Простая роль (фанфик).

"Эй, ты устал? Помощь нужна?" В первый раз, когда в его голове прозвучал непонятный голос, Ноль-ноль-первый не обратил на него никакого внимания. Он был слишком занят. Ему надо было бежать, ибо таков был приказ инструктора. "Эй, не игнорируй меня!". Измученный разум выдал легкий интерес. Ранее в его голове голоса не звучали. "Ну вот так то лучше. Тебе помочь?". Помочь? Чем может помочь голос звучащий в голове, Ноль-ноль-первый бросил взгляд вокруг, сквозь застилающую глаза кровавую пелену.

Раз, два, три, четыре, пять, вдох! Раз, два, три, четыре, пять, выдох!

"Я могу побежать за тебя!" Бежать за него? Это было бы хорошо, но инструктор приказал бежать именно ему. "Не волнуйся, он даже не заметит, ведь я это ты!". Мысль об обмане пока еще не приходила ему в голову, да и что такое обман он не знал. Но если он будет бежать, когда бежать будут за него... Легкий кивок. На миг его глаза прикрылись и... уже начинающие заплетаться ноги вновь принялись упруго нести легкое тело, а прежде абсолютно невыразительное лицо скривилось в легкой усмешке, что больше бы подошла маньяку со стажем. Бежать? Да нет проблем. Главное знать как правильно бежать. Подтягиваться? Да проще некуда, когда тело не чувствует предела. В тот день инструктор, вернувшийся с тренировки основного состава, нашел подопечного мерно выполнявшего подтягивание на турнике с перекладиной находившейся на высоте двух метров.

Кто бы сказал ему, что прошел уже год, он бы не удивился, поскольку не знал — год это много или мало? Единственное изменение, что он заметил, это сменившийся два раза состав среди людей с которыми он занимался. Ноль-ноль-первый тоже не остался прежним, он заметил, что если держать на лице постоянную улыбку, другие люди легче к тебе относятся, делятся впечатлениями и не смотрят со странным выражением лица. В тот день он услышал на обеде странное слово, которое прежде не знал.

— Эй, — обратился один из больших людей к другому, сидевшему прямо напротив него, — скоро увольнение, ты что будешь делать на свободе?

Ноль-ноль-первый продолжал молча поглощать свою порцию мерно работая челюстями и не отвлекаясь, он знал, что никто не будет ждать пока он доест, вскоре прозвучит команда "Рота, прекратить прием пищи", и тот, кто не успел доесть останется без источника энергии до самого ужина.

— Думаю, найду какую-нибудь бабу. Надо сбросить напряжение.

Оба парня разразились понимающим смехом, в чем заключалась причина издаваемых ими звуков, Ноль-ноль-первый не знал. Он тоже мог смеяться, как то целый вечер, вместо положенного сна, провел пытаясь воспроизвести нужную интонацию, и оценил как "удовлетворительно" только после того как его "смех" перестал быть похожим на скрип пилы по дереву... инструктор, после того дня, несколько раз спрашивал, не видел ли он призраков, полтергейстов или еще чего... На вопрос ноль-ноль-первого, чем опасны "призраки", сержант ответил: "Их нельзя убить! Я не боюсь ничего, что можно пристрелить, но призраки...".

Другой вопрос: что такое свобода? "Я не знаю, первый. Я знаю только то, что знаешь ты".

"Свобода", ноль-ноль-первый все чаще задумывался об этом слове, прислушивался, подмечал, всматривался. Он заметил, что при упоминании этого бессмысленного для него набора звуков большие люди радовались, бодрились, испытывали какой-то подъем сил. Для мальчика это было внове, он тоже хотел почувствовать подобное, но, сколько не старался, его эмоциональное состояние оставалось стабильно замороженным.

"Первый, я займусь?"

Бег, теперь уже просто бег. Теперь он не доставлял неудобства. Бежал тот, кто любил физические нагрузки, тот, кто мог игнорировать пределы тела. Он мог бежать столько, сколько нужно было.

— Сэр, что такое свобода?

После обеда инструктор Бертью тренировал своего подопечного лично, после втыка полученного от полковника, он решил не рисковать, и старался уберечь тренируемого от очередного разрыва связок. Мастер-сержант бежал рядом, для него это был бег трусцой, которым развлекают себя городские жители по утрам, подопечный же явно выкладывался.

— Свобода? В уставе такого слова нет. Левое плечо вперед.

"Первый, он не знает". Обычный маршрут пробежки изменился, теперь бежали они не к турникам, оставшимся справа, а далекому полю у реки, от которого раздавались едва слышные, пока, хлопки. За это время Ноль-ноль-первый оббегал всю территорию части, кроме этого направления. Инструктор сказал, что туда нельзя — можно попасть под шальную пулю. Что такое "пуля" мальчик не знал, пока не знал. На его лице продолжала гулять слегка безумная улыбка.

— Это стрельбище, на ближайшее время ты тут прописан, — довел до его сведения инструктор Бертью, когда они остановились около небольшого здания с надписью "пункт выдачи боеприпасов". — Сержант-майор Рико будет заниматься с тобой после обеда.

— Я понял, сэр.

Естественно, что потянувшиеся далее будни были гораздо более насыщенными на события.

Бесконечная учеба, только так можно было охарактеризовать то, что происходило в жизни ноль-ноль-первого, прививание навыков стрельбы из любого оружия из любого положения, скрытное передвижение, разведка, тактика малых групп, саперное дело, все аспекты войны, которые требовалось знать. Никто особо и не интересовался, зачем все это было знать едва ли восьмилетнему мальчику, некоторые инструкторы пытались выйти с ним на контакт, но абсолютно равнодушное, скорее даже мертвое, выражение лица, изредка озаряемое полубезумной улыбкой, и привычка отвечать или задавать вопросы строго по существу, сворачивали эти попытки в никуда. Единственным из инструкторов, кто продолжал поддерживать более-менее хорошие отношения с мальчиком, был Бертью. По сути он старался еще и донести до парня основы того, что должен был изучать любой подросток в школе. К тому же он знал два иностранных языка, и старательно вбивал эту премудрость в подопечного. Одним из этих языков был пушту, к его глубокому сожалению, наука шла туго, ибо мальчик, физически выматываясь за день, был просто не способен воспринимать полученную информацию...

Ноль-ноль-первый старательно выводил знаки начертанные сержантом на полевом планшете и пытался усвоить и запомнить их, чувствуя, что еще немного и просто вырубится.

"Эй? Тебе помочь?" Второй? Мальчик уже привык к своему постоянному компаньону, который отбывал за него на физических упражнениях и иных занятиях, требующих нагрузки на тело, но второй никогда не помогал с этими занятиями. "Нет, я не Второй, он слишком туп для того, чтобы учиться. Так тебе помочь?" Согласие было выражено, скорее, про себя, но этого хватило. Сознание ноль-ноль-первого погасло, как гасло всякий раз когда управление брал Второй, за это время он чудесно высыпался и мозг его был весьма бодр, что не скажешь о теле... В тоже время мастер-сержант, с неудовольствием следивший как мальчик выводит закорючки на бумаге, вдруг с удивлением отметил, что его жесты стали плавными, взгляд более сосредоточенным, а сонливость исчезла из глаз. Словно у него открылось второе дыхание, маленькая рука принялась просто летать над бумагой, покрывая ее идеальными копиями предоставленного образца.

Глава 2: Свобода?

1989 год. Тренировочный лагерь по подготовке войск специального назначения армии США.

— Сэр, к вам прибыл майор Лендоу из.. "а какая разница" части.

Полковник до того неторопливо перебирающий бумаги на своем рабочем столе и готовившийся вскоре отправится домой, к жене и сынишке, устало вздохнул. Эти майоры из "а какая разница" частей бывали у него достаточно часто, специфика службы в месте, где готовят профессионалов экстра класса обязывала, так сказать. Он неторопливо потянулся и нажал кнопку коммуникатора.

— Пусть войдет. И завари нам чаю.

— Слушаюсь, сэр!

В чем на помощника можно было положиться, это в заваривании чая, так не могла даже его жена. В кабинет же шагнул высокий подтянутый мужчина в мундире и с майорскими погонами, впрочем петлицы рода войск отсутствовали.

— Сэр, — вяло козырнул Лендоу, светловолосый и голубоглазый, с суровым волевым лицом, его можно было хоть сейчас фотографировать и расклеивать на плакатах в призывных пунктах.

"Наверное от дамочек у него отбоя нет", мысленно усмехнулся полковник, всматриваясь в протянутое ему удостоверение личности. Как и ожидалось — человек Конторы. Прибыл выбрать бойцов. Полковник невольно почувствовал укол гнева. Готовишь тут солдат для достойной службы родине, а тут приходят какие-то Лендоу и Смиты и забирают их на переподготовку в тихих головорезов.

— Чем обязан, майор?

Ответил тот не сразу, поскольку Стетсон принес чай в двух стеклянных бокалах. Майор кивком поблагодарил и присел в гостевое кресло, не дожидаясь разрешения. Полковник опять поморщился, привычно подметив, что Конторские устав если и читали, то через строчку.

— Сэр, я прибыл за образцом Эл Эй ноль ноль один... странное имя...

Это было довольно неожиданно. Командир части уже и подзабыл про то, что этот мальчишка с таким странным позывным здесь на время. Он столь привык видеть регулярно тренирующегося молодого бойца, вызывающего отеческие улыбки у инструкторов и слыша явную гордость в голосе сержант-майора Бертью, что и сам считал его почти сыном полка, водил пару раз к себе домой. От вида маленького, но не по детски подтянутого мальчишки, что под мешковатой формой казался худым как спичка, его жена и вовсе превращалась в кудахтающую наседку, и не отпускала ребенка, пока не накормит до отвала. Впрочем, основная причина, конечно же была в том, чтобы позволить юному бойцу встретиться и поиграть с одногодкой. Впрочем, ожидал его полный провал. Причина которого была в том, что двум десятилетним мальчикам просто не о чем было разговаривать или не во что играть сообща... В конце концов, он остановился на том, что регулярно вызывал его к себе, поил чаем и делился опытом. Ну как делился, большую часть его монолога составляло старческое брюзжание на тему "вот в его молодые годы", но крупицы своего бесценного опыта он ему передал... в конце концов, он же выжил в новогвинейской кампании и на соломоновых островах...

— Сэр?

Полковник задумался настолько, что на некоторое время выпал из разговора, задумчиво мешая ложечкой чай, он терпеть не мог пить его без сахара.

— Да, но согласно приказу, у нас еще целый год.

— Сэр, вот новый приказ.

На стол легла тонка черная папка, единственный листок в ней гласил, что Эл ноль ноль один передается в дальнейшее распоряжением маора Лендоу. Печати и подписи не вызывали никаких сомнений.

— Хорошо, — коммуникатор жалобно хрустнул, когда палец полковника ткнулся в кнопку вызова, — Стетсон, вызови ко мне кадета...

— Пусть прибудет с вещами, мы должны отправиться немедля. — Майор позволил себе добавить, вклинившись в речь полковника.

— ... с личными вещами.

— Понял, сэр.

Естественно, что тот понял о ком идет речь, на всю часть был только один подросток уже подготовленный как не всякий взрослый из спецназа. Минуты ожидания потянулись в тягостном молчании, под звуки далеких выстрелов на тактическом поле, грохот ботинок по плацу и громкие строевые песни, долетающие в распахнутое окно. Ни полковник, ни майор, так и не прикоснулись к чаю, думая о чем-то своем. Наконец, вновь раздался стук в дверь.

— Войдите, — мрачно буркнул полковник.

— Сэр!

Порог переступил невысокий темноволосый и сероглазый мальчишка, которого едва ли можно было принять за того, кем он, по сути, и являлся. Полевая форма, хоть и сидела на нем аккуратно и опрятно, создавала впечатление непомерной худобы, загорелое под летним солнцем лицо было все так же спокойно и не выражало никаких эмоций, взирая на мир с поистине недетским безразличием.

-Вот он.

Лендоу качнулся в удивлении, его явно не предупредили, что тот, за кем он приехал, окажется вполне себе американским мальчишкой, которых полно на улицах любого города.

— Он? Но он же еще совсем ребенок, как я...

Майор замолк, поняв, что чуть не разболтал какую-то тайну.

— Не смотрите, что он такой маленький. Приказ мы выполнили на все сто процентов. Он может стрелять из всего, что стреляет. Взрывать все что взрывается. Водить все что ездит. Бегать и плавать без устали, обладает горной подготовкой. Тактическими навыками полевого офицера и так далее по списку...

По выражению лица Лендоу можно было писать картину с названием "Да ну? Серьезно?". Его трудно было в этом винить; полковник, если бы не знал действительности, сам был бы нехило удивлен.

— Собирайся, малец. Мы выезжаем.

Собственно, и собирать то особо было нечего. В приёмной полковника стоял небольшой камуфлированный рюкзак с личными вещами, среди которых были только нижнее белье, сменная форма и большой нож — помесь мачете с кукри, чистый ухорез.

Полковник смотрел как выходит его подопечный, которого он так толком и не узнал за прошедшие годы, отчаянно ища напутственные слова, желая сказать что-то мудрое и наставляющее но...

— Удачи, — негромко шепнул он в спину невысокому мальчишке.

Лендоу, всю дорогу до аэродрома оценивал того, кого ему приказали отвезти на войну. Испытать. И теперь эта идея ему отчаянно не нравилась. Будучи патриотом до глубины души, являясь полевым офицером спецслужб, он считал, что война не дело для детей. Там должны убивать и подыхать вот такие же глупцы как он сам. Нет, помирать он не собирался и вскоре ожидал повышения до какой-нибудь креслопротирательной должности, но все же! Долг есть долг, и с этим ничего не поделаешь, осталось лишь понять, что значит это странное задание. В еще одной папке, лежащей в сумке у него на коленях, было оперативное задание, которое ему предстояло прочитать прибыв на место назначения.

Собственно, об этой войне он знал немало. Такое уж время, войн кругом полно, кто-то что-то делит, кто-то не разделяет чьи-то идеалы, кому-то мало власти и так далее... Эта война была более менее понятной, раздел зон влияния и прочее прочее... Естественно, что мимо такого полигона не могли пройти и остальные страны — свое оружие и своих специалистов отправила туда чуть ли не каждая хоть чего-то стоящая страна. Подробностей майор не знал, но был уверен, что и его держава не могла пропустить столь удобного шанса для тестирования. Видимо, этот десятилетний мальчишка, равнодушно осматривающий окрестности на заднем сиденье джипа, был одним из тестируемых образцов, и это майору не нравилось совсем.

— Эй, ты летать в самолете не боишься?

Ноль-ноль-первый молча уставился на майора своим змеиным взглядом.

Что такое бояться?

"Я не знаю, но нам вроде что-то говорили про не бойся когда впервый раз стреляли, взрывали гранаты и мины и прыгали с парашютом, действительно, что это такое?".

"Бестолочь ты, Второй, я, в отличие от вас обоих, на уроках не спал и толковый словарь прочитал от и до. Бояться — тревожиться, беспокоиться, иногда колебаться, ожидая чего-либо нежелательного, дурного! Тревожиться — это...

"Стоп, хватит!"

— Нет, сэр, я не боюсь летать в самолете.