Выживший-4 прода

— Великолепно! Тогда предлагаю выпить за нового члена клуба, которому этим вечером предстоит пройти посвящение.

Опа, ещё и посвящение! Интересно, в чём оно заключается? Надеюсь, мне не придётся прыгать голышом через костёр или совокупляться с животными?

— Джон, это вы всё подстроили? — повернулся я к Гуверу, который уже вовсю уплетал телячью отбивную.

— Что именно? Ах, ваше избрание в члены клуба? Ну, скажем так, приложил к этому руку. А вы что, не рады?

-Хм, ну вообще-то рад, наверное, просто пока не могу прийти в себя... Вы мне лучше объясните, что из себя представляет обряд посвящения?

— Не могу пока ничего сказать, это секрет. Вечером сами всё узнаете.

Таинство посвящения проводилось у подножия 12-метровой статуи совы. К 9 вечера, обступив по бокам искусственное озеро, здесь собралось всё население лагеря, за исключением гостей, которым сие видеть было неположено. У постамента изваяния — я и председатель Богемского клуба, оба облачены в какие-то чёрные балахоны с капюшонами. Не иначе, подумал я, что-то типа масонского ритуала, только вот меча или даже шпаги не видно. Конкретно секта, мать их, и во что это я умудрился вляпаться...

По четырём углам площадки горели факелы, их света хватало, чтобы зрители видели происходящее на этом возвышении.

Роуч повернулся к публике и поднял вверх руки, словно собираясь проповедовать.

— Соратники! Сегодня в нашем клубе на одного члена станет больше.

'Вот уж точно, как есть член' — подумал я, мысленно переведя английское слово 'member' на русский и вспомнив, что клуб чисто мужской.

— Мы уверены, что сей муж будет достоин высокого звания члена нашего клуба, но всё же обязаны задать соискателю вопрос, — Роуч повернулся ко мне, откинув с головы капюшон. — Брат, готов ли ты служить верой и правдой своим новым товарищам? Готов ли помочь им, если они тебя об этом попросят? Готов ли пожертвовать своей жизнью во имя тех, кто стоит здесь сегодня и молится за тебя?

— Готов.

А что мне ещё оставалось ответить? Главное — верить, что момент, когда мне придётся за кого-то из этих мудаков отдавать жизнь, никогда не наступит. Ну или в ближайшие хотя бы лет 10.

— Что ж, ты сделал свой выбор. Вносите!

Спустя мгновение из темноты в круг света вошли четверо в балахонах и капюшонах, несшие на плечах обитый в столь же чёрную материю простой гроб. Поставив его у моих ног, двое сняли крышку, поставив её вертикально. Я с недоумением взглянул на Роуча.

— Теперь ложись, — негромко сказал он мне и снова повернулся к зрителям. — Да грядёт ритуал очищения и перерождения!

Народ завопил, приветствуя этот акт маразма, а я, немного подумав, всё же лёг. А что мне ещё оставалось делать? Сука, никогда ещё в гробу лежать не доводилось. Понятно, все мы там будем, рано или поздно, но всё же я надеялся, что уже не увижу, как меня выносят вперёд ногами. Ан нет, напрасно надеялся.

Лежать было относительно удобно, я даже руки на груди сложил для правдоподобия. Думал, полежу пару минут — и пригласят встать, мол, прошёл посвящение. Ага, щас! Я не видел, как сверху гроб закрывают крышкой, так как лежал с закрытыми глазами, просто сначала услышал стук, а когда открыл глаза — эти шустрые парни уже заколачивали гвозди.

— Эй, вы чего? Пошутили — и хватит!

Я ударил кулаком в крышку гроба и поморщился. Бракоделы, не могли доски нормально обстругать, занозу посадил. Не успел её вытащить — гроб подняли и куда-то понесли. Похоже, и впрямь вперёд ногами.

Несли недолго, по ощущениям метров двадцать, не дальше. Гроб опустили, а затем я услышал звук вонзаемого в землю шанцевого инструмента, и комья земли загремели по крышке. Твою ж мать, меня, похоже, теперь ещё и закапывают! Они там совсем, что ли, офонарели?!!

Орать, впрочем, я не стал. Ладно, ритуал есть ритуал, даже если его придумали такие извращенцы. Потерплю, ничего страшного.

Спустя какое-то время звуки исчезли полностью. Я слышал только отдававшееся набатом в заложенных ушах биение собственного сердца, явно сказывался перепад давления. Лежать в абсолютной темноте было не очень комфортно. И ведь даже зажигалки нет... Хотя оно и к лучшему, кислород нужно экономить.

Невольно вспомнилось когда-то вычитанное, что чем субтильнее человек — тем больше в гробу места для воздуха. Для дыхания здоровому взрослому человеку достаточно 0,5 литра кислорода в минуту, то есть весь кислород в гробу будет израсходован примерно за 5,5 часов. Выходит, часов 5 в запасе у меня, если не начну паниковать и дышать глубоко и учащённо, точно есть. А когда кислород закончится, я почувствую удушье, но перед смертью впаду в бессознательное состояние, так как углекислый газ вызывает сонливость, а затем и кому.

Что вообще за чушь в голову лезет?! Это же всё постановка, шутка. Сейчас полежу тут минут 5 от силы, и меня откопают. Кстати, у меня же часы со светящимися стрелками! Поглядел на время — 21.33. Пару минут уже лежу точно. Эй вы там, наверху, как пела Примадонна. Покуражились и хорош!

Нет, они явно не спешили вызволять меня из этого ящика. Невольно вспомнилась героиня Тарантино, которую тоже заживо похоронили. Там она сумела-таки пробить себе путь к свободе в буквальном смысле этого слова. Подожду ещё минут десять и попробую повторить этот кинотрюк, хотя 99,9% за то, что он завершится провалом.

Не успел я представить, как буду выбираться из подземного плена, как послышались какие-то посторонние звуки, и вскоре я понял, что меня наконец-то откапывают. Вытер носовым платком выступившую на лбу испарину, тихо, под нос себе, матерясь на великом и могучем. М-да, интересно, они так каждого кандидата на вшивость проверяют?

Спустя несколько минут гроб был извлечён на поверхность, крышка снята и, поддерживая меня под руки, двое амбалов в накидках и капюшонах помогли принять вертикальное положение. Я снова стоял в круге света, рядом с Роучем, вопросительно на него поглядывая. Тот же смотрел на стоявшую перед ним толпу.

— Братья! Наш соратник с честью выдержал испытание и стал одним из нас! Теперь он может гордиться своим членством в Богемском клубе. Поприветствуем же его!

Народ разразился воплями, которые, наверное, было слышно в Монте-Рио. Напалмом бы пройтись по вам, насколько стало бы легче жить просом народу без этих кровопийц. С другой стороны, кого-то из них простые американцы и выбирали на руководящие посты во власть. Того же Уоллеса. И кстати, не самый худший Президент, хоть и со своими тараканами в голове. Всяко лучше Трумэна, который в моей реальности затеял 'холодную войну' с СССР, в этой же отношения двух самых могущественных стран были пусть и не дружескими, но вполне терпимыми. В общем, каждый народ имеет то правительство, которое он заслуживает.

— Мистер Бёрд, вы можете присоединиться к соратникам.

Роуч кивнул на толпу, и я, наконец скинув плащ, спустился к зрителям, которые тут же принялись с улыбками жать мне руку и поздравлять со вступлением в братство клуба. Среди них были и Гувер с Толсоном. Директор ФБР панибратски хлопнул меня по плечу:

— Поздравляю, мистер Бёрд, со вступлением в наше братство! Теперь у вас есть не только права, но и обязанности. Одна из них — ежегодный вступительный взнос в размере 25 тысяч долларов.

— Ого, — присвистнул я. — Неплохо у вас тут обдирают. У меня с собой тысячи три... Правда, есть чековая книжка.

— Это дело не срочное, главное — оплатить в течение года. Для вас, уверен, это не сногсшибательная сумма... Смотрите, сейчас будет продолжение.

Он кивнул на возвышение, где Роуч снова поднял руки, призывая к вниманию.

— А теперь, — заявил он, — теперь позвольте объявить начало следующей, уже традиционной церемонии.

Народ вновь оживился, послышались одобряющие крики. А дальше я стал свидетелем ритуала жертвоприношения. Маленькая лодка пересекла озеро, подплывая к группе фигур, закутанных в робы с капюшонами, во главе которых стоял 'первосвященник', он же Фредди Роуч. Затем лодочник передал им фигурку в виде человека, которую сначала повесили, а затем сожгли у подножия статуи совы. При этом на протяжении всего ритуала из скрытых динамиков раздавался зловещий голос. Не понял, почему это зрелище вызвало такой восторг у толпы, ну да пусть порадуются в кои-то веки. Детский сад какой-то!

В эту ночь никто не спал до рассвета. Народ бухал и веселился от души. Я после своих 'похорон' тоже не мог уснуть, поэтому позволил себе расслабиться. Бухали мы на пару с Дэвидом Рокфеллером, который не имел ничего против бутылки качественного бренди. По пьяной лавочке он загрузил меня воспоминаниями о Второй мировой. Я бы тоже мог ему много чего рассказать о своём прошлом, но был не настолько пьян, чтобы делиться откровениями, за которые могу угодить на электрический стул. Либо пришлось бы нечаянного свидетеля под покровом ночи устранять, а мне этого не хотелось, как как Дэвид Рокфеллер показался вполне приятным парнем, совершенно без заносчивости и снобизма.

Гувер с Толсоном как-то незаметно исчезли, а появились в нашем шатре, когда я уже засыпал. Судя по их горящим глазам, между ними точно что-то было. Ну да это их дело, лишь бы меня в свои игрища не втягивали.

До обеда народ приходил в себя, а вечером публику ждало новое зрелище. На этот раз театральное с элементами извращения. А как ещё назвать тот факт, что канкан на сцене танцевали одетые в бабские наряды мужики?! Причём не какие-то приглашённые артисты, а участники Богемского клуба, среди которых я разглядел пару весьма известных и влиятельных лиц. Незаметно отделившись от толпы, я сделал несколько кадров на свою шпионскую камеру. Мало ли, в хозяйстве пригодится.

За эти дни я на свою камеру наснимал столько компромата, что за него меня рад двадцать могли бы грохнуть нанятые Правительством киллеры. Политики и бизнесмены, блюющие и мочившиеся где попало — это были только цветочки. В предпоследний день нашего отпуска я стал свидетелем акта мужеложства, когда некий конгрессмен, фамилия которого вылетела у меня из головы, на небольшой полянке, куда я забрёл в попытке наконце-то обрести уединение, сношал молодого проститута. Спрятавшись за толстенным стволом секвойи, я и это запечатлел на свою фотокамеру.

Интересно, 'Богемская рапсодия' моей любимой группы 'Queen' как-то связана с этим местом? Вполне может быть, что Фредди, известный своей нетрадиционной ориентацией, бывал в этих краях, вернее, будет, так как пока он ещё, пожалуй, совсем юн.

В заключительный день лагеря приезжие артисты устроили грандиозное представление в духе античной трагедии, после которой народ в очередной раз перепился до чёртиков. Гувер с Толсоном снова где-то пропадали, я же предпочёл пьянству крепкий сон. А потому, в отличие от некоторых, утром был как огурчик. Логично, что мне и доверили вести автомобиль.

По возвращении в Лас-Вегас я уже знал, что делать с компроматом. Первой мыслью было, что в своих СМИ, ясное дело, я ничего опубликовать не смогу, а вот советские газеты вполне могут выйти со скандальными текстами под рубрикой 'Их нравы'. Хотя фото, где конгрессмены блюют, ссут и трахают мальчиков, наша печать явно не опубликует. Впрочем, цензура любой цивилизованной страны такое не пропустила бы, в том числе американская. Поэтому вторая мысль была куда более зрелой. Что если фото и негативы окажутся в руках наших спецслужб, которые таким образом получат возможность влиять на отдельных американских политиков и бизнесменов? Компромат во все времена таковым был и остается, я же просто умою руки. С камерой в руках в лагере меня никто не видел, а там народу было тьма, хотя, если начнут рыть, то моя кандидатура всплывёт так или иначе. Ну, как говорится, бережёного Бог бережёт. В итоге неделю спустя в условленном месте прошла передача пакета с фотографиями и негативами, которые я оставлять у себя не рискнул. За что, забегая вперёд, был удостоен благодарности лично товарища Берии.

В ответ я попросил, ежели будет такая возможность, переправить в США Ларису Ладынину. Специально под неё наобещал проект совместного советско-американского фильма. По сюжету войска союзников освобождают концлагерь, в котором томилась героиня Ладыниной, скажем, Мария Петрова, и среди освободителей будет, скажем, некий капитан Джонс. Между ними вспыхивает любовь с первого взгляда, но им приходится расстаться. Закачивается война, американец, всё ещё остающийся холостяком, начинает поиски русской возлюбленной. И в итоге выясняет, что та живёт в далёком алтайском (сибирском, уральском) селе, так же храня верность заокеанскому освободителю. Алтайские пейзажи легко можно снять в горах Колорадо или на Аляске. Добившись возможности приехать к ней без предварительного письма (как бы сюрприз) он находит Марию в тяжёлом состоянии. Она в больнице после того, как на неё свалилось спиленное дерево, позвоночник сломан, и врачи борются за её жизнь. Маша выживает, но оказывается прикованной к инвалидному креслу. Однако Джонс не бросает подругу, клянётся ей в верности и увозит в Штаты, на ферму, где живёт с родителями. А дальше любовь творит чудеса. Маша Петрова встаёт на ноги, рожает возлюбленному пару-тройку детишек... В общем, хэппи-энд!

Цель такого фильма — связать совместными проектами в кинематографии два народа, сделать их понятнее друг другу и ближе эмоционально. Я добавил в переданной связному записке, что без Ладыниной фильма не будет, и вообще все финансовые расходы я беру на себя.

Ответ за подписью министра кинематографии СССР Ивана Большакова не заставил себя ждать. Иван Григорьевич выражал свою полную поддержку моему начинанию и передавал одобрение вышестоящего руководства. Ради такого большого дела они готовы были командировать Ладынину хоть на полгода, тем более, если расходы принимающая сторона берёт на себя. Мне оставалось только прислать сценарий, чтобы его могли утвердить на высшем уровне. Прочитав это, я хмыкнул: 'Ну, бюрократы!', и сел сочинять

сценарий.

В этой суете, к сожалению, нашлось место и печальному. У Вари в Одессе, куда родители вернулись после пензенской эвакуации, умер отец, последнее время сильно болевший. Письмо от матери, Веры Фёдоровны, она получила через людей Серова. Застав супругу с мокрым от слёз лицом, и узнав, в чём причина, я принялся её утешать. Хотя и понимал, что, переиначив известную поговорку, словами горю не поможешь. Хорошо ещё, что Софа в этот момент находилась в распахнувшем этим летом свои двери детском саду.

— Я даже не смогла с ним проститься, — говорила Варя, вытирая распухшие от слёз глаза.

Немного успокоившись, она прочитала мне письмо вслух. Мать писала, что отец в последние дни часто вспоминал о дочери, жалел, что видел внучку только на фотографии, переданной под расписку незнакомыми людьми, и ей, матери, тоже, видимо, не посчастливится прижать к себе Сонечку.

— Может, ты сумеешь уговорить Серова или даже на Берию выйти, чтобы мне с Соней разрешили побывать в Одессе? А то ведь и правда мама свою внучку вживую не увидит.

Я жену понимал. Если у меня в Союзе родных никого не имелось, то у Вари там оставалась как минимум мама. А это, как ни крути, самый близкий человек на свете, человек, давший тебе жизнь. Сказал, что обещать не обещаю, но постараюсь устроить для Вари с Соней вопрос с поездкой в СССР под видом туристов.