Эхо войны. Ред2

Взводный называет меня "взбесившейся снежинкой". И имеет на то все основания.

— И где только бегает по темноте... — Ремо на секунду оторвался от осмотра солдатских тумбочек на предмет антисанитарии. — Опять заберется в ров, промерзнет, заболеет...

— Что замерзнет — сомневаюсь, — я отошла от окна. — Вот промокнет — может быть.

— Я не знаю, что с ней делать, Орие, — врач вздохнул.

— А ведь девочка только начала взрослеть... — я выдернула из-за рамы травинку и сунула в рот. Задумчиво пожевала и добавила: — Нашел бы ты ей мать. И поскорее.

— А сама не хочешь?... — он грустно улыбнулся. — Я понимаю, что разговоры по душам — твоя специальность, но я в духовнике не нуждаюсь. В новой жене — тем более.

— Айрит умерла давно. А вы с Аткой живы.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь, — Ремо привычно пропустил мои слова на эту тему мимо ушей. — Кстати, напомни мне, где сейчас обретается твой муж?

— Вот именно — муж. А не бывший муж.

— Это что, кардинально меняет суть?

Я пожала плечами. Традиционный конец традиционного разговора. Как только я пыталась утвердить в сознании Ремо мысль о том, что хоронить себя вместе с женой нельзя, мне мгновенно напоминали об огрехах собственной жизни.

Первая заповедь служителя Кодекса — те, кого упрекаешь, не должны иметь возможности упрекнуть тебя. Жаль только, что святых и безгрешных нет среди нас.

Ровно через десять минут пропажа нашлась сама. И заодно принесла вести, которые в сравнении с начавшейся в Центре войной, о которой пока ничего толком не было известно даже коменданту, вначале показались мелочью. Увы.

— Тетя Орие, мы с Римсом там такое... Ой, папа... — слова летели впереди Атки плотной завесой, явно мешающей зрению — отца девочка заметила, только споткнувшись о его ботинок.

— Римс?... — Ремо со странным выражением лица приподнял одну бровь.

— То есть, Олли мне сказала, что Римс ей сказал, что они с... — залепетала она, пятясь к выходу из казармы.

— Атка! — перебила я бессмысленный словесный поток. — Что вы там... то есть что он "там" натворил?

— Тетя Орие, ведь неправду говорят, что вы из мор? В смысле не из тех, которые у коменданта в террариуме, а настоящих? Которые из могил встают, из детей жизнь тянут и насылают кошмары?

Я выронила кружку, поймав ее в ладони от пола.

Тикки, занимающая койку над моей, заинтересованно перевесилась через бортик и выразительно хмыкнула. Кто-то сделал громче звук казарменного голопроектора с последней записью "Песчаной трассы".

— Атка, где ты вообще этого набралась?...

— Я теперь точно знаю, что про вас врут все, — выпалила девочка. — Я настоящую мору нашла! Она знаете какая! Давайте ее поймаем и в столичную Академию в музей сдадим!

— Где ты шастала? — вскинулся Ремо. Я наступила ему на ногу и вкрадчиво спросила:

— И как ты узнала, что это?

— Мора — это мора! Что тут знать?

— Логично. Ну тогда веди к своей "настоящей море", — я шагнула к ней и вполголоса поинтересовалась: — Надеюсь, Римса "там" уже нет? Кстати, это далеко?

— Есть. Сторожить остался, — тихо буркнула девочка. — За оврагом, в горах.

— Позвонить ему можно?

— Не, — она мотнула головой. — У него же переговорника своего нет.

— Замечательно, — пробормотала я себе под нос и обернулась к ее отцу. — Слушай, свистни Тайлу, чтобы дайр какой-нибудь прогрел...

— Если ты думаешь, что я отпущу ребенка с тобой одной ночью в горы, то...

— И оставишь другого ребенка в тех же горах рядом с логовом скального оборотня — а это, скорее всего, он? Знала бы дорогу — поехала бы без нее.

— Это не повод идти на него в одиночку!

— Предлагаешь идти на него всем взводом? Это всего лишь полиморф, причем довольно пугливый. Хочешь, езжай со мной, убедишься сам.

— Ага, — подала сверху голос Тикки, задумчиво накручивая черный длинный локон на палец. — Слушай, Морровер, псионы все такие ненормальные, или ты в силу служения Смерти выделяешься? Не смей гробить единственного врача форта. Он хоть и с придурью, но другого сюда не затащат.

Ремо, ни на кого не глядя, резко развернулся и вышел на улицу. Атка смущенно потопталась у моей кровати и вышла следом. Тикки пожала плечами:

— Эти детей хуже. Ты не забывай, что даже слабосильный полиморф походя перешибет его пополам.

— Дура ты, Тикки, — равнодушно и почти ласково обронила я, вытаскивая из-под кровати личный сейф, который был мне совершенно не положен, как рядовому по званию, но вполне согласовывался с должностью ротного храмовника. Помимо всякой ерунды, там в обход устава хранился не менее личный охотничий ствол. Я немного повозилась, прикрепляя кобуру за спину, и посмотрела на девушку: — Если школьный курс сравнительной психологии прошел мимо тебя, могу напомнить, что ремены, вообще-то, от природы крайне агрессивны, и, если Ремо обидится, то, как врач...

— Шутишь все... — пробурчала Тикки, возвращаясь к просмотру новостей из планетарной сети на портативке.

— Может. А может, и нет, — я накинула куртку и вышла.

В Центре уже давно полукровок всех мастей больше, чем чистокровных любой из рас большой Тройки: генетическая коррекция сейчас решает все проблемы совместимости. А вот в нашей деревне все на уровне позапрошлого века — от космических кораблей до предрассудков.

В офицерской казарме было малолюдно — в главном здании по поводу грядущего военного положения проходило совещание высшего командного состава. Наш взводный к последнему не имел отношения, как и, формально, к офицерам, но проживал с ними и на совещании присутствовал. Поэтому я пропустила стадию дебатов на тему моего шатания за территорией и ограничилась запиской "о вынужденном отсутствии на месте после отбоя". Как служитель Кодекса, бесконечно проверяющий чужие кляузы на ближних и дальних, я имела право еще и на такое, но при нависшей перспективе военного положения имело смысл хотя бы частично вспомнить про Устав.

К тому времени, когда я добралась до ангара, небольшой трехместный дайр уже был готов к старту. Более того — под парами стоял еще один.

— Только не говори, что едете вы оба, — я бросила вопросительный взгляд на Тайла.

— Ага. Мы тут решили устроить маленький семейный пикничок на природе.

— Ночью. Под ливнем, — я кивнула и забралась на место пилота. — Атка, запрыгивай!

Девочка шмыгнула на пассажирское сиденье позади меня. Шлюз стартового тоннеля пополз вверх, и я подняла машину в воздух. Нам нужно было на север — к окружающим долину кольцом горам.

Дождь не стихал, и я искренне посочувствовала Римсу, мокнущему третий час. Сомнительно, что юный авантюрист сунется в пещеру скальника, которого погода явно загнала внутрь, поэтому за безопасность мальчика я не слишком беспокоилась.

— За вон той скалой направо, — прокричала сквозь шум ветра Атка, когда мы перелетели первые лесистые холмы. — Да вон он!

Девочка вытянула руку вниз, к подножию скального выступа, где под крошечным козырьком пряталась от ливня темная фигурка. Я повела дайр на посадку на небольшую плоскую площадку среди скал. Тайл нырнул следом.

Интуитивно распознав Ремо в одной из фигур, выпрыгнувших из дайра, Римс скрестил руки на груди и набычился.

Вдалеке сверкнула молния.

Прянув ушами, подросток несколько подрастерял апломб, но позиций не сдал. Оставив Ремо решать проблему отцов и детей самостоятельно, я расчехлила охотничью "байку" и двинулась к узкому изломанному проходу слева от площадки

Стрелять полиморфу, в обиходе называемому скальным оборотнем, следовало только в глаз, но я совсем не была уверена, что вообще буду это делать. В конце концов, в том, что на нее наткнулись дети, несчастная зверюга не виновата. А искала я его лишь затем, чтобы убедиться, что не ошиблась в определении "моры".

Источенные дождями игольчатые скалы по обеим сторонам прохода расступились, дав место темной расселине. На несколько секунд я застыла на краю. Живые существа внизу были, было даже одно относительно крупное, я улавливала потоки их энергий и тепла. Только вот тепла было слишком много для скальника. Да и для сказочной моры тоже.

Шедший за мной Тайл подсветил расселину фонариком. Я крикнула ему, чтобы остался наверху, и начала спускаться, внимательно наблюдая за источником самого мощного энергетического потока.

Тайл наверху хрипло ругнулся, и его фонарик полетел вниз, подскакивая на уступах. Я вскинула голову и окаменела. Упрекнуть техника в трусости было тяжело — на нас действительно ползла мора. Настоящая. Или, вернее, настоящий.

Я смотрела на синюшную когтистую руку, механически скребущую по камню, и понимала, что страдаю галлюцинациями.

Мертвецов, встающих из могил и выпивающих из детей жизнь, не существует в природе. Этот же выглядел еще более несвежим, чем сам Мертвяк, и, тем не менее, двигался, хотя и был таким же холодным, как камни, на которых лежал.

От него шел энергетический поток, хоть и слабый, а вот теплового не было совсем.

Я подобрала фонарик, осветив как следует лежащее неподвижно тело... И застыла, наткнувшись на неожиданно осмысленный взгляд черных, как дыры, глаз.

— Вы слышите меня? — медленно произнесла я.

Взгляд сразу же потух, когти царапнули камень и замерли.

Не спуская с "трупа" глаз и на всякий случай отойдя на десяток шагов, я посветила вокруг: сквозь дождь были видны сбитые макушки ближайших скал и невнятный металлический блеск на дальнем конце расселины — оттуда и несло теплом. Стала более-менее ясна причина происходящего, но не его итог. Видимо, кто-то разбился. Но как пилот превратился в это?...

Инструкция и банальная совесть предписывали проверить, остался ли кто-нибудь в живых. И в данном случае — так уж ли мертво это мертвое по восьми признакам из десяти существо.

— Тайл, позови Ремо, — крикнула я.

Я методично обошла то, что осталось от маленького суденышка, больше напоминающего портовой погрузчик, чем полноценный корабль — из-за остаточного тепла двигателя и обгоревшей в атмосфере обшивки я и приняла его за живое существо.

Ничего живого, и уж тем более разумного, не нашлось.

Мертвец лежал на том же месте. Носком ботинка я перевернула тело. Полюбовалась на синюшную кожу, изодранную одежду, длинные когти и отлично сохранившиеся зубы.

Ладно, кому, как не служителю божьему...

Вздохнув, я взвалила "моровика" на плечо и начала подниматься наверх, надеясь, что мертвецу не вздумается очнуться и цапнуть меня за лопатку.

— Орие, ты уверена, что не влезаешь в дерьмо? — после короткого молчания поинтересовался Тайл, обозрев мою ношу.

— Нет, — я свалила тело на землю.

— Может, он все же жив? — подошедший Ремо неуверенно потер подбородок.

— И это неплохо бы выяснить до того, как отправлять его в форт, — я села рядом с "моровиком" на корточки. — Легенды легендами, но лично я не хочу, чтобы в полете меня загрыз мнимый труп.

— По-моему, проще вызвать грузовой дайр, — Тайл пожал плечами.

Я кивнула.

— Только иди вперед, скажи детям, пусть летят домой — дождь стихает, на автопилоте они доберутся и одни. Не будем рисковать, если это все еще живо и агрессивно.

Тайл кивнул и исчез в проходе. Я снова взвалила тело на плечо и пошла следом. В узком коридоре пришлось двигаться гуськом: я с "моровиком" и фонарем впереди, Ремо прикрывает тылы, внимательно наблюдая за поведением условного трупа.

К тому моменту, когда мы вышли на посадочную площадку, дайр Тайла уже скрылся из виду. Сам же Тайл сосредоточенно перебирал окна даже не снятой с запястья портативки.

— Ну что?

— Помехи идут, но дежурный патруль я вызвал. Скоро будут.

Я сгрузила свою ношу на середину площадки и присела рядом на корточки.

— Знаете, я все могу понять. Даже то, что мы наткнулись на неизвестный науке вид, хотя пусть меня пристрелят, если это не сол, причем чистокровный. Но почему у него температура окружающей среды и аура мертвого, этого я понять не могу. Если он на самом деле жив, конечно. А, док?

— Что еще можешь сказать? — Ремо присел рядом, хмурясь. Жить в мире, где каждый второй является пусть и слабым, но все же псионом, врачу, напрочь лишенному ощущения ментала, тяжело, и а иногда просто невозможно.

— Энергетический поток от него идет. Слабый, — я оперлась рукой о землю и посмотрела на Ремо. — Только он и от трупов идет, если смерть наступила не от истощения, болезни или старости. Остаточное явление, как рост ногтей. А так — мертвец мертвецом.

— Я не уверен, что это труп. Даже свежий, — сказал Ремо. — Извини, Орие, но, по-моему, он жив. У него бьется сердце.

Мы с Тайлом недоверчиво посмотрели на него. Врач положил руку найденышу на грудь и через полминуты констатировал:

— Легкие тоже работают, но едва заметно.

Внезапно меня осенило.

— Ремо, а ты не думаешь, что это может быть неизвестная болезнь? И, возможно, заразная? — я подняла на него глаза. — Потому что ни одного своего сородича в таком состоянии я еще не видела.

— Не знаю, — он закусил губу, досадуя, что не подумал об этом первым. — Тайл, ты не подходил близко к детям?

— Нет. Вопрос только, насколько близко они подошли к нему в первый раз?

— Не думаю, что они спускались в расселину, — вмешалась я. — Римс, конечно, покрасоваться любит, но не на столько.

Полчаса, прошедшие до прибытия грузового дайра, мы провели в тягостном молчании. Естественно, его экипаж на предполагаемую эпидемию не рассчитывал и защитных костюмов не взял. Поэтому затаскивать найденыша в трюм и караулить его там пришлось нам.

За время полета мы с Ремо кое-как осмотрели мужчину (мое участие в основном сводилось к поворачиванию тела), вернее, молодого парня лет шестидесяти-семидесяти, и совершенно точно установили, что никакого нашествия неизвестных инопланетян не предвидится. Чистокровный сол.

Парня мне было жаль. Худой до крайнего истощения, с неровно обрезанным ежиком черных волос, голыми ушами и каким-то плешивым, облезшим хвостом, он был жалок.

В форте нас уже ждали. Дайр сел за внешним периметром, где дежурила группа в защитных костюмах. Те же костюмы передали нам.

Эпидемий на Деррин не было давным-давно, и, натягивая маску, я со всей отчетливостью поняла, что бюджет на эту статью расходов урезали еще до моего рождения. О годе выпуска защитных комплектов и их предполагаемой надежности думать не хотелось.

Экипаж грузового дайра и Атку с Римсом поместили в карантин в главном здании, в небольшой лазарет для лежачих больных, выделив для этого отдельную палату. Нам троим в комплекте с "трупом" достался медпункт в западной башне. Но что теперь с нами делать, не знал никто. Даже комендант, хотя он приходил лично и долго орал на меня через спешно установленную прозрачную перегородку в тамбуре медпункта. Врач в форте действительно был один — тяжелых больных отправляли в город, а с текущими травмами и сезонными прививками вполне справлялся один Ремо с помощью санитаров.

Взводный тоже приходил и тоже орал — скорее для порядка, больше опасаясь за нас, чем злясь на учиненный мной переполох.