничий её величества, виконт Забун, — жирдяй с некоторым трудом сложил все свои десять подбородков. Странно, вообще-то, дворянин не обязан мне кланяться, — Вукка и Нима, фрейлины её величества, — девицы кивали так торопливо, словно от этого зависели их жизни. При этом смотрели на меня с нескрываемым ужасом. Интересно, какие страхи им успели поведать? Жру младенцев, сношаюсь с Вопрошающим? — Грард, лейтенант королевской гвардии, — лейтенант и без титула? Хм, чудны дела твои. Либо слишком хорош, либо какого-то солдатика спешно повысили в звании, — Наверра, мастер тайных наук и кавалер серебряного полумесяца, — всё это — шелуха, чёртовы магики обожают придумывать и присваивать себе всевозможные звания, зная, что обычные люди никогда не рискнут осведомиться, что они означают на самом деле, — Лоус. Королевский химик

— Эй, зельевар, — тихо позвала я и он испуганно сбил с глаз спутанные пряди волос. — В следующий раз клади больше волчанки и меньше грибов. От твоего варева трещит в затылке и во рту кисло, точно кошки нагадили.

Кир досадливо поморщился, а Лоус кивнул и задумался. Наверра снисходительно усмехнулся в бороду и провёл рукой по плеши. Из-под его коричневой хламиды выскользнул знак колдуна — пляшущий чёртик. Никогда такого прежде не встречала. И да, смешно, чёртик в аббатстве.

Я внезапно вспомнила эту самую Найдмир. Мы с Киром были на приёме в королевском дворце, уж не помню, по какому поводу. К нам подбежало милое создание, только начавшее оформляться. Резкие движения, как у жеребёнка, огромные чёрные глаза и коса за спиной. Девочка восторженно уставилась на Кира и о чём-то его спросила. Но ведь ей тогда было лет тринадцать! А этой — не меньше двадцати.

Что произошло?

— Что случилось? — спросила я и поднесла к глазам свои волосы, намотанные на руку. Полоса седины смотрелась, точно млечный путь в чёрном небе. А прежде не было ни сединки. — Сколько я спала?

— Сначала о том, что случилось, — Найдмир смотрела ан меня с сочувствием и это раздражало больше всего. — На Крофф напали. Салим разрушен неприятелем. Король и вся фамилия, — тут голос королевы дал петуха и Кир успокаивающе погладил её по плечу. Я опустила голову: по полу бежал таракан и я подняла сапог, позволив ему юркнуть в щель между досками. — Вся моя семья убита врагом. Противник продолжает наступать, захватывая город за городом.

Она говорила так, словно цитировала старый учебник по истории, но я могла её понять: проще сосредоточится на деталях, иначе горе затопит тебя полностью, лишая возможности соображать.

— Кто напал-то? — без всякого интереса спросила я.

— Жимуин, — коротко ответил Кир, своим ответом поставив меня в тупик. Жимуин располагался много севернее и нас разделяли пять или шесть государств. Видимо осознав, как это выглядит, Кирион решил пояснить. — Пока ты... Пока ты спала, в мире произошло много всякого. Жимуин стремительно рвётся на юг, поглощая все государства на своём пути. Пришёл черёд Кроффа.

Я откинулась на спинку стула. Ныл живот, судорога сводила ноги и болел ушибленный о пол подбородок. Голова отказывалась соображать. Армия Кроффа считалась самой сильной и передовой на континенте. Как долбаный Жимуин, который на моей памяти был чёртовой мешаниной воюющих княжеств, сумел одолеть столь мощного противника?

— Сколько лет я проспала?

— Семь, — сначала я даже не поняла, а потом вскинула голову и посмотрела в лицо Киру. В этот раз он не стал отводить взгляд, а твёрдо повторил. — Прошло семь лет.

Я зажмурилась и некоторое время сидела, скрываясь от всех за неприступной защитой собственных век. Откуда-то доносились тихие голоса, сбивчивое бормотание мерный рокот далёкого прибоя. Чудилась тёмная волна, нависшая над пылающим берегом. Одно дело, когда ты просто о чём-то догадываешься, пусть некоторые вещи отчётливо бросаются в глаза и совсем другое, когда правда является во всей совей неприкрытой наготе. Ненавижу правду!