После не прекращавшегося последний час гула, и последовавшего затем взрыва, тишина вокруг стояла невероятная. Оглянувшись по сторонам, я смог лицезреть последствия взрыва во всей красе. Стены коридоров потрескались, из стены непосредственно рядом со мной, выпал здоровенный булыжник. Воды на полу не осталось, зато повсюду в воздухе висели рваные клочья серебреного тумана. Видимость в тоннеле — метров пять. Насыщенность серебреного оттенка тумана в разы беднее, чем был серебряный отлив моего кокона. Но самого кокона больше нет. Усевшись пятой точкой своей призрачной тушки на валун, я стал подводить итоги.

Первое, на моей совести кончина Наруто. Второе, чуть менее важное для совести, но не менее важное для моего выживания, похоже пёсик помер. Полностью. Даже странного песка, оставшегося после его смерти, теперь не наблюдается. А ведь Наруто его на поздних этапах своей одиссеи смог перевоспитать. Подозреваю — это тоже не пойдёт мне в зачёт. Да и если отвлечься от дел духовных.. Я в заднице. Во-первых, облом мне с ручным демоном. Во-вторых, демон, кроме того что усиливал Наруто, из за присутствия которого у него и появился огроменный запас собственной чакры, но еще и лечил молодого шиноби. И собственную чакру в случае нужды подкидывал. У меня этого не будет. В-третьих, Кьюби защищал разум Наруто от чужого влияния. В-четвёртых, как отреагирует руководство селения на известие о кончине Лиса, я не берусь предсказать. Где-то говорилось, что Биджу нельзя уничтожить. Его можно убить, но спустя какое-то время, он возродится. Но так же, если я не путаю, возрождение Биджу завязано на кончину этой тушки. Из минусов вроде всё. Плюсы... Я жив, передо мной новая жизнь впереди. До определённого момента, напрягшись, я могу следуя канону знать будущее. Конкретный момент — первое пробуждение девятихвостого (если конечно, моих запасов чакры хватит для техники теневого клонирования). До того времени мне нужно получить максимум того, что может дать мне эта деревня. И сомневаюсь, что это будет легко. Конечно в свое время я читал кучу рассказов про попаданцев, выучивавших Расенганы за пару дней, авторы которых забывали впрочем, что не последний даун Четвёртый создавал эту технику три года. Выучить конечно проще, чем составить, но всё же. Да, Наруто не был гением. В плане того, что не схватывал на лету всякие заумные объяснения. Но при этом, на своём неимоверном упорстве, и дву, а точнее девятижильности он мог стоять на одной ступени с гениями. Насколько реально для меня это будет хотя бы повторить, не говоря уже про превзойти? Ладно, мы же вроде, про плюсы. Итак, знание будущего, второй плюс. Третий, непонятная серебряная туманная чакра... пока наверное в плюсы её записывать не стоит, сперва с ней предстоит долго разбираться, что она такое и с чем её есть.

Я вздохнул. С плюсами и минусами непонятно получилось. Наверное, всё-таки я в выигрыше.

Правда, сижу на булыжники в тёмном мрачном тоннеле, единственные звуки в котором, это шуршание моей извилин в моей призрачной башке. У Наруто хоть вода капала.

— Аа-ууу. — не выдержав этой тишины, прокричал я. Бесполезно. Этот туман гасит звуки, и эха не получается. Нужно составить план минимум, и выбираться отсюда. План — ха. Ну первое, выбраться отсюда, второе, всеми силами скрывая кончину Кьюби приступить к тренировкам. Третье как то пережить побои, миссию на мосте, Акацуки, которые вряд ли поверят мне на слово, что Курама вышел весь. Орочимару опять же, соперник Четвёртого на место Хокаге. Помнится, на экзамене чуунинов, он как то экспериментировал с печатью Четвертого. Что будет, если он её не обнаружит на ожидаемом месте? Или, почует мою серебряную чакру? Ладно, это всё дела далёкого будущего. Сейчас нужно разобраться с первым пунктом плана.

Как же отсюда выбраться? Попытаться почувствовать тело? Пытаюсь, представляю уже почти забытые ощущения наличия у тебя тела. Ничего. Напряжённо вслушиваюсь — ни звука. Прекращаю это занятие, открываю глаза, вокруг всё та же картина. Огромные тоннели, туман. Может мне надо найти определённое место в этом лабиринте. Хотя... Туман. Если я что и могу почувствовать в этом мире так это его. Он же вроде как теперь — моя чакра.

Устроившись поудобней на своём булыжнике, вглядываюсь в висящие впереди марево. Пытаюсь притянуть туман к себе, оттолкнуть, ощутить. После пары часов мучений я уже готов сдаться, и отправится блуждать по этому лабиринту в попытке найти хоть что то. С туманом похоже — дохлый номер. Он никак на меня не реагирует, просто висит себе в воздухе и слегка колышется. Стоп! Бью себя рукой по лбу. Вот же оно! Всё время перед глазами было. От досады захотелось сплюнуть, что впрочем мне не удалось. Что я обнаружил, и что не заметил с самого начала? Да этот, что б его, туман, непросто колышется. А колышется, будто подчиняясь определённому ритму. Ритм вполне узнаваемый. Просто со времени своей смерти я уже успел отвыкнуть от этого ритма. Так прочь посторонние мысли, сконцентрируемся на этом движении. Очищаем сознание. Представляем невидимую волну, проносящуюся по всему телу. Спустя какое-то время, вместе с движениями тумана появился звук. Не знаю, услышал я его или просто представил, но этот звук подчинил себе всё сознание. БУХ. БУХ. БУХ. Бьётся сердце. Молодое сердце, двухлетнего Узумаки Наруто.

Нет! Теперь уже моё сердце!

Глава вторая.

"Очнулся я, воровато огляделся по сторонам, убедился, что рядом никого нет, создал тыщу теневых клонов, что бы те вместо меня пошли тренировать известные оригиналу техники, а сам в это время.." Так кажется, выглядел первый взгляд в новый мир в большинстве прочитанных мной рассказов на тему. Ну или на худой конец: "Очнулся я и сразу же преступил к тренировкам с перерывами на еду и сон, отжимался, качал пресс, бегал кроссы вокруг деревни с двумя центнерами утяжелителей на плечах, а в перерывах работал над контролем чакры..". Что ж, второй вариант мне несколько ближе, но...

Очнулся я в больнице. И первое, что я сделал, это судорожный вдох, который, судя по реакции местного персонала, сильно походил на хрип умирающего. Благо тело обладало необходимыми рефлексами, и выдох с последующим вдохом прошли уже вполне приемлемо. К моей кровати в это время подошло двое людей из местного медперсонала с азиатскими, хоть и не ярко выраженными, чертами лица. Пухлая медсестра, лет двадцати пяти — тридцати, и пожилой мужчина лет эдак за сорок пять, точнее сказать не берусь. Женщина обратилась ко мне, начала что то быстро говорить, из всей её речи я смог разобрать лишь "Наруто", "Итээ", и "Дайдзе:бу". Имя своё я и так знал, кому должно быть больно "Итээ", мог только догадываться, с тем что "Дайдзе:бу" всё в порядке был полностью не согласен. На этом мои старые познания в японском себя исчерпывали (хотя я и сомневаюсь, что язык Страны Огня чисто японский, так как при дальнейшем его изучении мне попадались явно заимствованные английские, испанские, и ещё не ясно чьи, но точно не японские, слова). Волшебной передачи памяти от Наруто почему то не произошло, да и не знаю я, умел ли он уже говорить к моменту моего пришествия? Я подозреваю, что нет. Впрочем, медсестру отсутствие ответов с моей стороны нисколько не смущало, и она продолжала тараторить. Кроме обозначенного выше из её болтовни я вынес лишь, что мужчину приложившего к моему лбу ладонь, которая сейчас светится едва заметным изумрудным светом, и испускает тепло, приятными волнами проносящееся по моему телу, зовут Хару.

В план составленный ранее, пришлось внести дополнение в виде: выучить местный язык; заново научится ползать; ходить; говорить; восстановить контроль над процессами удаления отходов из организма. Такими были мои суперсложные тренировки шиноби в последующие дни. В палате меня продержали около недели, под присмотром неумолкающей Арису-сан, которая расширила мой словарный запас слов до пятидесяти. Нет, она со мной не занималась, показывая красивые книжки с картинками, она просто говорила. Постоянно. Со мной, со стенами, с проходящими мимо врачами, с родственниками моих соседей по палате, с больничным котом. НЕПРЕРЫВНО. Потому перевод несравненного меня, великолепно ползающего, почти уверенно державшегося на ногах и уверенно агукающего "БЛЯ", в детсад при больнице был воспринят мной как избавление. Только там, моё прогрессирование в освоении языка резко застопорилось. Со мной никто не играл, не разговаривал, не читал сказок, меня старались не подпускать к другим детям. Дней через пять такого существования, я понял, что долго так не выдержу.

Теперь я понимаю, откуда во взрослом Наруто появилось это желание, сделать так, что б его заметили. И я пошёл по проторенной Узумаки дорожке шкод и каверз, дабы вынудить местный персонал со мной заниматься. И первые слова, накрепко выученные мной на новом месте стали "накажу" "в угол" "несносный" и "мерзкий демон".

Какие шкоды может изобразить двухлетний пацан. Ну ничего феноменального. Толкнуть другого карапуза, когда тот скажет ему "ты плокой", либо просто оказаться рядом, когда он в следующий раз сам навернётся и разревётся. Оторвать голову кулы вредины Чикако. Нассать в сумку мерзкой васпиталке, дважды проигнорировавшей пусть и не очень внятно высказанную просьбу, отвести ребёнка на горшок. С последним, кстати, было тяжело. С моральной точки зрения. Организм к тому времени готов был уже справлять нужду куда угодно. Пришлось совместить необходимую потребность с местью, всё-таки эта стерва чересчур заигралась в игнор.

Но в маразм, в смысле в детство, я впал всё же не полностью, о необходимости работать над собой всё же помнил. Честно по несколько раз в день пытался нащупать, ощутить, почувствовать свою чакру. Результата, правда большого не достиг, либо засыпал, либо в итоге признавал, что и в этот раз не получилось. Так же, пока связки гибкие занимался растяжкой, работал над равновесием, например пытаясь простоять как можно дольше без движения на одной ноге, либо пробовал ходить на руках. Развивал мелкую моторику пальцев. Правда учитывая, что они ещё растут, этим мне предстоит заниматься не один год. Так же, старался припомнить все известные мне способы тренировки памяти и внимания, так как этим тоже лучше всего начинать занимается с как можно более раннего возраста. Правда, все эти тренировки упирались в одно — ребёнку довольно сложно концентрироваться на каком-либо монотонном занятии. И пусть я не совсем классический вариант малолетки, но организм брал своё. Да и в своей прошлой жизни, не обладал особой усидчивостью. И даже память о грядущих в будущем проблемах слегка меркла перед лицом суровой детской действительности. Эти проблемы я старался обходить, вплетая тренировки в придуманные для самого себя игры.

Таким образом пролетели полгода моей жизни в яслях при больнице. Непрекращающаяся холодная война со стороны воспитателей, одиночество, игры-тренировки. Вообще, это странно, что местным воспитателям сходило с рук такое пренебрежение ребенком. И то, что они сами с такой легкостью приняли такие правила игры. В традициях Страны Огня детскому воспитанию уделяется огромное внимание. Наверное, Лис наступил на ногу кому-нибудь из местных шишек. Или просто боялись обращать на себя внимание джинчурики и подпускать его к другим детям. А ну как он разозлится и слетит с катушек. Логично блин. Но всё когда-нибудь заканчивается, в один прекрасный день местное руководство решило, что необходимости больше держать Наруто при больнице больше нет, и его определили в детдом.

Время в приюте, не смотря на мрачные предчувствия, было как глоток свежего воздуха. Местные злобно не косились, у детей на горизонте не маячили сильно озабоченные родители объясняющие, что не надо дружить вот с тем мальчиком. Правда детей в приюте было не так много, а я был там самым мелким и старшим было не особенно интересно со мной возится. Но свободное время у меня стремительно исчезало. Местные воспитатели, против прошлых, не любили, что б ребёнок слонялся сам по себе. И с истинно японской непосредственностью находили ребёнку занятие, которое должно было его приучить к ответственности и серьёзности. Своих "тренировок" я не бросал. Теперь я свободно гнулся во все стороны, уверенно стоял на ногах и пытался начинать осваивать элемента акробатики. Память можно развивать всю жизнь, но подвижки на этом поприще у меня были не плохие. Единственное где я пока терпел фиаско — это чакра.

В три года я начал играть в шиноби. Следил за проходившими мимо шиноби, дожидаясь момента, когда они применят что-нибудь из техник, либо просто примут крутую позу и начинал за ними обезьянничать. Так же выполнял "миссии", проникая во все места, куда детям был вход воспрещён, нарушал комендантский час, прокрадываясь на детскую площадку после отбоя и сражался там с воображаемыми врагами. Когда меня палили, честно признавался, что был на задании. Влетало, конечно, всё равно. Но эта отмазка будет играть ещё долго.

В четыре года из приюта меня пересели в собственную квартирку. Это решение принял старик Хокаге, который несколько раз навещал меня в приюте и похоже периодически справлялся, как у меня там дела, поскольку мой переезд он мотивировал мне тем, что " — Это научит тебя ответственности". Впрочем, на произвол судьбы меня не бросили.

Месяцем раньше начался учебный год, а я отправился в местный детский сад. И тут я понял, что попал в очередной раз. Ну во-первых получите и распишитесь назад " — Не дружи с этим мальчиком".Хорошо хоть воспитатели были повменяемее. Хотя попадались и те, кто косился настороженно и неприязненно. А во вторых ИЕРОГЛИФЫ. Если я хочу штурмовать местные кладовые знаний их необходимо изучить. Как же я завидовал персонажам вечность назад прочитанных книг, которые попадали в моё взрослое тело и уже их знали.

Кроме того, что за я ходил пять дней в неделю в местный ВУЗ, меня периодически проведывали незнакомые мне молодые шиноби, которые помогали мне с поддержанием порядка в квартире, готовкой, походами в магазин, и прочими бытовыми мелочами. Похоже, задание "проведай джинчурика" стало миссией ранга D, а то и C. Раз в два месяца с ревизией наведывался сам Сарутоби Хирузен, наш Хокаге.

Общение с Каге всегда было интересным. Да он ни словом ни намёком не обмолвился о моём происхождении, но всегда живо интересовался, как у меня идут дела, в детском саду и за его пределами, всегда готов был помочь советом и что самое важное, с первой нашей встречи общался со мной как со взрослым. Стариком я начал его звать после второй нашей встречи, точнее, после того как он на вопрос карапуза "как тебя зовут" выдал:

— Меня зовут Сарутоби Хирузен, Хокаге Конохогакуре.

Нет ну он нормальный? Я говорить толком не умел, картавил страшно, а он такое задвинул. Видимо что-то на моём лице отразилось, потому, что он поспешил исправиться:

— Но ты можешь звать меня Хирузен-сан, или Хокаге-сан. Договорились?

— Дзидзи — буркнул я в ответ. С тех пор только "дзидзи" "старик" его и называл.

Пытался под предлогом игры в шиноби прощупать почву, на предмет обучения, пусть и не канон, но всё равно старик мастерски открещивался. Правда неожиданный эффект в виде обещания записать меня в подготовительную группу для поступления в академию шиноби со следующего года наши с ним разговоры на эту тему принесли. Что заставило задуматься, канон или не канон? Вроде бы, Наруто трижды проваливался на экзаменах, если после этого он оставался на второй год, и то получается правильно, в шесть лет Наруто оказался в академии. Кстати о каноне, точнее о памяти прошлой жизни. Она не то, чтобы затиралась. Все-таки память, как и внимательность, я тренирую целенаправленно, и до сих пор могу с уверенностью сказать, сколько ступеней ведёт на второй этаж больницы — например. Воспоминания же о прошлой жизни.. блекли. Наверное, правильное слово. Однажды, я поймал себя на том, что в серьёз задумался на тему, была ли она, другая жизнь на самом деле, либо же маленький одинокий ребёнок её придумал. Тут я немного испугался. На следующий день (суббота), я решил обеспечить себя неопровержимым доказательством реальности прошлой жизни, на будущие. Я раздобыл большую плотную картонку, с повторяющимся красным узором на одной стороне, и белую с другой, и нарезал из неё карточек, на манер игральных карт. На картах я решил запечатлеть всё, что я помню о ключевых событиях будущего.