Я тебя не отпущу...

Мысленно усмехаюсь — хитрецы. Наверное, уже прикидывают для себя, на кого время не тратить, а перед кем распушить свой павлиний хвост, а заодно и язык.

— Галь, — прерываю я бормотание девушки о том, что в этот клуб невозможно пробиться, хоть и цены невысокие, но билеты раскупают за месяц вперед. — Ты маску-то не хочешь надевать?

Моя сослуживица очень выразительно смотрит на меня, что я на несколько мгновений ощущаю себя молодой и наивной девчонкой, хотя старше Гали на целых одиннадцать лет.

— Я хочу, чтобы мужчины рассмотрели, как следует, товар лицом, — шепчет она, прописную истину, судя по её тону, чуть наклонившись в мою сторону.

— Понятно, — усмехаюсь я, рассматривая Галин наряд. Девушка она симпатичная, миловидная, фигура у нее красивая, как песочные часы. Ростом выше меня на целую голову, но все пропорции соблюдены правильно. Галя одета в обтягивающее красное шелковое платье в пол, с большим вырезом на груди, и в короткий черный жакет, с рукавом — три четверти. Волосы белыми локонами обрамляют ее лицо. Макияж яркий, вечерний. Если бы я была мужиком, то точно клюнула б. Красивая девчонка, только никак не может найти постоянного мужчину, хотя мне кажется, что скорее всего не хочет постоянных отношений, так как живет с родителями, потому и к работе относится несколько легкомысленно.

— А ты часто тут бываешь? — спрашиваю я, пока есть время поболтать не о чем. Мы вообще-то с Галей не слишком близко общаемся, во-первых, разница в возрасте дает о себе знать, а во-вторых я вообще не любительница заводить друзей на работе. Мне моих одноклассниц хватает по за глаза.

— Первый раз, но давно хотела попасть, — отвечает сослуживица и тоже пристально разглядывает мужчин, видим мысленно прицениваясь.

— А что там хоть будет-то? — спрашиваю я, и улыбаюсь.

Мне почему-то смешно от всей этой ситуации. И зачем надевать маски, если так и так, все друг друга видят и понимают кто и как будет выглядеть?

— Да какая разница? — небрежно отмахивается Галя от меня, пожимая плечами. — Главное, что можно с кем-нибудь познакомиться.

В ответ я лишь качаю головой. В принципе, она права, какая разница?

Пропускают нас быстро, стоит Гале показать наши пригласительные, и надеть кружевную красную маску, скрывающую верхнюю часть лица.

На входе, нас тут же вылавливает девушка-администратор, и выдает каждой по номерку, объясняя, что это номер места, на которое мы должны сесть, а также предупреждая, что маску снимать запрещено до конца вечера — иначе нас попросят на выход. И да, Галину маску забраковывают, так как она у нее слишком открытая, и заставляют надеть обычную белую для посетителей "внезапно потерявших или сломавших" свои маски. Галя кривится, и пытается уговорить девушку, чтобы та позволила ей пройти в своей, но девушка непреклонна.

"Или на выход, или надевайте эту", — говорит она, а рядом с Галей появляется уже охранник, давя своими габаритами. И ей приходится сдаться и надеть обычную белую маску, безо всяких излишеств, скрывающую верхнюю часть лица — глаза и нос.

Правила в клубе очень строгие. Вот так-то!

Я сначала подумала, что мы с Галей будем сидеть за одним столиком, так как номера, что нам выдала строгая девушка-администратор — по порядку, однако ошиблась. Столики маленькие, всего на две персоны, и нам с сослуживицей, сразу же приходится разделиться.

Моё место находится в самом дальнем углу, что меня очень радует, так как я вижу весь зал, саму сцену и бар, а тыл и левый бок — защищает стена. А еще между столиками стоят небольшие полупрозрачные переносные перегородки, создающие эффект уединения и интимности. Зал наполняется очень быстро, причем рассаживаются по местам, только дамы, а мужчины толпятся возле бара, чего-то ожидая.

На моем столике стоит кувшин с соком, пустой бокал, салфетница и горит маленькая свеча на изящной подставке. Стул очень удобный, мягкий.

В общем, и целом обстановка очень приятная, уютная и даже романтичная. Оглядываюсь по сторонам, рассматриваю интерьер. Клуб сделан в классическом стиле. Цвета теплые неброские. Много дерева и живого огня, на стенах висят портреты джазовых музыкантов, и просто музыкальных инструментов.

На заднем фоне ненавязчиво играет расслабляющая музыка, какие-то джазовые мотивы.

Как только не остается ни одного свободного столика, на сцену выходит ведущий вечера. Он тоже в маске, тут, к слову сказать, весь персонал в белых масках, полностью скрывающих лица, даже нижнюю часть лица.

Мужчина стучит по микрофону привлекая к себе внимание, и весь зал тут же погружается в тишину.

— Внимание, внимание! — глубоким приятным баритоном, говорит он. — А мы начинаем так полюбившийся многим завсегдатаям клуба "Инкогнито" — "Вечер в масках"!

Все хлопают, я присоединяюсь. Обстановка торжественная, чего отставать от толпы.

— И так, для новеньких, а их сегодня много, что очень радует, — он обводит взглядом зал, умудряясь уделить внимание всем девушкам, сидящим за столиками, и мужчин, толпящимся, у длинной барной стойки. — Всё очень просто, дамы и господа! Вам дается всего пять минут на знакомства! Как только прозвучит сигнал, все мужчины согласно выданным по жеребьевке номерам, обязаны пройти к первым столикам, и приступить к знакомству, с прекрасными дамами. Как только ваши пять минут истекут, прозвучит вот такой сигнал. — Он поднимает палец вверх, звучит резкий громкий сигнал, от чего почти все гости клуба вздрагивают. — Это означает, что вы, как можно быстрее должны встать и освободить место следующему претенденту, на руку и сердце дамы, пересев за следующий по порядковому номеру столик. Что ж, не будем медлить, господа! Начинаем!

Звучит сигнал, и мужчины очень быстро, чуть ли не бегом, идут к столикам. Некоторых провожают до места официанты.

Я признаться, не ожидала, что все будет так быстро, поэтому слегка теряюсь, когда ко мне за столик присаживается первый претендент.

Мужчина в черной маске со стразами...хм... интересный экземпляр. Маска прикрывает, только верхнюю часть лица. На лице щетина, не, не лёгонькая небритость, а конкретная такая щетина будто он уже неделю не брал бритву в руки, как минимум. Кожа темная. Особенно заметно из-за кипенно-белой сорочки, которая еще сильнее оттеняет его кожу на шее. Сомневаюсь, что это загар. Похоже, передо мной южанин. Он разваливается на стуле так, словно хозяин местного заведения. Подносит одну руку к своему лицу, и второй демонстративно ведет по рукаву, сдвигая его на предплечье и показывая мне часы. Почему демонстративно, потому что делает он все это слишком медленно, так люди не проверяют и не засекают время. Уж за свои-то годы я научилась определять какие жесты и для чего их совершают подобные мужчины. Одни только стразы на его маске чего стоят. Как сказали бы психологи — истероидный тип личности. От таких мужчин надо держаться, как можно дальше, конечно если ты не адреналинщица, а я, определенно, не адреналинщица.

Если бы он видел сейчас мое лицо под маской, то, наверняка стушевался бы. Потому что таким выражением лица я постоянно осаживаю зама нашего директора, тот тоже любитель покрасоваться своими материальными достижениями, вот только он почему-то не задумывается, что ведет себя, как женщина. Это женщинам обычно присуще желание похвастаться новыми дорогими часами или колечком. Но простите... мужчине? Я мысленно делаю ставку, что этот экземпляр сейчас начнет крутить большую печатку на своем пальце, а затем поражать меня своей "индивидуальностью" в больших кавычках. И это действительно происходит в следующие мгновения.

— Слющай красавица, — наконец-то говорит он с сильным акцентом. — Тавай не будэм ходыть вокрук, та около. Ты просто выбэрэшь мой номэр, — он тыкает на свой номерок с цифрой двенадцать, что был прицеплен к его пиджаку. — И мы уже с табой нормально побазарим о жизни, — он машет рукой, жестикулируя, практически перед моим носом, так как успевает близко наклониться к столу, — о том о сем, во врэмя ужина. А так, что можно за пят минут выяснить? Да? Ты согласна?

— Я подумаю, — тихо отвечаю я, радуясь, что он не видит моей искривленной улыбки под маской.

— Ну вот и зае

* * *

! — выдает мне свои познания в исконно-русском, и опять показывает мне свои часы, а заодно и на время смотрит, ну или пытается это сделать. Интересно ему удобно так на циферблат смотреть, когда он обращен в мою сторону? Может у него зрение какое-то особое?

— А ты вообщэ часто тут бываешь? — говорит он, и начинает тарабанить пальцами по столу отбивая неровный ритм.

А я и не знала, как сильно меня раздражают не ровные ритмы. Теперь я знаю, в какой момент сломаюсь, если меня начнут пытать.

— Первый раз, — опять тихим голосом отвечаю я.

Не хочется, чтобы он потом, когда-нибудь где-нибудь узнал меня по голосу, и еще теплится надежда, что он не успел увидеть моего лица, пока я стояла в очереди.

— А я уже пятый раз тут, прэдставляешь, — он почему-то радуется этому факту, потому что очень громко смеется, видимо ему тут сильно нравится, и таким же громким голосом с акцентом продолжает: — Постоянно так с женщинами договариваюсь! Они мэня выбирают, я их, мы ужинаем, за счет этого кабака. Ты в курсе, что, если наши номэрки сойдутся, ну знаешь, — он неопределенна машет рукой в воздухе, — ты типа выбираешь меня, в самом конце всей этой бадяги, — он опять тыкает пальцем на свой номерок, — а я тебя. Ресторан нам бэсплатно подает хавку. Кормят тут, кстати, класс. Они не жадные. Но я думаю, тут все рассчитано, билеты-то нормальные бабки стоят, как раз наш с тобой ужин двумя билетами и окупается. А ведь кто-то остается без пары и вообще домой не жрамши уходит, — он опять очень громко смеется, собственной шутке, что я краем глаза вижу, как в нашу сторону уже начинают оглядываться ближайшие посетители. — Ну так вот, чо я говорил-то, — вспоминает мужчина. — После ужина, мы можем подняться наверх, ты знаешь, что тут отель есть? — похоже он не ждет от меня ответов, потому что, только-только успев задать вопрос, сам же на него и отвечает: — Можем номер снять, и прямо в масках так и остаться. Я тебя не увижу, ты меня не увидишь. Ну и чпокнуться, как следует. У меня член большой, обрезанный. — Он показывает мне все это дело характерными жестам на пальцах и руках, а я пытаюсь в этот момент сдержать рвотный рефлекс. — Ты мне отсоси, как следует, я люблю, чтобы с проглотом было. — А потом разойдемся и никогда уже не встретимся. Хотя, если захош, телефончик тебе дам. Защита у меня есть, ты не переживай.

И он из кармана вытаскивает пачку презервативов и бросает её на стол.

Плохо, что я сижу, если бы стояла, то отпрянула бы от этого прямолинейного наглеца, но дурацкий стул не дает мне этого сделать.

И тут, слава организаторам, звучит сигнал. Номер двенадцать, как я мысленно успела окрестить мужчину, тут же встает.

— Не забуд, мой номэр двенадцать, красавица, — говорит он, и забрав пачку презервативов со столика, уходит.

Не успеваю я переварить информацию поступившую в мой мозг от номера двенадцать, и выдохнуть с облегчением, что больше его не увижу, как ко мне подходит номер шестнадцать.

Мужчина в отличие от своего вальяжного и неторопливого предшественника садиться на стул очень быстро, и как-то суетливо, затем резко двигает его, громко скрипя ножками по мраморной плитке пола. Маска у него на лице — черная, скрывает даже подбородок. Безо всяких излишеств, и это, как оказывается позже, единственный плюс в его сторону, а вот минусов...

— Я и не знаю, что тут можно сказать, после этого? — резко говорит он, и не давая мне и слово вставить продолжает, тихим и злым голосом: — Ты же наверняка с ним уже договорилась да? Ну я понял, что ты на него клюнула. Все вы на этих черножопых клюете! Шлюхи! — последнее слово он практически выплевывает мне в лицо, потому что резко привстает, нависнув надо мной, а я не успеваю увернуться.

Хотела уже вскочить со стула, но этот псих резко сел на свое место.

— Ладно не очкуй, — таким же тихим голосом говорит он и осматривается при этом по сторонам.

А я действительно уже начинаю очковать, и даже не знаю, что ему ответить. Откуда-то приходит воспоминание, что с психами нужно всегда соглашаться. Но вместо этого я лишь сглатываю комок страха, что успел подкатиться к горлу.

— Я понял уже, что мне ничего не светит, — он не смотрит на меня, когда говорит это, а так и продолжает вертеть головой, будто ищет кого-то в зале. — После этого ублюдка вечно все телки думают только о его бабках.

Он резко поворачивается и наклонившись в мою сторону, громким шепотом цедит сквозь зубы:

— Ты губу-то не раскатывай, он такое предложение каждой телке делает, и процентов семьдесят на это ведутся, а он может выбрать уже любую. В конце, жратва и трах достаются только ему. А организаторам только и выгода. Что меньше пар надо будет накормить. Так что лучше выбирай меня, — и он тыкает на свой номерок. — И ты чо молчишь-то, язык в жопу засунула что ли? Тея как звать-то? Или уже думаешь о его огромное х*е и больших бабках?

— Ле-ля, — от неожиданности коверкаю я свою имя, хотя вообще не собиралась никому его называть, но спасибо моему испугу.

— Ну и имечко, — хмыкает он, что примечательно он умудряется меня запугивать, но ни единого разу не повышает голос, от этого почему-то становится еще страшнее, все же так близко с психами я еще не общалась. — Ты как вообще живешь-то с таким именем? В школе небось дразнили, да?

Единственное на что меня хватает, так это покачать головой.

— Ладно, не ссы в трусы Лили, я тебя не обижу, если черножопым не будешь давать, — говорит он и вытаскивает из кармана своего серого, пиджака блокнот и ручку. — Вот тебе мой сотовый, если не свидимся сегодня, то звони.

Он успевает написать мне номер и вырвав листок, оставляет его на столе.

Звучит сигнал, и встав, он наконец-то уходит.

Краем уха я слышу, как за соседним столиком, номер двенадцать громким голосом прощается с Галей:

— Не забуд, мой номэр двенадцать, красавица.

И не успеваю я выдохнуть, как ко мне подходит следующий претендент.

Мужчина слегка полноват, а еще неуклюж, потому что умудряется, пока отодвигает стул, уронить его, а рукой задеть салфетницу. Кувшин со стаканом я успеваю убрать.

— Простите, — извиняется он тихим надломленным голосом, а кожа на его шее начинает покрываться красными пятнами, страшно подумать какое у него сейчас лицо под маской, потому что волосы у мужчины рыжие. У меня на работе есть сослуживица, она тоже рыжая, когда нервничает, то краснеет безобразно.

Подняв стул, он собирает с пола салфетки, что разлетелись в разные стороны, когда он снес салфетницу.

— Мама всегда говорит, что я ужасно неуклюжий, — бурчит он, ползая под столом.

Я решаюсь помочь ему, и встав со стула, тоже начинаю собирать салфетки. Сама же только-только отхожу от общения с номерами двенадцать и шестнадцать.

Когда мы наконец-то поднимаем последнюю салфетку, он забирает у меня их, и я замечаю, как трясутся его руки. А мужчина тем временем сев за стол, начинает аккуратно по очередности возвращать салфетки в салфетницу, при этом продолжая бурчать: