Мы - будем жить!

Но сейчас я думала не столько о своей несчастности и ничтожности, сколько о том, что же ждёт нас завтра и как жить дальше. Если когда-то ранее меня и посещали некие мысли о смерти, то сегодня я как никогда хотела жить. Ведь по большому счёту, сейчас в смерти не было никакого смысла — всё равно встанешь через пару часов и пойдёшь кого-то кусать. В то же время, появился и смысл жизни — бегать от мёртвых и пытаться выжить. Такая жизненная позиция мне явно нравилась! За желаемое надо бороться. "Наверно, это скучно — постоянная удача..." Сопровождаемая всеми этими мыслями, я и сама не заметила, как медленно закрыла глаза и отключилась точно так же, как и вчера.

Но крепкий и здоровый сон так и не настиг меня. Проснулась я очень весело — от удара головой об стену. Подняв глаза, я с некоторым трудом смогла сквозь темноту и остатки сна разглядеть мамино лицо.

— Сашка, да вставай ты уже! Вот когда надо — фиг уложишь, а когда не надо — так вот она. Поднимайся, в магазин пойдём.

— Угуу, — протянула я. Вот почему нельзя было сходить завтра? Никогда не понимала людской логики...

— Саш, вот не хочешь в магазин с нами — не надо. Тебя никто не заставляет! — мама ещё раз смерила взглядом мою тяжёлую и усталую тушу и начала медленно отходить от кровати.

— Нет! Нет, подождите меня! Я сейчас! — я быстро вскочила с постели. Кто не знает, что значит позволить старшим предкам пойти в магазин без себя? Да, это знают все. Стоит промедлить хотя бы минуту — и тебе уже купили еду, которую ты просто физически не перевариваешь. Конечно, совсем уж этого избежать не получится — всё равно что-нибудь купят против твоей воли, но всё же не так много. Поэтому, как бы мне ни хотелось спать, я была вынуждена выползти из тёплой постели и за пять минут успеть умыться и одеться. Эх, жизнь моя жестянка!

Мягко говоря, я была очень сильно удивлена, посмотрев на часы, показывавшие всего лишь одиннадцать часов вечера. Ведь обычно в это время я и правда сижу за своим небесно-голубым письменным столом и страдаю очередной фигнёй. А сегодня, как не странно, в столь ранний час Александра соизволила уйти в отключку. И, соблюдая закон подлости, именно сегодня это не оказалось общественно полезным. Конечно, человек, которому впервые пришла в голову мысль о таком жизненном законе — очень хорошая и умная личность, но я бы с превеликой радостью надавала ей по морде. И плевать я хотела, что это мог бы быть мускулистый дядька, которому в два раза больше лет, чем мне самой. Хотя и это вряд ли. Природа одаривает человека либо духовным, либо физическим богатством — таков закон равновесия. Следовательно, умник не может быть качком. Да и насчёт возраста его я сомневаюсь — закону-то явно больше двадцати четырёх лет. Ну не в один же год у него такая мысль в голове зародилась, правильно?..

— Александра, не зевай! — словно гром, разразив мои больные мысли, прогремел над моей головой голос деда, — немедленно поставь бутылку на место, сейчас мы не намерены покупать колу! Тяжёлые времена на дворе, а она о своей газировке только и думает!

Я посмотрела на свою правую руку — да, и правда, в ней я сжимала полулитровую бутылку моего самого любимого в мире напитка. Поставив её обратно на полку, я опять погрузилась в раздумья, продолжая идти вперёд за тележкой.

Значит, когда я не думаю абсолютно ни о чём, как это бывает после трудного школьного дня, я ещё хоть что-то замечаю, а вот когда я глубоко задумываюсь о всяком мирском хламе, я не только становлюсь почти недосягаемой для реального мира, но и совершенно ничего не замечаю. И в чём же, спрашивается, различие между умным и глупым человеком? А ещё лучше звучал бы вопрос о том, почему же умных людей ценят больше, нежели дураков? Хотя о каком уме может идти речь в данной ситуации? Здесь имеет место быть простейшая секундная задумчивость, и только. А ум — это как минимум эрудированность или же умение мыслить логически. А я — это не то и не другое. Вот, например, разбудят меня ночью, спросят что-нибудь, я отвечу: 'угу...'. Причём совсем не важно, как построен вопрос и предусматривает ли он подобный ответ.

— Мам, а зачем нам столько овсянки?

— Ну как же, на троих ведь берём.

— Как — на троих? А на меня-то зачем?!

— Война или не война, а желудок твой я тебе испортить не позволю!

— Мама, да я просто не могу её есть! Мне плевать, в каком состоянии будет мой желудок во время всех этих нашествий! — кричала я на всю 'Копилку'. Что уж тут поделаешь, когда ты просто закипаешь от ярости, если своим невниманием тебе вынесли мозг? Нет, я уже давно не говорю о чём-то из рода куклы, о покупке которой ты мечтаешь уже около пяти лет. Меня просто возмущает тот факт, что те люди, которые живут со мной в одной квартире, даже не знают, какими продуктами питания меня можно отравить, а какими — нет.

— Ну-ка хватит выпендриваться! Овсянку она не может есть, видите ли! Быстро замолчала и попросила прощения!

Вновь перестав реагировать на внешние раздражители, я достала из кармана наушники с музыкой и снова погрузилась в собственный мир раздумий. Спарта, что уж тут сказать! Всем пофиг, что от данного вида каши меня в прямом смысле тошнит, главное, чтобы я слушала старших! И желательно, чтобы ещё им и поклонялась. Да и мелкие промашки прощала. Вот как я, например, могу замолчать и одновременно попросить прощения за столь великий грех? Глазами?

Ну, ничего, сейчас мать выпустит пар, ещё полночи проворчит, а к утру, наверно, успокоится. Но если быть совсем искренней, я не хотела никому трепать нервы. И правда, зачем мне лишний раз причинять боль этим глупым, вспыльчивым и заносчивым людишкам? У них и без меня проблем всегда хватало. То дочери математику не понимают, то мужья из дому уходят, а то и вообще на работе кто-то что-то неправильно делает, и вообще всё идёт наперекосяк. То ли дело — полная отключка!

Гоблины ли к тебе в школе пристали, во дворе ли в тебя камнем кинули — идёшь себе дальше и даже не замечаешь! А ведь всё-таки есть некая разница между умными и глупыми людьми. Но её мало кто сможет уловить сразу же, с первого взгляда. Идёт человек по улице, а прохожий пытается у него время спросить. А человек этот, разумеется, просто идёт мимо. И попробуй теперь, угадай правильный ответ, были ли при этом в его голове хоть какие-то мысли, или же он просто является вредным и высокомерным идиотом.

А ведь мама, наверно, и правда расстроилась, что у неё такая непослушная и капризная дочь. Да и от меня ничего не отбудет, если сейчас я просто сниму наушники и попрошу у неё прощения. В конце-то концов, предки — они на то и предки, чтобы воспитывать. Подумаешь, неправильно друг друга поняли — ну с кем не бывает! А я на то и ребёнок, чтобы всегда быть виноватой. В принципе, это тоже не так страшно. Вот нарожаю я собственных спиногрызов и тоже буду им истерики закатывать по любому поводу. А они будут обижаться, плакать по ночам... Но тут уже ничего не поделать не сможешь — таковы законы справедливости, равновесия, жизненной взаимосвязи, да и вообще — мира...

— Мам, извини меня, я не хотела тебя обидеть, — неуверенно сняв наушники, пробормотала я. Не знаю, почему, но просить прощения или вообще делать людям приятное мне в последнее время стало намного сложнее, чем причинять им боль. Может быть, это жизнь сделала меня таким ничтожеством, а может быть, я сама в этом немало виновата.

— Сашуль, я на тебя ничуть не обижаюсь, — более чем мирно, ответила мама, — но в следующий раз, пожалуйста, не закатывай таких громких истерик, если тебе что-то не нравится. Кстати, что ты имеешь против овсянки? Она очень вкусная, с ягодками.

— Я действительно её не перевариваю. Можно я отнесу свою часть обратно и возьму что-нибудь ещё, а потом вас догоню?

— Ну, хорошо, — пошла она мне навстречу. Только не задерживайся, мы уже почти на кассу идём.

— Ура! — мысленно воскликнула я, зажигая искры в своих глазах, и, взяв упаковку, состоящую из кучи пакетов каши, понеслась к прилавку. Эти огоньки в тёмных безднах моих зрачков, безусловно, означали свет в конце тоннеля. Ведь мир не такой жестокий, каким он кажется на первый взгляд. И, если попытаться понять и простить человечество, то оно тебя тоже поймёт и простит. Ведь мы, люди, сделаны из одного и того же теста, пусть мы и раскиданы по всему миру. Но на самом же деле мы созданы для любви и взаимопонимания. Именно для этого многие из нас учат иностранные языки, ездят за границу и просто общаются друг с другом.

Иногда мы делаем это автоматически, забывая, для чего мы начали делать это изначально. Но в таком автоматизме нет ничего хорошего — его не заметят лишь те, кто также забыл, зачем он живёт, в чём смысл жизни и есть ли он вообще. Такие люди обычно кажутся совершенными: со всеми милы, обходительны, никогда не скажут грубого слова. Но совершенными они только кажутся.

Друзья из них получаются ужасные. С таким человеком и поговорить-то не о чем — как дела, чем занимаешься, представляешь, что я себе купил или купила... а в душе — пустота, которую не заполнить даже миллионом невесомых, заученных фраз. А вот люди настоящие, с живой до сей поры душой, способны вычислить такой автомат за несколько вёрст. Им просто не будет интересно общаться с набором пустых звуков и взглядов. Ведь живая душа несовершенна, она постоянно растёт и развивается. А если у кого-то из друзей настанут трудные времена, такие люди обязательно им помогут, так как сами же попадали или всё ещё находятся в таком нокауте. Так и живут, в поисках другой души, так похожей на них самих...

— Я нашла его! Клянусь, нашла! — освобождённая от каши, но прогибающаяся под тяжестью йогуртов, я подбежала к нашей телеге.

— Тяжело, наверно, — участливо поинтересовался дед, — кидай их сюда!

— Чего ты там нашла, — спросила меня мама, взъерошив мне волосы.

— Йогурт, мой любимый, — понимая, что меня всё равно не поймут правильно, в очередной раз я реалистично солгала.

— Эх, Шурка-Шурка... — с еле заметным разочарованием пробормотала мама. Но я всё равно не понимаю, что могла бы изменить моя никому не нужная правда. Ну, сказала бы, что я, наконец, поняла, в чем смысл жизни. И мать пожалела бы, что не отвела меня к психологу ещё тогда, в мирное время, когда он, возможно, ещё не был покусан какой-то неизвестной науке тварью.

Кстати, за сегодняшний вечер я уже успела забыть о том, что настали голодные и трудные времена и что всё теперь не будет так, как было раньше. Но и прозрение пришло очень кстати — теперь я буду бегать от зомбаков быстрей, чем могла бы раньше. Когда человек хочет жить, наука и медицина бессильны. Эта аксиома знакома всем живым душам...

В повседневных раздумьях я, как можно было бы догадаться, даже не заметила, как мы дошли до дома. Что ж, раз все мы остались живы, это повод для радости. Этим поводом мне не помешало бы воспользоваться. Но только не сейчас. На данный момент моя душа искала лишь заслуженного, как ей казалось, отдыха. Да даже если и не заслуженного, всё равно, раз я никому не пригожусь в такой поздний час, это время я могу спокойно провести в более полной отключке, чем когда-либо ещё.

Забыв переодеться, я упала на кровать лицом вниз и мирно засопела. Раз уж наши все дома, да и дома только наши и никого постороннего, мне ничто больше не должно помешать.

Сегодняшнее утро для меня наступило лишь около трёх часов дня, да и то не сразу. Почувствовав на своей щеке до боли настойчивые солнечные лучи, разбавленные стеклом пластикового окна, я проснулась. Но открывать глаза я не торопилась — и так знала, что именно я увижу в ту же секунду. Да и просто в этом не было почти никакого смысла: всё равно в следующий же миг я бы зажмурилась в попытке защитить глаза от яркого света. Хотя долго так пролежать я всё равно не смогла бы — хочется же видеть, что в мире происходит! Пара телодвижений, поворот, поднятие тяжёлых век... кто бы мог подумать, что это всё так сложно сделать? А особенно когда ты просыпаешься совсем другим человеком, не таким, как был вчера. Но ведь изменилось совсем немногое — подумаешь, тяжёлые времена настали, пришло осознание жизненного смысла... Кто бы мог подумать, что подобные мелочи могут так резко изменить для меня общее восприятие мира? Но тут уже ничего не поделаешь, придётся привыкать. А человек — тварь такая, быстро ко всему привыкающая....

Скатившись с кровати на пол, а затем, встав, я по привычке быстро и звонко отодвинула крышку телефона, чтобы узнать время. Да, и правда, пятнадцать тридцать две. Каникулы, пусть и такие короткие, неплохо на меня влияют. Во-первых, я уже выспалась. А что ещё хорошего произойдёт за сегодня, для меня оставалось загадкой. Конечно, я не могла знать, что именно случится со мной в этот день. Но если меня когда-нибудь и убьют или загрызут, то не сегодня — это точно. Хотя кто знает, а вдруг я не стану исключением из закона Подлости и всё же сыграю в жизни роль жертвы чего-то ужасного, неизведанного и противного, едва лишь по-настоящему захотев жить? Всё может быть — это всё, что я знаю на данный момент. Такие ничтожные познания для такой серьёзной ситуации. Но тут ничего не поделаешь — не у кого чему-то научиться, не у кого спросить совета, в жилетку поплакаться некому, в конце-концов! Точнее, насчёт последнего утверждения можно было бы и усомниться — помимо меня в квартире ещё два человека, столь холодных и чужих по отношению ко мне. Ну ладно, ещё предок в Москве, звонок которому может обойтись мне в довольно-таки большие для меня деньги, которых у меня нет совсем. Да я и не знаю, как бы отец отнёсся к тому, что я позвонила ему всего лишь для того, чтобы попросить по праву полагающейся мне моральной поддержки, которой не хватало ещё с самого детства. Но, скорее всего, они бы просто стали глумиться надо мной всей своей семьёй. А они там, чёрт возьми, так дружно живут! Машка — и та вряд ли знакома с душевной болью, раз уж у неё есть настоящие друзья, всегда готовые поддержать её в трудной ситуации. В принципе, это приличный повод для радости за мою старшую сводную сестру, я не желаю ей ничего кроме бесконечного счастья, пусть она мне даже более чужая, чем мать или дед. И вообще, есть ли смысл во всём этом мирском негативе? Даже если эта самая Маша терпеть не может мелкоту вроде меня, всё равно это ничуть не оправдало бы мою ненависть к ней, если бы она существовала в природе. Конечно, сказать, что я нормально к ней относилась, было нельзя. Пустышка, которая только и думает о том, как глупы, скучны и надоедливы все дети планеты, даже если они младше её самой всего лишь на каких-то там пять лет!

Конечно, круг интересов и впрямь может быть совершенно разным. Но зачем говорить открытым текстом или даже просто намекать человеку о его ничтожности, когда речь идёт о несовместимости характеров?

Звук открывающейся двери, как всегда, прервал полёт моей мысли на самом интересном для меня моменте.

— Ну, ты и здорова спать! — как мне показалось, с каким-то восхищённым изумлением проговорила мама, — в третий раз захожу уже. Ты давай-ка, туда-сюда, и собирайся, в деревню поедем.