Анохен (цикл "Огонь и Лед") - в продолжение4

И, ради стихий, не надо расписывать все прелести плавающего где-то мерзавца!..

Пернатый Змей.

Вниз, вниз, вниз!

Набрать побольше воздуха в легкие и, сильно загребая руками водную плоть, нырнуть на самое-самое дно. Это — огромное удовольствие, почти полет! Нагретое озеро щедро делиться своим теплом. Оно проникает в каждую клеточку, смывает следы всех недавних злоключений. Долой усталость! Она осталась там, на берегу, испуганно забившись в угол и зло поблескивая хищными глазками. Пусть караулит другие жертвы! А мы сегодня от неё удерем. Уплывем!

Гибкое тело словно ввинчивается в воду. О, да, дети огня не любят плавать. Но "не любят" и "не умеют" — разные вещи. Уверенные, четкие движения, бескостная змеиная грация — просто наблюдать со стороны за тем как движутся в воде даро огромное эстетическое удовольствие.

Глупые люди! Испытывая болезненную, мучительную неприязнь к какому либо объекту или явлению — они почти никогда не утруждают себя тренировками с подобного рода вещами. А Судьба — дама с юмором. Раз за разом станет она проверять на прочность ваши нервы. И что тогда? Обидно и глупо умирать просто потому, что ты чего-то там панически боишься. Не проще ли перебороть свой страх и научиться хоть чему-нибудь?! Зато потом — какой повод для гордости будет, э?

А гордости и в самом деле было через край! Надо же было устроить такую грязную "семейную" разборку!

Нет...

Не думать.

Не чувствовать.

Не останавливаться! Быстрее, быстрее, быстрее!

Ладони уперлись в холодную шероховатость каменного дна. Рядом билось, пульсировало живое сердце источника, и его обжигающие горячие волны то накатывали, охватывая с головы до ног, то уступали место ласковой прохладе. Несколько мгновений блаженной неподвижности.

Лишь когда легкие обжигает от нехватки воздуха, вспоминается что твое родство с семейством рыб крайне отдаленное. Стремительный бросок вверх, точно распрямившаяся пружина. Несколько сильных гребков и спокойно-невозмутимая поверхность озера взрывается сотней искрящихся брызг. Смех, беззаботный и звонкий.

Под водой не надо думать и сомневаться. Там нет ответственности и боли, нет господ и рабов. Только бесконечное движение, только удовольствие от силы и послушности собственного тела, только жизнь ради жизни. И ничего больше.

Ну... Почти ничего...

— ...! — настроение было слишком хорошим, что бы его портить, а вещи, расшвырянные на берегу — слишком знакомыми, что бы их не опознать. Змей неодобрительно покосился на парочку амулетов, пристроенных в опасной близи от воды на скользком округлом камне, и сокрушенно покачал головой. Некоторые никогда не поумнеют.

А где же сама владелица разбросанных шмоток, интересно было бы знать? Ах, постойте, постойте... Вот этого белесого клубочка пара раньше определенно не было. Да и на погодное явление — какая же погода в подземном городе?! — непохоже. Хехе. Совсем распустилась современная молодежь! Никакого стыда нет! Девицы лезут купаться с голыми типами сомнительной честности и порядочности. И это при том, что оные девицы всячески отбрыкивались и отфыркивались, когда была необходимость оголить филейные части в лечебных целях. Безобразие?

Еще какое!

Такое просто нельзя оставить безнаказанным! И Змей, кажется, уже придумал, как именно стоит покарать нарушительницу правил приличия. В изумрудных глазах с новой силой всколыхнулся озорной огонек. Пакостно похихикав — исключительно про себя, между прочим, дабы раньше времени не спугнуть "добычу" — некромант, без всплеска и вообще всячески стараясь не шуметь, нырнул под воду.

Несколько метров легчайшего, почти неподвижного скольжения. Наставники, когда-то безо всякой жалости вгонявшие в юного раба основы охоты подводной, и те бы остались довольны. Не один затаившийся зверь не заметил бы. И Летунья тоже ничего не заметила.

Просто не могла заметить!

И вот Змей замер в паре метрах под своей добычей, выжидая удобного момента и с некоторой запоздалостью соображая: а стоит ли вообще это делать?! Где-то внутри колючим клубочком шевельнулась совесть. Спокойная, совершенно расслабленная и безмятежная поза девушки, после устроенного им представления казалась... невозможной. И нарушать этот хрупкий, мимолетный покой несчастного, обиженного тобой ребенка было кощунством даже по меркам гениального (и прочее, прочее, прочее) мерзавца.

Неужели им так и дальше, всю оставшуюся часть этого безумного приключения молча дуться и жалеть друг друга с безопасного расстояния? Как... глупо?

А, какого гхыра в конце-то концов?!

Стремительный рывок — мгновенный переход от полной неподвижности к движению. Даже заметив, как всколыхнулись в протесте воды, увернуться уже невозможно. Одна рука бесцеремонно обхватывает талию (изначальная версия стащить девчонку за ноги отброшена как не самая удачная), а другая — безапелляционно зажимает уже открывшийся для крика рот. И все это барахтающееся, брыкающееся, шыпяще-пыхтящея и поднимающее несусветное количество брызг четырехрукое существо стремительно скрылось под водой.

Неглубоко так скрылось, всего на пару локтей, а потом Змей разжал хватку, выпуская лягающуюся и царапающуюся Летунью на свободу. И с разницей в пару мгновений, и сам всплывая на поверхность.

Сияющая тридцатидвухзубая улыбка на пол довольной физиономии и поблескивающие смехом глаза. Удивительные глаза, ярко-зеленого весеннего цвета.

Э, малыш, нам еще Стихии знают, сколько вместе тащиться! Так что ж теперь шарахаться друг от друга что ли?! Не находишь, что это глупо, э?

Летунья.

Вода ласкова и нежна, но не стоит обольщаться, обманутые завлекающей синевой. Ведь никогда не знаешь: взметнется ли она безудержным потоком или рассыплется радужными брызгами озерного тумана.

Одно лишь неизменно: вода алчна, жадна, ненасытна. И пускай вас не обманывает кажущееся спокойствие и безмятежность.

Она жадна до чувств, жадна до власти над ощущениями... чужими ощущениями — как прижимистый коллекционер она храни любые эмоции, любые неосторожные слова, любые деяния... и сколь многое она могла бы рассказать! Тысячи и тысячи свитков не вместят всех её рассказов... но её редко слушают... а она же...

Она с радостью впитает в себя все ваши переживания, чувства, невзгоды. Заставит забыть обо всем на свете, полностью поглощая, растворяя в себе ваши мысли... а вместо этого щедро одарит ощущением свежести, неосознанного счастья и отсутствия времени, как вида...

Это можно было назвать наслаждением.

Расслабленная поза, ощущение счастья... уюта... как в объятиях очень родного тебе существа...

Вода полностью вымыла из своей дочери все разочарования, смыла бурлящим потоком весь груз, придавивший душу, подарила легкость. Нежно пробежалась своими пальцами по каждой клеточке тела, прогоняя усталость; заботливо разобрала волосы, как кошка, ласково вылизывающая лохматого котенка; нашептала успокаивающих неразборчивых слов на ушко, выметая все лишние мысли прочь...

...и коварно промолчала, не предупредив свою хозяйку о готовящемся покушении. Вот и доверяй после этого стихии...

Невесомый кокон распался блеснувшими ленточками потока, возвращаясь в озеро.

Белесый туман шуганутой птицей разлетелся в клочья.

Чья-то рука крепко прижимает за талию, другая наглухо перекрывает дорогу уже готовящемуся вырваться вскрику. Сказать, что Летунья испугалась — значит просто промолчать. А как вы бы себя почувствовали, если, полностью уверенные в безопасности, внезапно обнаруживаете нечто сильно кусучее под кроватью, недвусмысленно вызверившееся стоило вам только приготовиться ко сну? Обескураженная до глубины души, на`аша остервенело задергалась, пытаясь вырваться, влекомая под воду... и если бы её не отпустили добровольно, возникали большие сомнения в успехе сего действа... сильные руки... сильное тело... знакомая обжигающая кожа...

Быстро вынырнуть, хватая ртом воздух и отфыркиваясь, как мокрая кошка...

На такое был способен лишь один человек... вернее, даро.

Кашляя и гневно потряхивая мокрыми прядками волос, Летунья возмущенно воззрилась на появляющегося из воды Змея, невольно залюбовавшись его движениями... На миг даже позабыв о его "шалости"... на миг попав в плен зеленых глаз... таких...

Та-а-а-ак, стоп! Чегой-то нас не туда заносит?! Этот же мерзавец только что пытался тебя потопить, как обыкновенную девчонку! Разве нет?.. Извращенец...

Задумчивый взгляд бледно-голубых, несколько холодных глаз... странное выражение лица...

...едва дрогнувшие в ответной робкой улыбке уголки тонких губ...

Весь парадокс в том, что хоть как-то воскресить в памяти глубокую обиду на некроманта не получалось категорически. Это было тогда... а сейчас. Сейчас иное время...

Когда любишь, быстро забываешь боль... это только люди говорят, что эта боль не забывается никогда... что раз обжигаясь, обратно не вернешься... и нельзя простить. Только люди...

М-м-м-м...

Слишком нахально.

А нахальство следует наказывать... неужели Змей так наивно считал, что нападать на на`ашу в её родной стихии очень удачная идея? Вода вокруг взъерошенной девушки подозрительно заволновалась...

...мерзавец! о чем же ты только думаешь, хотелось бы мне знать!? А если бы я ударила в ответ?! ты хоть понимаешь!? тебя что не учили, что нельзя трогать мага в момент единения со стихией!?!..

Злится упорно не получалось... несмотря ни на какие факты и мысли.

Несмотря на попытку растравить себя...

Невозможно... даже злится. Тем более, когда он так смотрит...

Водная стихия ехидно журчала, с готовностью маленькой девчонки предлагая проучить наглого зеленоглазого сына Огня. Хм... а почему бы... и нет?..

И вообще — он первый начал!

...пускай нахлебается воды... но не топи его... до конца...

Нежно и ласково улыбнуться, пытаясь скрыть подозрительный огонек в синих полуприкрытых глазах... грациозно развести в стороны руки, будто собираясь обнять... чуть изогнуться, что-то неслышно нашептывая... словно в попытке соблазнения... словно и не смущаясь... словно и не она всячески отбрыкивалась от лечебной "процедуры", благовоспитанно упав в обморок...

Вот только, приглядевшись, можно заметить, что никакой романтикой тут и не пахнет.

Вода взбунтовалась, поднимаясь горбом, загадочно волнуясь, предвкушая...

И ведь практически ни капли магии, только просьба... только стихия...

Волна подалась вперед, неимоверно плавно... обманчиво медленно. У даро просто физически не было возможности скрыться — вода, вода, кругом — вода...

хе-хе...

...недолго... не до полубессознательного состояния... прошу тебя... минуточку... всего минуточку...

С затаенным веселым злорадством понаблюдав, как коварного Змея топит волна, накрывая его вместе с рыжей макушкой, Таль пакостно захихикала... и, как ни в чем не бывало, изящно раздвигая воду, поплыла в сторону подобно мифическому монстру — злобному, но дико симпатичному. Хвост, пару минут поизображав своеобразную шею сего чудовища, рыбкой нырнул вслед за своей бесстыдной хозяйкой, игриво изогнувшись напоследок...

Ну что, съел?..

Пернатый Змей.

Если после вашей милой (ну ладно, ладно, не очень милой) шалости на лице безвинной жертвы испуг сменяется милой-премилой улыбкой (читай — зверским оскалом в предвкушении ответной пакости) это заставляет... насторожиться.

Если ваш знакомый принадлежит к славному роду на'аш, секундное замешательство и тяжкая работа мысли (и совести) промелькнувшая на клыкастой рожице — верный признак того, что стоит ждать неприятностей на свою дурную рыжую голову. А хотя бы и так! Пусть — хе-хе — развлечется. Все лучше, чем если будет просто дуться в сторонке. И уж такие гениальные мы всяко сумеем взять реванш!

И даже больше того — у нас будет полное право это сделать!

Что, уже страшно стало?

Ехидно скалясь и прищурив нахальные изумрудные глазища, Змей с изрядной долей интереса ожидал результата трудных мыслительных процессов. И дождался.

Сколько страсти, сколько энергии! Солнце ты мое светлое, откуда такой богатый опыт?! И это — у студентки! Определенно, Волку стоит пересмотреть программу обучения. Таки таланты зря пропадают. Парень демонстративно присвистнул. Окинул хрупкую, едва скрытую водой, фигурку о-очень голодным взглядом. Раскинул руки в ответных пламенных объятья, не совсем безрезультатно пытаясь изобразить честной мордою лица должную степень приятного изумления и восхищения. Последнее, впрочем, притворством не было.

Эээ... Малыш, а чего это ты так улыбаешься нехорошо, э? А глазки-то глазки как блестят! Знала бы ты, какая сейчас хорошенькая — встрепанная, мокрая и с хулиганистым выражением на кристально чистой физиономии. Ну, ну...

Как там говорят в таких ситуациях?

НЕ ВЕРЮ!

И, меду прочим, совершенно правильно делаю!...

Вода подкралась со спины, всколыхнулась высокой волной и накрыла с головой. Верх и низ перевернулись, ощущения пространства смазалось, утратило четкость, как и тогда, в безумном стылом потоке. С небольшой разницей: на этот раз никакой серьезностью в ситуации и не пахло. Ожидая подвоха со стороны на'аши (вы бы тоже ожидали, если б знали одну несносную девицу так же хорошо) и заблаговременно набрав воздуха в легкие и задержав дыхание, Змей нахлебался воды исключительно из-за хохота, нахально рвущегося наружу. Зато утопление вышло донельзя реалистичным — судорожные взмахи руками, тучи брызг и причудливая смесь звуков из бульканья, сдавленных хрипов и стонов. Для пущей достоверности, даро пару раз с чувством, жалостливо так, позвал на помощь...

... напоследок ехидно хлестнув волной по лицу и выдрав из рыжей гривы зеленое перышко, чуждая стихия разжала цепкие ручонки. Только что пинка на прощанье не отвесила! Стены, потолок, крохотные огоньки светильников перестали бешено вращаться перед глазами и послушно разбрелись по стихиям предписанным местам. А в груди, вопреки доводам разума, зарождался восторженный вопль. И, стыдно признаться, Змей кажется, был не против повторить...

Ага, как-нибудь в другой жизни!

...и лишний раз убедился, что совесть одной мерзкой девицы спит беспробудным сном. Возмутительно! Тут, понимаешь, тонет любовь всей её жизни, а она, в место того, что бы на помощь кинуться, невозмутимо к берегу гребет.

С трудом поборов желание отодрать чей-то хвост (Ах, как же замечательно эта пушистая кисточка будет смотреться над камином!), даро показал удаляющийся спине язык. Задумался. И решил, что такое ну просто никак нельзя спускать с когтистых ручек!

Сдавленный хрип. Очень трагичный и исключительно предсмертный. Громкий всплеск, так характерный для бьющихся в воде больших объектов. Безнадежно так бьющихся, из последних сил. А вода она дама настырная, единожды пойманную добычу обратно не отпускает! Особенно такую добычу...

И последние, надрывное "Помо...", оборвавшееся на полуслове. Многозначительное бульканье...

И жуткая, оглушающая тишина...

И неподвижное мужское тело, медленно опускающееся на дно...