Великий князь (гл. 1-13)

— Слушай "Мымрик", а давай фактами будем оперировать — проведём ещё один эксперимент. Возьмём череп не животного, а человека из недалёкого прошлого. Если во время погружения в его воспоминания ты опять начнёшь нести туфту, то тогда с тобой всё ясно — ты балдеешь от электрических полей присутствующих в виртуальном шлеме.

— А давай! Я готов ради науки на всё! Только с тебя после эксперимента кабак и чтобы на этом праздничном ужине присутствовала твоя лаборантка Татьяна. Нравится мне эта девчонка. Ты надеюсь не против, если я с ней "амуры" закручу?

— Да ради Бога — совет вам да любовь!

После этих слов Кац довольно мерзко засмеялся, но я пропустил этот издевательский смех мимо ушей — ведь главной цели я добился. А дальше мы начали обсуждать — какой же из имеющихся человеческих черепов будем сканировать. По словам Саши только один из образцов можно было без предварительной подготовки загрузить в камеру хронографа. У этого черепа чуть ли не половина теменной и затылочной части отсутствовала, но зато лобная кость была в идеальном состоянии. Всё это позволяло сканерам хронографа беспрепятственно обследовать внутреннюю поверхность лобной части черепа. Так что выбор объекта для исследования был невелик и наше обсуждение, продлилось всего несколько минут. И львиную долю этого времени я выяснял, откуда взялся этот череп в лаборатории моего друга?

Оказывается, его прислали из Перми с просьбой реконструировать внешний облик человека, которому раньше принадлежал этот череп. Лаборатория Саши и этой проблематикой тоже занималась. Конечно, руководство института такую реконструкцию поручало лаборатории проводить только в исключительных случаях, но это и был таким. Речь шла не много ни мало об идентификации останков, брата императора России Николая 2 — Михаила Александровича. По мнению поисковиков обнаруживших тайное захоронение двух человек, этот череп вполне мог принадлежать Михаилу Александровичу Романову. Пермскими энтузиастами, было проведено целое расследование по судьбе брата императора. Тайному похищению и убийству великого князя и его секретаря Джонсона. Собранные материалы показывали, что это преступление было совершённо в ночь с 12 на 13 июня 1918 года. И это было не ограбление или спонтанная акция каких-нибудь отморозков, а продуманная операция большевиков по ликвидации всех представителей дома Романовых. Эта операция была проведена по заранее разработанному плану группой сотрудников ЧК и милиции города Перми, где Михаил Александрович отбывал ссылку.

Многие детали этого эпизода начала гражданской войны так и оставались неизвестными, вот помимо прочего мне и следовало обратить особое внимание на сканирование последних эпизодов отложившихся в долговременной памяти исследуемого объекта. Да и вообще нужно было в обязательном порядке выяснить, принадлежал ли этот череп Михаилу Романову. Выслушав это ЦУ от Саши, я хмыкнул, но ничего не сказал — нельзя было ставить на кон вырванное у Каца обещание устроить празднование его гениального открытия в узком кругу в лучшем ресторане города. Да ради встречи с Танюшей, в такой камерной обстановке, можно было поработать на благо Сашиной лаборатории.

Пока гениальный МНС возился с оборудованием, я решил перед погружением в эксперимент подышать свежим воздухом и подошёл к открытому окну. Начинало темнеть но не из-за того что день заканчивался, а из-за мощной, почти чёрной грозовой тучи накатывающейся на город. По всему выходило, что спешить, домой не стоило. Собирался мощный ливень и его лучше переждать в помещении. Так что можно было, спокойно расслабиться в знакомом кресле и действительно внести свою лепту в прогресс науки. А как я мог внести свою лепту? Да очень просто — выбросить из головы всякую чушь о приятном вечере с Татьяной и сосредоточится на деле. Кто знает? Может быть, наше копошение это действительно прорыв в науке. Проведя с собой такой аутотренинг, я решительно отвернулся от окна и направился к креслу напротив хронографа. Шёл я под раскаты грома — на улице всё-таки разразилась гроза. Но я даже и не подумал закрывать окно. С улицы в затхлую атмосферу лаборатории так приятно шёл поток свежего бодрящего, слегка охлаждённого воздуха — никакой кондиционер не мог этого достичь.

Глава 2

Мои ощущения при погружении в мозг человека, кардинально отличались от предыдущего эксперимента. Никакой эйфории, а только непонятная нарастающая тревога и какой-то калейдоскоп мелькающих жёлто белых полос, но он наоборот замедлялся. По-видимому, внутреннее зрение начинало адаптироваться, и можно было надеяться, что вскоре я увижу картинки из прошлого. Я и надеялся на это, на то, что эксперимент окончится успехом и по итогам его смогу утереть нос этому самоуверенному МНС. А то этот паршивец мажет, что мой мозг получает кайф от блуждающих в шлеме токов Фуко. Но вскоре, я перестал анализировать скорость мелькания полос, тревога начало перерастать в панику. И только я собрался самостоятельно сдёрнуть этот чёртовый шлем, как перед моим внутренним взором мелькнула яркая вспышка, всё тело, до последней клеточки пронзила дикая боль, и я провалился в безвременье, в беспамятство.

Очнулся так же неожиданно — дикая боль ушла, но на душе было мерзко, тело ужасно чесалось, а уши заложило визгливое женское кудахтанье. Я подумал, — "откуда в лаборатории взялась такая визгливая и скандальная баба?". И открыл глаза, чтобы понять, что же всё-таки происходит? Действительно — женщина присутствовала. А вот с миром и со мной было всё не так и не в виртуальном пространстве, а в реале. Во-первых, я почему-то лежал на спине и не на полу лаборатории, а на диване. Шлёма на голове не было. Комната, где стоял этот диван, я видел первый раз, и она не могла находиться в нашем институте. Мебель совершенно не соответствовала государственному научному учреждению. Не стоят, даже в богатых госструктурах, антикварные пуфики, шкафчики и секретеры, наверняка стоящие баснословных денег. Во вторых, платье на тётке было явно винтажное, а значит не из дешевых. Да и на мне была одета жилетка с серебряной цепочкой, идущей из маленького кармашка, в котором наверняка находились старинные часы. А такой гаджет стоил больше, чем мой байк вместе со всеми кожаными прикидами. Одним словом, я оказался в непонятной комнате, одетый в нелепую одежду и без шлема на голове. А совершенно незнакомая тётка, склонившись над моею головой, что-то быстро-быстро говорила — можно сказать причитала. Смысла слов этого речитатива я что-то не улавливал — так отдельные возгласы и часто повторяющиеся выражение "господи помилуй".

Мозг анализировал ситуацию и окружающую обстановку только в первые секунды после того как я очнулся, а потом он взорвался — всё моё существо охватила паника. Я уже ничего не мог анализировать и вести себя как исследователь и первооткрыватель. Смог только каким-то хрипловатым голосом, с нотками ужаса, воскликнуть:

— Где я, что случилось?

Женщину ничуть не удивил мой выкрик. Она даже обрадовалась этой неадекватной реакции. Тут же перестала причитать и со счастливой улыбкой на лице, всё тем же пронзительным, но теперь ставшим приятным голосом, ответила:

— Слава Богу, Михал Лександрович очнулись! А я уж так испугалась, что мочи нет! Молния шарахнула в окно, около которого вы стояли, наблюдая за грозой. Я как раз принесла вам чаю и хорошо видела, как в окно залетел круглый такой, сверкающий кусочек от молнии и, зацепившись за подоконник, взорвался совсем рядом с вами. Вот вы и упали прямо на паркет. Я сразу Ивана крикнула и мы вместе с этим оболтусом, положили вас на диван. Потом он побежал за дохтуром, а я вот, положила вам на голову холодный компресс и, взяв с секретера газету, обмахиваю ей своего благодетеля вместо веера, и молюсь, конечно.

Действительно, женщина сжимала в руке довольно толстую газету и, хотя я в неё не вглядывался, но мне всё равно бросился в глаза непривычный шрифт. А именно то, что там присутствовала буква Ять. У меня уже паника выбила всё соображение, так что эта деталь, даже наоборот заставила мозги шевелить извилинами. А чтобы активизировать этот процесс, рука привычно потянулась почесать затылок и наткнулась на влажную тряпку. "Ага, вот он и компресс, о котором говорила тётка", — подумал я, и с раздражением выкинул влажный платок прямо на пол. А затем рука всё-таки потянулась закончить начатый процесс, и опять я получил удар по уже ослабленной психике. Вместо привычной шевелюры, пальцы ощутили какую-то лысину. "А-А-А...", — завопил внутренний голос, — "это не я, это не моё тело и реальность тоже не моя!". Но это была последняя истерика моего сознания. Разум понял, что истерия ни к чему хорошему не приведёт — жить то хочется даже и в чужом теле.

После этой панической атаки, я начал холодно анализировать все факты и причины, затолкавшие меня в эту ситуацию. Однозначно это следствие нашего эксперимента. Что-то пошло не так. Вместо того чтобы просто заглянуть в прошлое, моя сущность сама оказалась там. Чёртов Кац создал не сканер, заглядывающий в память изучаемого объекта, а портал перемещения в тела умерших. Ещё повезло, что моё я оказалось не в мозгу динозавра, а в теле человека. Спусковым крючком этого перемещения, наверняка явилась молния. Во время эксперимента была гроза, а окно в лабораторию было открыто, и шаровая молния вполне могла попасть в помещение. Здесь же во время грозы, объект, череп которого исследовали, подвергся воздействию шаровой молнии. По-видимому, шаровые молнии взорвались одновременно в разных реальностях, а в этот момент хронограф поддерживал мою ментальную линию, которая сканировала долговременную память объекта исследований. А тут раз..., короткое замыкание и мой разум остался, вернее, вселился в ту личность, череп которого сканировал хронограф. " Ну что, вроде бы логично", — подумал я,— "пожалуй, оставляем это, как основную гипотезу появления моей сущности в этом теле".

Вопрос в кого вселилась моя сущность, ясен. Наверняка это Михаил Александрович — великий князь, брат императора России Николая 2. Мы же сканировали его череп, по крайней мере, Пермские поисковики нашедшие захоронение, были в этом уверены. Да и по обстановке комнаты в которую я попал, можно утверждать что тут живёт не простой человек. К тому же тётка, которая увидела, как в комнату влетела шаровая молния, разговаривала со мной подобострастно и назвала Михаилом Александровичем. Вернее Лександровичем, но так наверно принято у неё в деревне. Чай не дворянка, что с неё взять? Зато услужливая, внимательная и заботливая. А я-то каков — самая что ни на есть голубая кровь! Из грязи как говорится в князи! Я внутренне усмехнулся, а затем, но уже в реале поёжился, вспоминая череп великого князя. Как этому супер-пуперу, хозяину жизни с голубой кровью, парнишка с рабочих окраин Перми служащий в ЧК, двумя выстрелами в упор, снёс половину черепушки. И всё, нет больше великого князя. Когда читаешь о таких событиях в исторических книгах, то понимаешь, что такие трагедии происходили давно и в общем-то, тебе это всё по барабану. А тут именно тебя будут убивать, и ты знаешь, когда это будет и где.

Этот вопрос так меня пронял, что решил немедленно узнать, какой сейчас год и где я нахожусь. Вдруг великий князь уже выслан в Пермь и сейчас наряд ЧК получает разнарядку арестовать и уничтожить великого князя Михаила Романова. Вдруг этот долбанный хронограф забросил меня в последний день жизни обладателя черепа, который мы Сашей сканировали. Не факт же, что если Михаила убьют, то я автоматом перемещусь в своё тело. Скорее всего, нет — ментальная линия не установлена, спускового крючка в виде шаровых молний нет. Так что именно мне чекисты отстрелят пол черепа. Я скрипнул зубами и подумал, — "ну уж нет, не согласен я с таким раскладом. Драться буду с этими чекистами, и просто так не дамся. Не желаю быть жертвенным бараном! И плевать мне на нарушение исторической линии — я её уже итак нарушил своим возникновением в теле Михаила. Не дам мужику сгинуть, во имя сохранения привычной истории.

Под влиянием своих внутренних страхов, я довольно нервно спросил:

— Какой сейчас год и где я нахожусь?

От моего вопроса, у женщины даже лицо вытянулось. Чтобы её совсем не вводить в ступор, я пояснил:

— Молния всё-таки меня зацепила? Всю память отшибла — ничего не помню, как будто только родился.

Тётка прониклась этой бедой, жалостливо перекрестила бедолагу и ответила весьма подробно, и даже о том, о чём я у неё не спрашивал:

— Так суббота сегодня 9 августа 1916 года от рождества Христова. Поздно вечером, крестный ход батюшка сказал, будет. Во славу Русского оружия, чтобы православные одолели басурман проклятых. А вы в своей резиденции в Гатчине отдыхали после долгой дороги с фронта. Вчера приехали с войны, а тут такая напасть. Дохтур сказал, что вам волноваться нельзя, застарелая язва на фронте открылась. И кормить вас нужно только протёртым и мясо по-мушкетёрски, которое вы так любите, ни в коем случае не подавать. И кофею нельзя, только чай и то не крепко заваренный.

— Спасибо! Вот не помню только, как вас зовут. Совсем с головой плохо стало после удара этой молнии. Но зато желудок совсем не беспокоит.

— Слава Богу, Михаил Лександрович! Господь он видит, кто хороший человек и кому помочь нужно. Вот он и послал молнию, чтобы она излечила ваш недуг и застарелая язва зарубцевалась. А что память барахлит и многое забыли, то это не беда — голова-то прочистилась от ненужных мыслей, и теперь вы по-новому на мир смотреть будете. Всяких там сицилистов и безбожников бомбистов, прижмёте и потвёрже с народом будете. Добрый вы очень, а с этой шантрапой, нельзя таким быть. Нужно быть таким же, как ваш батюшка — царствие небесное ему! А крестили меня Глафирой, как и множество других русских баб. А вы всегда меня звали по-простому — Глашкой. Одногодки ведь мы с вами, в 78 году родились, только вы 4 декабря, а я в марте. Мне тоже в этом году 38 лет стукнуло.

Эта информация, подстегнула моё отчаянье, опять начала сгущаться туча панической атаки. Ещё бы, вот так взять и потерять пятнадцать лет жизни. Я-то даже и не думал, что судьба закинула меня в тело можно сказать старика. Всех кому было лет 40, я относил к пожилым людям. Ещё час назад мне было 23 года, а сейчас уже 38. Да у меня маманя почти такого же возраста. Ужасно и несправедливо всё это. Только недавно купил байк и ещё даже девчонок на нём не покатал, а тут уже о душе нужно думать и к пенсии готовиться. Я конечно знал что Михаил далеко не юноша, но как-то после попадание в его тело, об возрасте великого князя не задумывался. Даже тогда, когда на своей голове обнаружил не привычную копну волос, а какую-то залысину.

Отчаянье и дикая депрессия одолевали психику не меньше минуты пытаясь сломать стержень бытия. Такие терзания совсем были не характерны для меня в прошлой реальности. У прежнего Мишки была стабильная психика, и никогда не было склонности мотать сопли на кулак. Вот когда служил в армии, мне один штабной писарь рассказал, что наш комбат, капитан Птичкин, когда представлял меня полковнику на назначение замкомвзвода, говорил: