История вечного наслаждения

Но начнем все по порядку. Однажды Васумпука, как вы уже знаете, сын Шарапупы, только, что, обвенчавшись, с красавицей Дебуки возвращался с молодой женой в своей колеснице. Правил колесницей, дабы доставить удовольствие Дебуки ее двоюродный брат Хамса. По существующей в Махутре традиции, когда девушка выходит замуж ее брат отвозит ее и зятя домой к жениху. Чтобы новобрачная не впала в уныние, и не дай бог, не покончила жизнь самоубийством, брат едет с ней до дома свекра, где обязательно сдает под расписку, что, мол, доставлена в целостности и сохранности. Отец Дебуки, на радостях основательно набравшись, отвалил хорошее приданное, в которое входило: четыреста слонов украшенных золотыми гирляндами, пятнадцать тысяч богато убранных лошадей и тысяча восемьсот колесниц.

Также по его прикажу, двести прекрасных девушек сопровождали его дочь. По этой же традиции, когда женится уважаемый господин (а Васумпука, несомненно, относился к этой категории), кроме самой новобрачной, на тот случай если жениху еще до окончания свадебной церемонии наскучит невеста, и он начнет усердно думать, где бы более интереснее провести первую новобрачную ночь, еще несколько десятков молодых девушек, ее подруг, переходят к нему в дом.

К слову замечу, что когда отец Дебуки проснувшись утром, узнал, сколько он отвалил добра своей дочери, то с горя выпил какого-то яда специально приготовленного для таких случаев. Но родственники, прежде всего озабоченные престижем своей семьи, сговорившись, распространили ложную информацию о том, что он умер от разрыва сердца, не перенеся разлуки с горячо любимой дочерью.

Путь во владения Васумпуки был весьма долгим и утомительным. И поэтому для жениха и невесты многочисленная прислуга играла на различных музыкальных инструментах, стремясь развеять скуку, и мрачное настроение. Краснея от усердия, дули в раковины и рожки празднично одетые музыканты. Стараясь изо всех сил, лупили в барабаны и литавры. В общем, шум стоял такой, что на несколько миль вокруг в испуге разлетелись птицы и разбежались лесные звери. Хамса, туго заткнув уши ватой правил колесницей, и процессия весело и мирно продвигалась вперед, как вдруг сверху послышался небесный голос, обращающийся непосредственно к Хамсе.

— Хамса, ты настоящий глупец, козел и непорядочный человек! Ты правишь колесницей своей сестры и своего зятя, не зная того, что их восьмой или девятый сын убьет тебя!

Вполне естественно, что из-за такого шума Хамса ничего не услышал, и ничего не подозревая, продолжал править колесницей. Васумпуки и Дебуки в это время задремали и тоже ничего не услышали. Не видя ни какой реакции, на свое обращение обладатель небесного голоса еще раз терпеливо повторил все вышесказанное. Когда и во второй раз он был полностью проигнорирован обладатель голоса, в великом и праведном гневе стал метать молнии на землю. В результате воздушной атаки все музыканты вместе с огромным приданным были полностью уничтожены, наглядно демонстрируя этим мощь и силу небесного гнева. Когда, наконец, Васумпука открыл глаз, то увидел вокруг лишь перепаханную и оплавленную высокой температурой дымящуюся землю. Покрутив из стороны в сторону головой прогоняя сон, он обратился к Хамсе.

— Дорогой мой друг Хамса, у меня сложилось впечатление, что что-то неуловимо изменилось в окружающем ландшафте. У тебя случайно не возникло такое ощущение?

Вытащив, к этому моменту вату из ушей Хамса ответил.

— О, несомненно, мой друг. Не могу сказать что именно, но что-то явно изменилось в окружающем нас пространстве. Скажу тебе откровенно, я весьма заинтригован данным обстоятельством.

Проснувшись, Дебуки тоже удивленно оглядывалась по сторонам, мило морща свой ангельский лобик в безуспешной попытке разобраться в происходящем.

— А где мое приданное? — вдруг недовольным тоном, спросила она. — Где слоны, лошади, колесницы и мои дорогие, и любимые подруги? И где, я вас спрашиваю, музыканты?

— О! — Хамса издал удивленное восклицание. — Оказывается, музыкантов нет! А я думаю, почему так тихо стало. Странно, и куда они подевались?

— Васумпука, где мое приданное? — обиженно затянула Дебуки. — Ты должен что-то сделать. Как я теперь буду обходиться без своих подружек? Васумпуки, почему ты молчишь? Скажи что-нибудь.

— Не стоит печалиться, о благороднейшая из супруг. Когда мы прибудем на место, ты убедишься, что добра этого у меня хватает. И слонов, и лошадей, и колесниц. И подружек тебе найдем, сколько хочешь. Ты главное не переживай. — Успокоил ее Васумпуки и, зевая, потянулся. — Давай-ка, лучше еще вздремнем. Ночь то предстоит бессонная, а Дебуки? — он игриво ей подмигнул.

В эту секунду вдруг раздался, заглушая все звуки во Вселенной, громогласный голос с небес.

— Если ты козел шелудивый и на этот раз не услышишь моего голоса, то клянусь шестьсот шестьдесят шестью священными писаниями я превращу тебя в какого-нибудь религиозного пророка-придурка, дабы тебя побивали камнями всякий раз, когда ты посмеешь открыть свой поганый рот.

Хамса от удивления дернул вожжи, и колесница, наехав на бугор, остановилась.

— Это мне? — спросил он, пялясь по сторонам.

— Тебе-тебе, сын погибели, греха и разложения. Кому же еще, исчадие адовой пропасти, предатель и Иуда, — разразился небесный обитатель потоками брани.

Хамса смиренно сложил руки на груди и склонил голову.

— Я весь во внимании мой господин.

— Вот так-то лучше, — довольно пробасил обладатель небесного голоса. — Давно бы так. А то разгневал меня, причем зря. Зазря сколько вон ни в чем не повинной живности погибло. Не хорошо как-то, не по христиански. В общем, слушай меня внимательно. Пока ты тут прохлаждаешься, правишь колесницей своей сестры и своего зятя на небе уже решили, что их восьмой,... — тут голос на несколько мгновений запнулся, — а может быть седьмой, или девятый. Я честно признаюсь, уже немного подзабыл какой, да и какая в принципе разница! — бросил он раздраженно. — Пусть будет восьмой, сын убьет тебя, и, причем на смерть. Вот так, а теперь сам решай и составляй план действий, я тебе предупредил. Удачи! — голос растаял в небесной синеве.

Хамса был сыном Уграсены из династии Йогого. И по рейтингу был несомненным лидером среди демонов, занимающих царские посты в династии Йогого. Естественно, что, прослушав данную информацию с неба, он пришел в негодование и, выхватив острый меч, приступил к Дебуки.

— Ну что сестрица, пришел последний час. Помолись перед смертью. — процедил он сквозь зубы, весь пыша от гнева.

Дебуки бросила на него испуганный взгляд.

— Побойся бога братец, что ты там надумал!? — воскликнула она с тревогой в голосе.

— Ты сама прекрасно все слышала. Погубить меня с Васумпуки решили, даже ребенка высчитали. Но ничего не выйдет у вас. Как видите, у меня есть везде свои люди, и они меня держат в курсе всех дел.

Васумпуки решил вмешаться, хотя делал он это через силу, ему так сильно хотелось спать.

— Послушай Хамса, будь благоразумным. Ведь ты взрослый человек, притом царь такой авторитетной династии, а слушаешь разные, не внушающие ни капли доверия голоса с неба, Не ребенок ведь ты, в самом деле.

— Не надо мне зубы заговаривать, я, кстати, сам заметил, что-то неладное, когда вы загадочно между собой переглядывались.

— Да мы вообще не переглядывались, мы спали, — спокойно продолжал вразумлять его Васумпуки. — Пошли к черту этот голос и поехали дальше, а то чувствую, что мы засветло домой, не доберемся.

Но Хамса расходился не на шутку. Видимо уж сильные ростки сомнения посеял в его сердце голос с неба.

— Нет, я знаю точно — вы задумали меня убить. По вашим физиономиям и коту станет понятно, что вы жаждете моей смерти. И поэтому, моя дорогая сестричка, я вынужден в целях своей безопасности прирезать тебя словно шелудивую собаку.

Васумпуки, судя по выражению его лица, решил сделать последнюю попытку вразумить вспылившего демона.

— Мой дорогой шурин Хамса, ты, если мне не изменяет память, самый прославленный царь из династии Йогого, и люди тебя знают как величайшего воина и весьма доблестного царя. Как мог ты прийти в такую ярость, что готов убить женщину, приходящуюся тебе родной сестрой, да еще в знаменательный день ее свадьбы? Зачем так бояться смерти? Твоя смерть с тобой со дня твоего рождения. В тот самый момент, как ты родился, ты начал умирать. Каждую минуту, каждую секунду ты умираешь. Смерть, в коне концов неизбежна. Ты можешь умереть либо сегодня, либо через сто лет, но избежать смерти ты не сможешь. Стоит ли так бояться ее? Тем более, небесные силы очень благосклонны к тебе, ведь тебя убьет ни первый, ни даже второй или третий, а только лишь восьмой наш с Дебуки ребенок. Заметь это очень гуманно и согласуется с нормами религиозной морали. А если учесть тот факт, что осуществить свое небесное предназначение мой сын лишь в зрелом возрасте то жить тебе еще, практически, целую вечность.

Такими вот философскими рассуждениями и наставлениями Васумпуки пытался утихомирить Хамсу. Но, к сожалению, все было бесполезно. Утихомирить его было нельзя, потому что он водился с демонами. А демоны, как известно, не слушают добрых советов.

— У-у-у! — вдруг громко зарычал Хамса. И дико вращая глазами, он схватил Дебуки за волосы, вознамерясь зарубить ее своим острым мечом.

— Н да.... — печально протянул Васумпуки. — Ты Хамса подобен закоренелому вору, которому бесконечно можно читать мораль, но это не принесет ни какой пользы.

Потерпев неудачу в попытке умиротворить Хамсу Васумпуки задумался о том, как защитить свою жену Дебуки от нависшей над ней опасностью. А о том, что его жене угрожала вполне реальная опасность, Васумпуки ни минуту не сомневался. Когда существует какая-либо непосредственная опасность, разумный человек должен пытаться избежать этой опасности, — думал Васумпуки, — но если, не смотря на усилия его разума, ему не удается избежать опасной ситуации, в том нет его вины. И в момент, когда Хамса уже занес свой меч, чтобы отрубить голову бедной Дебуки, ее муж слегка пристав с роскошного сидения наотмашь врезал ему кулаком в ухо. Раздался громкий хруст, и Хамса широко взмахнув руками, покинул пределы колесницы. Меч, проявляя здоровое чувство солидарности со своим хозяином, тоже отлетел далеко в сторону. Удовлетворенно потерев ладони, Васумпуки уселся обратно, нежно притянув к себе супругу.

— Не пугайся милая, твой брат внезапно изменил свое намерение и попросил небольшой таймаут, что бы обдумать дальнейший план действий.

Дебуки потерлась носом о его гладко выбритую щеку и тихо промурлыкала.

— Я абсолютно ничего не боюсь когда со мной рядом такой видный мужчина. — Она тихонько укусила его за мочку уха.

Васумпуки расплылся в удовлетворенной улыбке.

— Ты правильно рассуждаешь киска моя, — он еще ближе притянул ее к себе. — Ты права, я весьма и весьма, если не сказать больше, видный мужчина.

Тем временем, как будто восстав из пепла, шатаясь, словно пьяный к колеснице подшкондылял Хамса. Ухватившись обеими руками за край повозки, он мутными глазами уставился на влюбленных. Горя как стоп сигнал, правое ухо его, увеличившись в размерах, придавала лицу несколько асимметричное выражение.

— Ну что мой дорогой шурин, я убедил тебя в том, что не стоит убивать твою сестру?

Хамса тяжело мотнул головой, и тут же сморщился от боли.

— Вполне, — тихим страдальческим голосом выдавил он, и осторожно потрогал свое распухшее ухо. — Особенно меня убедил твой последний аргумент. Не знаю, почему ты его сразу не привел, это бы сразу развеяло все мои сомнения и тревоги.

— Я рад, мой дорогой друг, что он тебе пришелся по душе. Как говорится, истина рождается в споре! И данный случай еще раз подтверждает плодотворность философских бесед направленных на поиски истины. А теперь залазь в колесницу и в путь!

— Минутку мой дорогой зять. — Хамса все сильнее и сильнее раскачивался из стороны в сторону. — Мне кажется, что я несколько преждевременно принял вертикальное положение. Мне требуется еще некоторое время для осмысления твоего аргумента, — закончил он свою речь заплетающимся языком и, как подкошенный, рухнул под колеса колесницы.

— О Боги! — обречено воскликнул Васумпуки. — Видно придется заночевать в этой чертовой повозке. Все-таки нужно было послабее ударить.

— Не стоит так переживать, о, мой возлюбленный. Ты видно забыл, что с милым рай в шалаше? — Дебуки вспорхнула к нему на колени. — Ведь это так романтично заниматься любовью ночью в колеснице, под открытым звездным небом, в окружении первозданной природы!

Васумпуки провел рукой по ее соблазнительным формам, ненадолго останавливаясь в самых интересных местах.

— Хм, в твоих словах что-то есть. Об этом я как раз и не подумал.

— Поцелуй же меня скорее, о мой ненаглядный! — Дебуки жадно прильнула к его устам.

Заходящий красный шар солнца завистливо и мечтательно улыбнулся и, через несколько мгновений, скрылся за лесом, оставив молодоженов в одиночестве проводить свою первую новобрачную ночь.

К рассвету, ухо Хамсы приобрело лиловый цвет с темно-фиолетовыми вкраплениями и заметно увеличилось в размерах. Крепко вцепившись в вожжи, он правил колесницей и пребывал в грустной задумчивости. Отдохнувшие кони, досыта нащипавшись сочной травы резво несли колесницу по еле заметной дороге среди зарослей причудливых деревьев и кустарников. Весело выводили утренние трели птицы. Воздух отличался особой прозрачностью и чистотой. Ваксумпуки и Дебуки слегка подремывали, утомленные бурно проведенной ночью.

— Хамса! — обратился к нему Васумпуки, слегка приоткрыв один глаз. — А что случилось с твоим ухом? Ударился что ли?

Хамса несколько минут хранил молчание.

— Да нет, укусило что-то.

— Вот зараза, укусило то как! Мне кажется, что оно даже чуть припухло, — посочувствовал Васумпуки.

Хамса нежно потрогал ухо рукой.

— Ага, припухло, — согласился он. — Расплодилось нынче разной гадости, а честные и порядочные люди страдают.

Васумпуки почесал затылок и смачно сплюнул.

— Послушай дружище, ты зря вчера так разнервничался. И ухо вон у тебя, наверное, на нервной почве распухло. Ты должен понять, что твоя сестра не представляет для тебя ни какой угрозы. Ты ожидаешь беды, потому что услышал пророческий голос с неба, но эта опасность грозит тебе от сыновей твоей сестры, которых еще нет, и черт его знает, будут или не будут у нас сыновья в будущем. По сути дела ты сейчас в полной безопасности, и у тебя нет причин бояться твоей сестры. Но уж если ты так сильно переживаешь, даю честное слово, что если у нее родятся сыновья, я отдам их всех тебе, и делай с ними все, что пожелаешь. По рукам?

Где-то ближе к обеду, когда Васумпуки уже окончательно выспался и с интересом рассматривал (предварительно плотно позавтракав с молодой женой) живописные окрестности Хамса ответил:

— По рукам.

Васумпуки обрадовался и похвалил решение Хамсы.

— Молодец! Ты настоящий мужчина и царь. Чего-чего, а сыновей мне не жалко. От них только хлопоты и расходы.