Маруся К. История четырнадцатая

— Все равно, — согласилась Нинхурсаг и улыбнулась измученному искусственному созданию, которого приняла в себя, сделав важной частью двух таких непохожих миров. Каждый нуждается в настоящей семье. Приняла бы она и второго, не будь он так упрям и заносчив.

Бабалу-Айе вежливо распрощался с Марусей и направился к выходу из квартиры. Лик проводил его до двери.

— У тебя, мой друг, потрясающая женщина, — улыбнулся Баба. Он пребывал под впечатлением от увиденной реконструкции взрыва. — Надеюсь, визит Ярослава к Афродите принесет необходимые результаты.

Лик кивнул и сменил тему:

— Ты точно не расскажешь нам про Женю?

Ему не хотелось сейчас размышлять о матери и ее привычке утаивать, изворачиваться, лгать, не исполнять обещанное. Единственная женщина, о которой он ближайшие часы хотел думать, сидела в гостиной на диване и пила сбитень.

— Увы, увы, — пожал плечами ориша. — Я же все-таки врач, не забывай. Как я могу личные данные пациента разглашать? К тому же, пока толком ничего не знаю, одни предположения и подозрения. Отдохните, пока безопасники предоставили вам такую возможность.

Ликург нахмурился:

— Ты тоже это чувствуешь?

Баба неопределенно покачал головой.

— Сложно не почувствовать. Тяжелая, мощная волна движется на нас. Одна накрыла, и слышу следующую. Как закончу разговаривать с Женей и Костей, позвоню. Полагаю, древний ориша сделает для вас какие-то выводы. И ты обязательно мне новости сообщай. Будут ли они от Атума или же от аптекарей, или от великого змия, или от твоей команды — понадобится все

— Хорошо.

Вернувшись в гостиную, Лик обнаружил Рыжика лежащей на полу с раскинутыми в стороны руками. Она рассеянно рассматривала потолок.

— Устала?

— Не то чтобы устала, — проговорила невнятно Руся. — Скорее ничего не поняла.

Лик сел рядом с ней.

— Что не поняла?

— Все не поняла. Я запуталась, — она дернула носом. — Такое ощущение, будто я что-то знаю, что-то очень важное, что объясняет почти всю мою жизнь, и даже тебя объясняет, но я не могу поймать эту мысль. Она ведь очень маленькая, просто итоговая и поэтому такая важная. Ты ничего не понял, да?

Бог рассмеялся, заставив Русю повернуть голову и посмотреть на него.

— Я понял. Тоже самое чувствую весь день. Возможно это не твои ощущения, а мои.

— Да? — она озадачилась. — Вообще, похоже, потому что никаких раздумий у меня не было. Ты очень красивый, когда смеешься.

У Лика дыхание перехватило от замечания, сказанного так естественно и вскользь, будто она ему это каждый день говорила с момента первой встречи, и вовсе он не добивался ее любви по крохам.

— Только, когда смеюсь? — задал вопрос и вдруг понял, что так у него просили внимания женщины до Маруси. Сделалось несколько неуютно.

— Нет, ты всегда красивый. Но когда проявляешь эмоции, завораживаешь. А что именно ты думал сегодня?

— Ну, нет! — Лик фыркнул. — Я слишком долго терпел! Пока не расскажешь мне больше, мои мысли останутся при мне.

Маруся удивленно оглядела божественное лицо. Он был возмущен, и в то же время глаза светились неподдельным азартом и желанием. Кажется, слова "люблю" ему было катастрофически мало, хотя для нее это такая же клятва верности маниту, что и его родовая.

— А что рассказать?

Ликург сердито сощурился и склонился к ее лицу совсем близко.

— Ведьма! Не доводи меня... до хитростей!

Руся рассмеялась и тут же почувствовала его пальцы на своих ребрах. Щекотки она боялась всегда, так что даже если Лик и надеялся так выведать у нее хоть что-то, то просчитался. Она могла только хохотать, дергаться, невнятно пищать, и под конец хрюкнула, тем экзекуцию и остановила.

— Я тебя люблю, я тебя люблю, — задыхаясь, проговорила Маруся. — А когда и сколько, не знаю. И ты красивый — всегда так думала. И ты меня постоянно смущал. Я не знала, как себя с тобой вести, постоянно путалась. Ты же мой начальник, и вел себя так, а потом резко не так, и снова так... И все время приказывал, даже когда о работе речи не шло, или когда не приказывал, то делал со мной что вздумается, как будто никаких границ нет. Ну, или делал, что вздумается, чтобы приказывать... Никто же не вбегает к женщине в душевую, чтобы накричать!

— Когда это я... А!

— А! — передразнила Руся. — "Тебя где носит? Почему я дозвониться не могу?" И это "заберу, в чем найду". Забыл?

— Взбешенную обнаженную женщину, которая в тебе не видит бога, сложно забыть.

— Это непрофессионально.

Лик согласно кивнул.

— Абсолютно. Зато я грудь потрогал...

Смысл последней фразы не сразу дошел до сознания Руси, а когда дошел и она сопоставила его с хулиганским выражением лица собеседника, возмущенно зашипела и бросилась в атаку. Хотелось, как минимум, укусить бессовестное создание, как максимум пнуть. Со смехом Лик резво вскочил и увернулся.

— Я случайно, честное слово! Ты сама упала...

Ему нравилось дразнить и убегать от неизбежной расплаты за крайнюю наглость. Веселая игра получилась, только Рыжик чуть-чуть в ярости и в смущении, зато какая сексуальная.

— Заметил, что ты везде рыженькая...

Руся издала нечто среднее между воинственным кличем и беспомощным писком. Как она не старалась достать болтливого бога, он оказывался проворнее — это с одной стороны. С другой стороны она не была абсолютно уверена, что действительно хочет достать. С каждой новой провокацией его глаза загорались все ярче, буквально, а смех становился задорнее.

— Беленькая и нежная. Я сразу понял, что ты нарочно меня туда заманила...

— А? — Маруся остановилась, пытаясь понять свои эмоции.

Лик мгновенно уловил перемену в ее настроении.

— Перегнул, да?

Рассмеявшись, она устало оперлась на стену. Богу хватило такого ответа.

— Прости. Увлекся. — Лик встал рядом с Рыжиком, дотянулся и поцеловал ее в висок. — Тот инцидент — все мой дурной характер, но я на самом деле много чего увидел и запомнил.

— В деталях, — после долгой паузы добавил он. — Не нарочно. И коснулся груди не нарочно, но ощущение в пальцах осталось. Когда вспоминаю, чувствую прикосновение. Все прикосновения к тебе чувствую.

Руся повернула голову и взглянула ему в глаза, потом неожиданно хитро сощурилась.

— И к Зверобою ревновал, да?

В своих подозрениях она была уверена не до конца, поэтому решила воспользоваться подвернувшейся возможностью задавать неудобные вопросы. На лице бога появилось выражение нашкодившего мальчишки, пойманного с поличным, и тут же исчезло.

— Нет. — Он оттолкнулся от стены, развернулся и вышел в коридор. — Я спать пойду.

Руся засмеялась.

— Нет? — Она побежала следом. — Нет? А больше похоже на "да". Это ужасно непрофессионально!

В спальне она влетела прямиком в его объятия и оказалась в плену горящих белых глаз.

— Ведьма, думаешь, мне так легко справляться с собой? Думаешь, легко молчать, терпеть, давать тебе на все время, ждать, когда ты обратишь на меня внимание? И да, меня пугала мысль, что ты отдашь внимание ему, а не мне! Я не управляю тобой и не считаю себя идеалом, чтобы не бояться подобных вещей. Зверобой благородный, умный и верный, хотя старательно это скрывает. Да, я непрофессионален дальше некуда, когда речь заходит о тебе! Ты понимаешь, сколько разных способов раздеть тебя и заняться с тобой любовью я представил, пока мы ехали сюда в машине? О чем я думаю сейчас, не видишь...

— Вижу, — перебила его Руся, совершенно обезоружив. Она не лукавила. Пока он говорил, отчетливо наблюдала себя в неприличных позах на своем полу, диване, кровати, даже в коридоре у входной двери, вытворяющей змий знает что, но стоило прервать собеседника, как видения исчезли. — Теперь не вижу. А ты уверен, что я ногу смогу вот...

Со стоном Лик наклонился и поцеловал приоткрытые губы.

— Хватит с меня! — Услышала Руся его яркую мысль.

Он приподнял ее за талию и поставил на кровать так, что она оказалась выше. Когда-то он сравнил ее с одним из неповторимых полотен Асгарда. И вот героиня одной из волшебных картин сошла к нему. Величественная, нежная, недоступная она стояла в его объятиях, он слышал ее дыхание, видел свое отражение в ее глазах. Лик поднял руку и коснулся пальцами приоткрытых губ. Она прерывисто вздохнула. Он опустил пальцы чуть ниже, очертил линии подбородка и шеи, обвел ключицы.

Будто завороженная, Руся смотрела в светящиеся глаза Лика, не могла шевелиться, не могла думать. Каждое его прикосновение отзывалось болезненной волной желания в крови. Сильный, упрямый, нежный он обращался с ней властно, но уважительно и бережно, как с бесценным даром Вселенной. Ладонь Лика спустилась ниже, он коснулся груди, заставив Русю вздрогнуть. Сквозь тонкий слой шелка она остро ощутила тепло его руки.

Не в силах больше сопротивляться собственным желаниям, Лик прижал к себе хрупкое создание, закрыл глаза и поцеловал. И все, что он чувствовал к Марусе до этого момента, показалось ему таким слабым и незначительным. Все те бесконечно яркие, ни с чем не сравнимые, ощущения, которые рождали в нем ее поцелуи, показались бледными в сравнении с тем, что он испытал теперь. Словно нырнул в безбрежный океан. В этой женщине скрывалась его жизнь, его покой, который он безуспешно стремился отыскать все эти годы.

Руся растворялась в диком, отчаянном поцелуе. Все, что, как ей казалось, она знала о близости до этого момента, исчезло под напором доселе неиспытанных ощущений. Простой поцелуй никогда не рассказывал ей столько о желаниях мужчины, о его чувствах. В нетерпении она прижалась к Лику и обняла его, запустив пальцы в волосы на затылке. Он не просто любил ее, он всецело принадлежал ей, и Маруся собиралась это доказать. Его пальцы подрагивали, дыхание сбивалось, он тонул и наслаждался этим. Она ловила хаотичные, обрывочные сюжеты его фантазий, мыслей и воспоминаний.

Не в состоянии контролировать энергию, он вспыхивал и гас, подчиняясь лишь маниту своей ведьмы. Она оторвалась от его губ и едва заметно улыбнулась. Меньше всего сейчас Лик узнал бы в ней свою маленькую, рассеянную, рыжую девочку. Восхитительная, сексуальная женщина возвышалась над ним. Он ощутил, как его одежда растворяется под действием сложного наговора. Ведьма чуть отстранилась, опустила взгляд и все с той же властной улыбкой изучила то, что предстало ее взору. Смутившись, Лик отступил от кровати и потянул Марусю на себя. Она вцепилась руками в его плечи, недовольно фыркнула и поморщилась. Рыжику не понравилось, что ее отвлекли. Все еще смущенный и растерянный такой разительной переменой в ее поведении, Лик нервно рассмеялся. Теперь недовольная хозяйка смотрела на него снизу вверх. От непроизвольно возникшего в мыслях странного сравнения он снова усмехнулся. Ни одна женщина еще не заставляла его чувствовать себя таким неуклюжим.

Рыжая бровь поползла вверх, обозначив надменное удивление затянувшейся паузой. Лик испытал одновременно и раздражение, и восхищение нахальной девчонкой. Маленький, гибкий, хищный зверек считает себя вправе управлять богом! Он лишил ее одежды и со стоном склонился к губам.

В первое мгновение Руся потерялась в происходящем. Лик вдруг оказался везде. Его язык у нее во рту, его руки ласкали ее тело. Он проник пальцами между ее бедер, заставив выгнуться навстречу. Она знала эти ощущения, но теперь они были острее и ярче, чем тогда, в машине. Лик владел ею безоговорочно и наслаждался этим. Он вновь приподнял ее и опустил на кровать. Руся замерла, наблюдая за сияющей в сумраке фигурой совершенного божества. Ее божества. Он принадлежал ей по клятве крови.

Она выгнулась и протяжно застонала, чувствуя, как Лик неспешно проникает в нее. Светящиеся глаза неотрывно наблюдали за каждым ее движением, каждым вздохом. Руся чувствовала его ладони на своих бедрах, его самого внутри себя и изнывала от нетерпения.

Лик слышал ее мысли и испытывал болезненное удовольствие, мучая ее. Рыжик почти не дышала, такая послушная и беспомощная. Она зависела от него всецело. Он чуть отвел бедра назад и резко подался вперед. Рыжик всхлипнула и выгнулась, прикрыв глаза. Лика пронзила волна удовольствия. Он чувствовал ее сам и видел ее наслаждение — что может быть восхитительнее? Желание, бурлящее в крови, подчиняло. Стиснув зубы, Лик вновь отстранился и проник глубже, и снова его накрыло болезненное блаженство.

— Еще, — хрипло скомандовала Рыжик, окончательно лишив его самоконтроля. — Быстрее!

Разве мог он не подчиниться?

Руся не помнила где она, кто, не чувствовала ничего, кроме его движений, не слышала ничего, кроме его мыслей. Ее бесконечный, сильный, обжигающий бог растворялся в ней, отдаваясь во власть ведьмы.

Бабалу-Айе выключил монитор и улыбнулся Жене, а затем и Косте. Девушка лежала на кровати и испуганно наблюдала за всем процессом диагностики, Ивченко стоял рядом. В момент напряжения они были чем-то похожи. Оба сильные, тихие, сосредоточенные.

— Ну, все хорошо. Что я еще могу сказать? Физически ты совершенно здорова. И у тебя теперь хорошее маниту, чистое, никакой грязи или фона, свойственных магии тех же древних. В общем, в темные века не погружаемся, — Баба рассмеялся над своей шуткой и помог девушке сесть. Крылья зашуршали и приоткрылись, привычная человеческая поза измененному телу давалась сложнее. — Крылья не искусственные, но искусственно выращенные. Насколько мне известно, "Древо жизни" что-то подобное пытается сделать для своих подопечных питомцев, только не слишком успешно.

— Как он их вживил? — хрипловато уточнила Женя, как будто с трудом пошевелив бледными губами.

— Хороший вопрос! — обрадовался Баба. — Плохая новость: я понятия не имею. Хорошая новость: никаких следов вживления нет. Ты словно с ними родилась. С ними и со своим красивым ярким маниту, которое, к слову, очень подходит вот этому парню, что довольно необычно.

Костя усмехнулся и был наказан испепеляющим взглядом Жени.

— Ты летать-то пробовала? — ориша не обратил внимания на немую перепалку.

— Нет, — дочь Атума поежилась.

Бабалу-Айе поднялся и протянул руку девушке.

— Пошли пробовать.

Женя отрицательно покачала головой.

— Почему? — Баба улыбнулся как можно мягче. Он с порога заметил страх в глазах девочки. Ее организм не отвергал изменения, напротив маниту бурлило в крови, гоняя по телу энергию, готовую к работе. Но вот разум новорожденного ангела не принимал тело. Леший хоть и стал силен несказанно, умом пока еще был недалек, наблюдательности его не хватило, чтобы заметить в Жене это отторжение.

Она пожала плечами:

— Не знаю.

— Знаешь, — ориша стал серьезным.

— Они не мои, — прошептала Женя.

— А чьи?

Костя нахмурился, осознав свою ошибку. Бабе сообразительность сына Пустошей понравилась.

— Не знаю. Дингира?

Баба будто бы нахмурился:

— Он их носил? Ты у него их за спиной видела? Или он их у ангела отрезал? Я изучал скелет из Иномирья. Совсем иная структура.

Женя растерялась и беспомощно взглянула сначала на Костю, потом вновь на Бабалу-Айе.

— Нет. Я думаю, нет. Но он же их где-то взял.