Лукоморье. Путь. Глава 9.

Лесовик что — то пропыхтел невразумительное и поволок свою добычу к столу.

— Чего? — переспросил на всякий случай Баюн, но вразумительного ответа снова не получил.

Гость наконец — то дошёл до стола и поставил ношу. После того как полотенце было сдёрнуто оказалсь, что Лесовик приволок несколько громадных лотков. По комнате распространился умопомрачительный аромат. Да так, что у наевшегося до отказа Баюна потекли слюнки, словно по рту уже очень давно не было и маковой росинки.

Даже Яга оживилась, хотя всего несколько минут собиралась идти спать. Теперь же, не смотря на поздний час, точнее, почти уже на предрассветный, она резко переменила план своих действий, хотя бы на самое ближайшее время. Да и кот, как зачарованный, вдыхал полной грудью разносившиеся уже по всей избушке, волшебные запахи.

— Как? — только и смогла вымолвить Яга. После чего вопросительно посмотрела на кота. Тот лишь пожал плечами. За ту невеликую сумму, что, уходя, лесовик держал в руке, невозможно было купить и пятой части того, что сейчас лежало на столе.

После того, как Лесовик выложил на стол так и не растраченные монеты, Яга, глаза которой округлились и стали напоминать пятикопеечные монеты, отличавшиеся своими немалыми размерами, только и смогла что потрясённо опуститься на табурет.

— Ограбил! — вдруг запричитала Яга. — Вот ирод — то! Да как посмел только! Да как же так?

Лесовик также выпучив глаза, воззрился на хозяйку, столь щедро начавшую сыпать обвинениями.

Покрутив пальцем у виска он поинтересовался:

— Совсем плохая стала? Может пора подлечиться?

— В смысле? — оторопела Яга.

— Это уж на твоё усмотрение, — хмыкнул гость. — Могу лишь только посоветовать. Да и то, даже не знаю — стоит ли.

— На что ж это, тетерев чащобный, ты намекаешь? — ощетинилась хозяйка.

— Да я не намекаю вовсе, — смело проговорил Лесовик. — Я прямо и говорю.

— И что же, позвольте узнать, — сжимая кулачки, начала наступать на него Яга, — ты мне тут, видишь ли, изволишь прямо говорить?

Лесовик упрямо остался стоять на месте. Хотя любой другой на его месте, будь он посмелее забился бы под лавку, а кто послабее характером — давно выскочил бы за дверь.

— А то и говорю, — Лесовик говорил спокойно, что никак не вязалось с окружающей обстановкой. — К врачу тебе пора. Ишь, что надумала! Ограбил! Что я тебе тать лесной? Меня печка сама угостила, да денег не взяла. Отсыпала пирогов, плюшек да пирожков столько, что вот это, — он кивнул на то, что припёр, — лишь малая часть. От остального пришлось отказаться, просто не допёр бы. А ты — ограбил! — Отвернувшись Лесовик, обиженно сопя, стал раскуривать свою трубку.

— Правда, что ли? — потеребив висевшее рядом с ней на гвоздике полотенце спросила Яга.

Ответа не последовало.

— Прости меня тогда дуру старую, — попросила Яга, осторожно постучав по плечу пальчиком соседа, попросила Яга. — Чего — то меня, действительно, не в ту сторону повело. — Не сердись! Давай — ка лучше я тебе чайку налью горяченького, а? — засуетилась она. — Устал, поди, пока донёс тяжесть этакую, да замёрз.

Баюн, с любопытсвом наблюдающий до этого за разитием событий стал помогать хозяйке подпихивать к столу, так и не отошедшего от неправедных обвинений, упирающегося Лесовика.

В конце концов двое одолели одного и Лесовик был усажен на хозяйское место, которое обычно занимала Яга, а в каждую руку ему вложили по куску пирога. В левую — с малиной, в правую — с ревенём. Откуда в предзимье они брались уже никто давно не интересовался. Есть и есть, ну и спасибо на том.

Просидели до утра. Лесовик отошёл от обиды только тогда, когда Яга плеснула ему в стакан кое — что из своих запасов. Гость выдохнул, залпом осушил посудину, довольно крякнул, занюхал булочкой и вроде бы, кажись, подобрел.

Сперва разговор не клеился. На каждую реплику Яги, чего бы она не касалась, Лесовик начинал недовольно сопеть, но вскоре после того, как после нескольких намёков, старушка повторила процедуру, строго указав на то, что больше ни — ни, решил простить хозяйку. В знак примерения старушка тоже плеснула себе на донышко кружки из пузатой бутылки и под завистливый взгляд Лесовика выпила. Заметив взгляд гостя, показала ему кукиш и убрала "примиритель" на место.

И кота и Ягу очень интересовал вопрос — с чего это печка так расщедрилась, но вслух, боясь опять ненароком обидеть гостя, тему эту не поднимали. Хотя каждый из них полагал, что таким образом печка выразила своё отношение к тому, что Лесовик поднял Муромца на ноги. Трудно было, если так уж разобраться, об этом не узнать. Весь лес шумел и гудел от этой новости. Илья ещё спал, набираясь сил, а слух о чудесной поправке воеводы уже стал распространяться по всем долам и весям.

Так и не придумав с чего начинать поиски, выпроводив гостя, успевшего простить Ягу и вновь чуть не поцапавшегося с ней вновь из — за какой — то ерунды, щедро отсыпав ему пирогов, Яга, кряхтя, залезла на печку и через несколько минут кот услыхал тихое хозяйкино посапывание.

Устроившись поудобнее на своём лежаке на лавке, кот свернулся калачиком, так что кончик хвоста оказался между ушей, довольно что — то муркнул, закрыл глаза и через несколько мгновений уже сладко заснул, как это умеют делать только представители кошачьего племени.