| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Спроси у Мэля, он лучше помнит, — пробормотал Арон, усилием воли удержавшись, чтобы не отдернуть руку. Эти статуи — живые? До сих пор?
Камень химеры оказался теплым, намного теплее, чем камню положено, особенно с теневой стороны. Глубоко внутри чудовища послышался толчок. Удар сердца?
— Пять военных и один торговый, — отозвался полуэльф, до того молчавший. — Удачно тогда получилось. Правда, один нам потом потопили.
Арон повернулся, кивнул полукровке на прощание, стараясь казаться спокойным. Он знал, что Мэа-таэля не будет с ним на собрание: полуэльфу, как любому не-магу, не позволялось даже пониматься по ступеням парадной лестницы. Он останется с сопровождением, а сам Тонгил пойдет внутрь... к таким же, как он, самым ядовитым змеям этого мира.
Внутри оказалось не менее красиво, чем снаружи, но в более мрачном духе, напомнив Арону собственный замок. Здесь руны тоже покрывали все стены, намного гуще, чем у него в подземелье. Большинство означало защиту: от стихий, от гнева богов, от Света и даже от Тьмы. Но имелись и такие, значения которых он не знал.
Высокие своды напоминали храм, в темную высоту уходили мощные колонны, на полу — квадратные плиты шлифованного камня зеленоватого цвета. На стенах щедро горели масляные лампады.
Северянин огляделся по сторонам: магов приехало пока мало, едва ли полторы дюжины. Из того, что он понял, расспросив Мэа-таэля, сегодняшнее собрание Ковена было хотя ежегодным, но рутинным, где отсутствие допускалось. Темных, входящих в Ковен, насчитывалось около двух сотен. Впрочем, явится не менее половины: побоятся пропустить, если вдруг начнется дележ пирога.
— Арон, нам туда, — тихо проговорил Лорган. — Или ты не хочешь сегодня председательствовать?
Тонгил посмотрел в указанном направлении: действительно, за колоннами, прямо как в императорском Совете, высилась трибуна, рядом — высокие столы, за ними — кресла для самых сильных магов. То, что посередине, выделялось высокой резной спинкой. Арон подавил желание спросить, на чем будут сидеть остальные Темные.
— Не хочу, — честно ответил он на вопрос мага, заранее готовясь представить свое предложение в качестве шутки. — Можешь вместо меня.
Но Лорган лишь кивнул, не удивленный. Похоже, прежний Тонгил частенько пренебрегал своими обязанностями. Уже легче.
Окружающие обращали на них внимание только для того, чтобы дружелюбно кивнуть и произнести приветствие. Северянин отвечал тем же, мысленно сличая каждое новое лицо с зарисовками из свитков. Пока неотмеченных не попадалось.
— Арон, милый! — незнакомый женский голос разорвал гулкую тишину. — Как же я рада тебя видеть!
Арон обернулся на звук. Лицо такое же незнакомое, как и голос: на свитках ее изображение отсутствовало. Очень, очень плохо. А вот внешне молодая женщина оказалась как раз хороша. Изящна, тонкокостна, с пышными золотисто-рыжими волосами и зелеными глазами. Длинные серебряные сережки покачивались в такт шагам, отражая мягкий свет лампад, на пальцах сверкали кольца. На каждом пальце.
Арон еще раз, уже внимательнее, оглядел незнакомку. С украшениями у той был явный перебор: кольца, гроздья браслетов, цепочки, словно собранные с нескольких витрин в мастерской ювелира. А еще — понимание пришло приливной волной — сильное ощущение опасности, исходящее не только от самой магички, но и от навешенных на ней безделушек.
— Милый, я так соскучилась! — девушка оказалась совсем близко, протягивая к нему руки, собираясь обнять. Арон торопливо отступил назад: идея позволить ей себя коснуться доверия не внушала.
— Достаточно! — проговорил резко, жалея, что не знает имени магички. — Прекрати этот фарс!
— Арончик, ты меня совсем-совсем не любишь! — девушка остановилась, опустила руки и трагично шмыгнула носом. — Как ты можешь, жестокосердный, после всего, что у нас было!
— Не люблю, — подтвердил Тонгил, начиная злиться. — Совсем. От горя можешь пойти и прыгнуть с моста. Или с башни — чтобы уже наверняка.
Кто-то коротко хохотнул, с другой стороны донесся сдавленный женский смешок.
— Ну вот, — пожаловалась в пространство рыжая магичка. — Вот так всегда! Я к нему по-доброму, со всей любовью и нежностью, а он...
— Как раз то, чего следует ждать от неотесанного мужлана, — проговорил глубокий бас, и вперед выступил еще один маг. Высокий, осанистый, с коротко подстриженной черной бородкой. — Не трать на него силы, милая.
Арон посмотрел на говорившего, чувствуя, как злая улыбка сама растягивает губы. Портрет этого Темного изобразили на свитках слишком хорошо, чтобы ошибиться:
— От тебя несет мертвечиной, Волькан. Или ты забыл: живым людям положено мыться?
Запах действительно имелся, очень слабый сладковатый душок, характеристика самой магии некромантов, а вовсе не следствие общения с мертвецами. Никакое мытье от него, естественно, не избавляло.
Несколько мгновений маги смотрели друг на друга, в воздухе тихо потрескивали разряды.
— Поприветствовали друг друга, и ладно, — прервал нехорошее молчание Лорган и хлопнул в ладоши. Пустое пространство перед трибуной подернулось легкой дымкой, из которой рядами начали возникать стулья.
— Как только сядет солнце, собрание объявлю открытым. Рассаживайтесь, дамы и господа, только не чувствуйте себя как дома, сперва дела, а личные разборки потом. Эвита, драгоценная, — он склонил голову в сторону рыжеволосой, — признания в любви тоже относятся к личным делам.
— Ах, — девушка капризно выпятила нижнюю губу. — Ах, почему так мало людей меня понимает?
Эвита? Северянин прищурился, глядя на красотку. Значит, эта куколка и есть единственная среди магичек некромантка? Кто бы мог подумать.
Арон наблюдал, как Лорган ведет собрание, как привычно распределяет время между желающими говорить. Как парой слов останавливает перепалку, начавшуюся было между магами. Похоже, Темный привык замещать Тонгила; никто не казался удивленным, что официальный глава Ковена лишь молча следит за происходящим, не вмешиваясь.
Собрание шло по рутинной колее, вертелось вокруг тех же вопросов, которые могли бы сейчас интересовать Императорский Совет. Первым обсудили необычное оживление Народа Песка, с равным успехом означавшее как новую с ними войну (воевать пустынники умели и очень любили), так и появление среди тех очередного миролюбивого пророка (отчего-то пророки у пустынников призывали исключительно к миру и милосердию).
Пока что Народ Песка отправил в столицу первое за триста лет посольство с собственным купеческим караваном. Таурш успел первым договориться с пустынниками о регулярных поставках риед, роговых пластин пустынных ящеров, отличного средства как для многих ритуалов, так и для создания магического оружия, и теперь хвастался успехами, пытаясь представить это большой заслугой перед Ковеном. Ему особо не верили, но не спорили.
Потом выступил Волькан, пожелавший выставить перед императором требование выборок военнопленных на "добровольное жертвоприношение" Серой Госпоже. Судя по скучающим лицам остальных магов, идея некромантом высказывалась не впервые и поддержки не находила. Ставить ее на голосование, из-за отсутствия интереса среди собравшихся, Лорган отказался. Волькан, ожидавший, похоже, именно этого, скандалить не стал.
Обсуждения продолжались: споры о землях, замках и налогах, согласования сфер влияния между магами, два официальных вызова на магическую дуэль среди незнакомых Арону Темных...
Северянин слегка прикрыл глаза, откинулся на спинку кресла. Часть его продолжала следить за происходящим, но внутри росло ощущение, будто за всей этой суетой что-то зрело, что-то приближалось, накатывало волнами. Или нет. Может, так давало знать копившееся последние недели напряжение...
Легкое изменение в окружающей атмосфере заставило Арона встряхнуться. Нет уж, Ковен Темных — неподходящее место для праздных размышлений и воспоминаний. Прищурился, оценивая происходящее.
К трибуне между тем подошла Эвита. Двое Темных, ждавшие своей очереди, скривились, но пропустили ее вперед. Факт этот, Арон готов был поклясться, не имел никакого отношения к благородному обхождению с дамами. Некромантку просто боялись.
— Братья и сестры, — мелодичный голос магички, усиленный заклинанием, разнесся по огромному залу. — Братья и сестры, не надоело ли вам подбирать объедки с императорского стола? Не надоело кланяться нобилям и уступать жрецам Солнечного дорогу? Не надоело получать жалкие крохи того, что наше по праву?
Предполагались ли вопросы риторическими, хотела ли некромантка услышать ответ, но никто из магов не выразил ни согласия, ни отрицания. Они ждали продолжения в молчании.
— Эвита, мы обсуждаем конкретные вещи, — мягко напомнил Лорган. — Воззвания хороши для жрецов. Назови свои предложения.
Рыжеволосая улыбнулась ему:
— Будь терпелив, брат. Если позволишь, я все же сделаю небольшое отступление. Возможно, не все знают, что один из нас совершил деяние, прежде почитавшееся невозможным: уничтожил императорских сихха!
Это вызвало реакцию: маги начали переглядываться, кое-кто зашептался. Знали действительно не все. Правильно сказать, почти никто. А Волькан... Арон посмотрел на старого соперника бывшего Тонгила: лицо некроманта было непроницаемо, но северянину показалось, будто слова Эвиты явились откровением и для него.
— Совершил это, конечно же, самый лучший из нас, больше всех одаренный Силой, — Эвита развернулась в сторону Тонгила и, в жесте уважения прижав ладонь к середине лба, поклонилась.
Арон кивнул в ответ, признавая истинность слов магички, и на всякий случай добавил еще один щит. Седьмой. Держать их все оказалось утомительно, но лучше так, чем неожиданно получить "подарок" от одного из Темных.
— У династии Коггир больше нет защиты, — в голосе рыжеволосой звучало неприкрытое торжество. — Императору остались считанные дни. Когда начнется смута, мы будем готовы!
После Эвиты к трибуне подходили и другие маги, но заметно было, что слова некромантки занимали умы выступающих больше, чем их собственные речи.
Собрание закончилось почти на рассвете, но никто из магов не казался утомленным бессонной ночью. Сам Арон испытывал лишь легкую, едва заметную усталость, причем и это ощущение прошло, стоило ему отвлечься на кое-что другое. Например, задуматься о том, стоит ли принять приглашение Лоргана посетить его столичный дом...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
