Обреченный на скитания Книга 2 (Общий файл)

Проглотив живительную влагу, я смог проговорить:

— Ты — ангел? Твой голос нежнее песни сверчка. Я уже в Раю?

— Я не знаю, что такое Раю. Ты у нас, вот бабушка и я пытаемся тебя оживить. Я не ангел, я — Милёна.

— Говори, говори. Твой голос хочется слушать и слушать, он лечит лучше любых лекарств. Ты не молчи, иначе мне станет совсем плохо, — меня просто несло. Меня охватила какая-то бравада. Это что, нервы или гормоны?

— Бабушка, ему плохо, — тут же отозвалась Милёна. Вошла женщина бальзаковского возраста. Весьма миловидная. Лицо гладкое без морщин, внимательный взгляд, возраст выдавали, разве что, мудрые глаза и мягкий, грудной голос:

— Ох, Милёна. Ты что, не видишь, что он тебе льстит? А вы, молодой человек, прекратите свои бесстыдные речи, Милёна от вас две недели не отходила, а вы только очнулись и сразу заигрываете.

Остапа несло!

— О, мадам! Как приятно видеть столь красивую и мудрую женщину в наставницах у этого хрупкого ангела. Я совсем не хотел обидеть вас своими словами. Прошу простить меня, если я оскорбил ваш слух своими речами. Но говорю вам совершенно откровенно, что голос столь милого и непорочного создания, как Милёна, действует на меня совершенно волшебно!

Женщина улыбнулась:

— Как тебя звать, женский угодник?

— О, простите великодушно! Мадам, мисс. Разрешите представиться — Алекс. К вашим услугам.

— Просто Алекс? — брови женщины удивленно приподнялись.

— О да, мадам. Для вас, просто Алекс. Вы так прекрасны, что находиться рядом с вами уже огромная честь для меня. Позвольте узнать ваше имя? — великосветски спросил я.

— Бабушка, он бредит? — озабочено спросила Милёна — может, ему успокаивающего дать?

— Видимо, да, — улыбаясь, ответила бабушка. Хотя назвать эту красивую женщину бабушкой язык не поворачивается, — только отваров от этого у меня нету. Ты бы, Алекс, успокоился и не заигрывал с Милёной. Она — девушка молодая, мира не видела, может не так все понять.

— Ах, простите мадам, не называющая свое имя. Возможность оказаться рядом с таким чудесным цветком, как Милёна, кого хочешь, с ума сведет. Просто быть рядом уже счастье, а принимать живительное питье из ее волшебных рук, лишает меня последних способностей мыслить здраво!

— Жизнемира меня зовут. Помолчал бы, господин "просто Алекс", — женщина повернулась и вышла. Милёна растерянно смотрела то на дверь, куда ушла Жизнемира, то на меня. На её лице было такое детское недоумение, что у меня сжалось сердце от умиления и нежности.

Встретившись со мной взглядом. Милёна спросила:

— Как ты себя чувствуешь? — теперь ее глаза не были голубыми, а потемнели до цвета весенней синевы неба.

— Спасибо, о прекраснейшая из прекрасных. Все хорошо! — ответил я, не в силах оторвать взгляд от нее.

— Ты уверен?

— Да. Устал только, — я, действительно, почувствовал тяжесть усталости во всем организме. Блаженно улыбаясь, я откинулся на подушку.

И тут меня обожгла мысль. Рекс! В груди похолодело от предчувствия беды. Они знают, что с ним. Раз они меня нашли, значит и про Рекса все знают. Я резко сел, Милёна тревожно обернулась ко мне.

— Женщины, миленькие. Собака. Со мной была собака. Рекс. Где он, что с ним? Милёна, Жизнемира, пожалуйста. Со мной была собака, я нес ее... Она ранена была... Вы же знаете? Ну, пожалуйста, — на глаза мне навернулись слезы. О боже! Что же я такой нежный то стал!

— Он, оказывается, нормально разговаривать умеет! — недовольно проговорила Жизнемира, входя в комнату, — а то заладил, мадам, мадам!

— Милёна...? Жизнемира? Пожалуйста, — уже спокойно проговорил я.

Милёна присела около меня, взяла за руку:

— Ты только не переживай. Умер Рекс, похоронили мы его, — успокаивающим голосом проговорила девушка — Ты только не волнуйся, тебе очень вредно волноваться.

Я замер пораженный.

— Как умер? Он не может умереть. Понимаешь!? Он не может умереть!

— Все когда-нибудь умирают, — ответила Жизнемира — я не умею лечить Карфанов. Тебя-то еле спасли...

Милёна встала и вышла. Жизнемира внимательно смотрела на меня и молчала. Её взгляд проникал вовнутрь, и, казалось, выворачивал меня наизнанку.

— Не смотри на меня так! — попросил я и откинулся на подушку, — и так тошно!

— Он тебе был дорог?

— Рекс! Рексик! Собачка ты моя! — задумчиво проговорил я, в глазах предательски щипало, — он спас меня. Если бы не он, от меня даже костей не осталось бы! Сожрала бы меня та тварь и не подавилась!

— Какая тварь? — тревожно спросила Жизнемира

— А я почем знаю? — медленно ответил я, — там, в лесу наткнулись на краба ходячего. Если бы не Рекс, сожрало бы меня недоразумение лесное.

— Мне очень жаль. Смирись, он выполнил то, что должен был! — спокойным, мягким голосом проговорила женщина, и добавила, — И еще, не играй с Милёной. Так будет лучше и тебе, и ей.

— Хорошо! — отстраненно отозвался я. Жизнемира вышла.

Я лежал, и в голове было пусто, а на душе гадко. Как же я быстро привязался к Рексу. И совсем не важно, что он волшебный, для меня это был, прежде всего — друг, пожертвовавший собой ради меня! А все мое упрямство, пошел бы в обход, и ничего бы не было! Сам себе подлянку устроил! Прошелся по Проклятому лесу без приключений и решил, что самый крутой в мире!

Что же так погано-то? И сам чуть не сдох, спасибо добрым людям — подобрали, и подарок Древних угробил. Настроение было отвратительное!

Вошла Милёна:

— Ты есть будешь?

Желудок предательски буркнул, выдав меня с головой:

— Можно.

Через несколько минут мне в постель принесли тарелку похлебки. Не совсем удобно было есть голяком, но я вредничать не стал. Ну, не предложили одеться, значит, тут так принято.

— А где моя одежда? — глотая очередную ложку похлебки, спросил я.

— В кладовке, — ответила Милёна, — принести? Только она негодная вся. Я ее постирала и хотела зашить, но не смогла. Она у тебя замагичена на крепость.

— Что совсем негодная? — удивленно спросил я, — вроде нормальная была.

— Ну да! — усмехнулась девушка, — дыра на дыре. Сейчас поешь, перевяжу тебя и принесу твои лохмотья. Если хочешь.

— А что, ты меня сама перевязываешь? — настороженно спросил я.

— Нет, одна я тебя не поверну. Бабушка помогает. Ну, теперь-то ты и сам можешь вертеться, могу и сама. А что?

— Я как бы неодет. Ничего?

— Привыкла! — Милёна смущенно наклонила голову, — и потом ты без сознания был.

— Может, сначала принесешь мою одежду, а потом перевязывать будете. Я стесняюсь находиться голяком перед двумя красивыми женщинами.

— Сейчас, — улыбнувшись, Милёна вышла и через минуту принесла ворох моей одежды. Положив все на стул, молча вышла. Я достал из своего рюкзака, который тоже был тут, чистые плавки и быстро натянул их. Ну, вот другое дело. Достал аптечку, сделал себе уколы при ранениях. Комплекс какой-то. Заглянула Жизнемира:

— Что ты делаешь? — спросила она, увидев в руках у меня ампулу-шприц.

— Укол от заражения. Комплекс.

— Я не поняла, что ты сказал... Ты воздействуешь иглой на жизненные точки? Ты умеешь? — спросила женщина.

— Это не совсем то, про что вы подумали. Это настойка Древних и игла Древних. Внутри, вот тут, жидкость. Ее вот так колют и вводят в тело лекарство.

— Где ты это взял?

— На Пустоши, — хмуро ответил я, потому, как только что сам вспомнил, что такое Пустошь.

— Парень, ты нашел на Пустоши какую-то дрянь и колешь ее себе? — возмутилась Жизнемира, на шум пришла Милёна, — мы тебя тут две недели с того света вытаскиваем, а ты вот так, не зная ничего, колешь себе непонятно что!? Ты вообще понимаешь, что ты сейчас сделал? Я же не Мать Природа, чтобы тебя из мертвых поднимать! Милёна! Зачем ты принесла ему это? Вы что тут творите?

Женщина разошлась не на шутку. Глаза ее пылали праведным гневом! Она подошла и вырвала у меня из рук рюкзак.

— Успокойтесь. Если я уколол себя, значит, знаю что делаю, — ответил я, — утомили вы меня.

Я лег и закрыл глаза. Пять минут, как очнулся, а событий на три дня хватит. Ох, уж эти женщины! Жизнемира в сердцах бросила рюкзак и ушла, хлопнув дверью. Ну и фиг с ней, разоралась тут. Без нее хреново! На лоб опустилась мягкая ладонь. Я открыл глаза. Рядом сидела Милёна:

— Отдохни, Алекс. Поспи. Все будет хорошо, — голос ее звучал успокаивающе. Очень хотелось верить тому, что она говорит. Я закрыл глаза и отдался мягкому, сладкому очарованию этой девушки. А она говорила и говорила, — В природе все изменяется, одни умирают, другие рождаются. Не надо так нервничать. Все имеет свой путь и свое время. Ты поспи, и все будет хорошо...

Проснулся я ранним утром. В комнате никого не было. Я потихоньку встал и начал одеваться. Тут и заметил, что бинты на мне свежие. Получается, пока я спал, меня перебинтовали? Ощупал себя. Нога и грудь побаливали. За ухом свербело под повязкой. Достав из рюкзака комплект одежды, оделся. Из одежды было только брюки и безрукавка, но это уже хорошо. То, во что я был одет раньше, действительно годилось только на тряпки. Стараясь не шуметь, направился к двери. Комната, которая была рядом с моей, оказалась чуть больше. Потихоньку вышел.

Светало. Интересно сколько времени? '03-55' — проплыло перед глазами. Я резко остановился. Что это было? Электронные часы. Внимательно всмотрелся. Ничего и никого. Но, я же четко видел светящиеся цифры. '03-56' — возникла надпись. Это что у меня в голове время показывает. Провел рукой по глазам — очков нету. Точно в голове! Что-то далекое и смутно знакомое возникло на самом краюшке сознания. Далекие воспоминания, которые никак не можешь вспомнить. Но то, что это мое нормальное умение я вспомнил. Это уже хорошо!

Спустившись со ступенек и обернувшись, замер пораженный. Я вышел не из дома! Я вышел из огромного дерева, в стволе которого была дверь. Куда же я попал в этот раз? Присмотревшись, вдруг понял, что прекрасно вижу в темноте. Это мне понравилось.

Вокруг было тихо. Обойдя вокруг дерева, туалета не нашел. Облегчился в дальних кустах. Беспечно живут, никакой охраны, да и вставать уже пора. В деревнях, насколько я знал, встают очень рано. Повернувшись, заметил какое-то движение справа. Немного погодя, из-за ствола вышел мужчина средних лет. Борода и усы скрывали его лицо. Он подошёл:

— Рановато ты вышел, найдёныш.

— Алекс, — я протянул ему руку, — да вот по нужде вышел.

— Боромир, — он пожал руку, — я видел. Только другой раз вон туда ходи. Там специальное место.

— Я не знал, — пожал я плечами.

— Ничего страшного. Как ты себя чувствуешь? Племянница говорила, ты еще слаб. А ты уже ходишь?

— Спасибо, мне уже лучше. Милёна ваша племянница?

— Да. Славная девушка. Родители погибли, вот бабушка ее и воспитала. Учит, заодно, всяким премудростям.

— Ты знаешь, мне до сих пор кажется, что она мне привиделась. Не встречал такой красавицы! Уж до того хороша, что даже не верится, что она живая и все это на самом деле! — задумчиво проговорил я.

— Да ты никак влюбился? — усмехнулся Боромир, — Смотри! Жизнемира бережет ее, как зеницу ока. Прознает, несдобровать тебе!

— Нет, дядька Боромир. Я не знаю, что такое любовь, да и на жизнь смотрю трезво. Я ведь никто, и имя мое — никак. Да и она еще ребенок. Какая уж тут любовь. Вырастет, отбоя от парней не будет.

— Вырастет говоришь, — ухмыльнулся мужчина, — когда любовь приходит, ее все узнают, и ты — не исключение. А возраст, что возраст? Ей уж двадцать первое лето минуло. Давно пора в семью идти. А она всё ни как не определится. Не нужен, говорит, мне никто. Буду как Жизнемира знахарством заниматься. Да и то правда — призвание у неё к этому делу.

— Я думал ей лет пятнадцать, — удивлённо проговорил я, и помолчав добавил, — насчет любви может ты и прав. Только у меня столько проблем, что меня обходить нужно десятой дорогой. Я это знаю, и стараюсь ни с кем не сходиться близко.

— А вот это ты зря! Один в поле не воин! Ты откуда? Где твои корни?

— Издалека я. Нет у меня корней. В том то и дело, что один я в этом мире. Ну, ничего, прорвемся! — я улыбнулся.

— М-да! — крякнул Боромир, — не кручинься. Поутру придем с Быславом, старейшиной нашим, поговорим. Может, не все так страшно, как тебе кажется. Он мужик мудрый. Пойду я. Надо еще два поста обойти.

— Хорошо. Я посижу тут на ступеньках. Подышу свежим воздухом, — кивнул я.

Воин ушел. Я устроился на ступеньках. Утро было свежим и тихим. Не пели птицы, не трещали кузнечики. Ничего! Странная тишина для леса. Лишь иногда вдалеке крикнет ночная птица. Я сидел, стараясь вспомнить что-нибудь про себя. Все было смутно и как будто не со мной. Сзади раздались осторожные шаги. Я не оборачивался, и так было понятно, что это Милёна.

Мне на плечи легла накидка.

— Ты зачем встал? — спросила девушка, — тебе нужен покой.

— По нужде вышел, — ответил я.

— Пошли, давай, — настойчиво проговорила Милёна.

— Пошли! — согласился я. Да уж, характер еще тот, нужно с ней поаккуратней, а то напридумывает себе, черт знает что. Разбирайся потом. Мы вернулись назад в дом-дерево.

Я лег, постарался расслабиться и ни о чем не думать. Нужно просто заснуть и проснуться здоровым. Я вспомнил, что когда был пацаном, вычитал где-то, что если болеешь и перед сном пожелаешь проснуться здоровым, то так и будет. Вот и сейчас, проваливаясь в сон, убеждал себя, что проснусь совершенно здоровым и все вспомнившим.

Поселение друидов.

Алекс.

Мне снился дом. Наш старый дом, где прошло мое детство. Снились мама и папа, бабушка и дед. Мы все отдыхали на реке, купались, и тут пошел дождь. Все спрятались, а я решил переплыть на другой берег. И переплыл. Я стоял на берегу совершенно счастливый и махал рукой своим, а они стояли на противоположном берегу и махали мне руками в ответ.

Проснулся я резко, как будто лампочка зажглась. Раз — и сна уже нет. Что-то тело затекло. Видимо спал долго в одной позе. Потянулся, пропуская энергию через все тело, на автомате просматривая состояние органов. Да, неважно я выгляжу. На ноге краснота и ребра фонят розовым.

— Твою же мать! — выругался, вспомнив, где я. Сел и осмотрелся. В окне брезжил рассвет. Время : 08.29. Боже мой, за что же это наказание мне? Тут я услышал, что в дом кто-то вошел. Я замер, снова лег.

— Это ты, Боромир? — раздался приглушенный голос Жизнемиры, — что-то хотел?

— Там патруль вернулся, Тихомира стрелой зацепили. Нужно бы посмотреть.

— Рана серьезная?

— Бок пробили, мы его домой отнесли, не стали сюда... Тут и так...

— Сейчас приду, посмотрю, — перебила Жизнемира.

— Как Алекс? Не очнулся? — прогудел Боромир.

— Нет, все также трупом лежит. Милёна меня беспокоит, сутками возле него сидит. Не каждая мать так с дитем носится, как она с ним... Ох, чует мое сердце, добром это не кончится, — проговорила Жизнемира, — ладно, ступай. Я только что уложила девчонку спать. Иди, я сейчас.

Боромир ушел. Я пригасил ауру и расслабился. Не хотелось, чтобы какой-то Тихомир пострадал оттого, что ведунья задержится со мной. Вовремя я принял меры. Заглянув ко мне, Жизнемира вздохнула, быстро собралась и ушла. Я остался лежать, обдумывая свое положение.