Отсроченные события - Леваневский

Прошло чуть меньше минуты, прежде чем, взвесив все за и против, командир пришел к окончательному решению.

— Хорошо, Николай Георгиевич, давай проверим твою теорию — бросил он Кастанаеву и запустив четвертый двигатель, дал команду на набор высоты не дожидаясь рекомендаций штурмана.

На этот раз машина с трудом вырвалась из непроглядной пелены облачности. Был момент, что пилотам казалось, что этому подъему не будет конца, но самолет сумел вырваться из цепких серых объятий и увидеть отблески солнца.

Как и ожидалось, вибрация быстро прекратилось, но одновременно с этим стало падать давление и нарастать температура. Доклады бортмехаников становились все тревожнее и тревожнее, и настал момент, когда оба они в один голос заявили, что температура достигла критических цифр.

— Товарищ командир, мотор надо отключать, и чем скорее, тем лучше! — воскликнул Годовиков.

— Кастанаев считает, что датчик масла врет. Может такое быть? — вопрос командира поставил в тупик бортмеханика.

— Не знаю, товарищ командир. Такого у нас никогда не было — честно признался Годовиков, но второй бортмеханик не согласился с ним.

— Может датчик врать, и нечто подобное было, товарищ командир.

— Остается только проверить на практике, врет или нет.

— Но это опасно, мотор может заклинить — не согласился с ним Годовиков, но Леваневский уже принял решение.

— Мотор не отключать! — приказал он, и полет продолжился на четырех двигателях.

Стоит ли говорить, что творилось в сердце каждого из членов экипажа в эти минуты. С напряженными лицами они ждали той минуты, когда показатели температуры и давления достигли пределов.

Когда Годовиков объявил это, повисла напряженная тишина. Все надеялись на лучшее, но были готовы и к худшему, но оно, слава богу, не наступило. Вопреки ожиданиям мотор продолжал исправно работать, даря людям шанс на счастливое завершение полета.

Прошло около часа после завершения этого смертельно опасного теста, когда Левченко заявил, что по его расчетам самолет достиг побережья Аляски. Эта весть обрадовала людей, вселила уверенность, но ненадолго. Горючее самолета было на исходе и нужно было решать вопрос с посадкой. Магнитный компас четко показывал направление, но этого было мало, из-за повреждения антенны Галковский не мог связаться с радиостанцией Фэрбенксом или кого-нибудь другого населенного пункта Канады.

Предстояло снижение, определение нахождение хребта Брукса и течение реки Юкон, что в полярных сумерках было трудным делом. Неизвестно, чем бы это все кончилось, если бы радист не услышал радиостанцию Фэрбенкса передающую сводку метеообстановки. Каким-то чудом, сквозь непрерывные помехи, Галковский смог запеленговать её и вывести самолет к желанной цели.

Была глубокая ночь, когда на последних литрах горючего, Леваневский смог дотянуть до Фэрбенкса и посадить машину на маленьком аэродроме.

Как потом признавались специалисты, весь полет через полюс был настоящим чудом, свершившимся непонятно как, но для измученного экипажа это было совершенно неважно. Из последних сил они смогли выйти из самолета, чтобы поприветствовать малочисленных зрителей.

Сбившись в маленький комок, поддерживая друг друга плечами, покорители Северного полюса измученно улыбались в объектив аппарата единственного фотографа в американском городке.

— Мы несколько задержались, летя к вам в гости, господа, но я надеюсь, что это не повлияет на теплоту ваших объятий и радушие вашего приема — обратился Леваневский к небольшой группе встречавших их лиц во главе с мэром Фэрбенкса.

Среди них был и советский торговый представитель, порядком изнервничавшийся в ожидании прибытия самолета. По самым грубым подсчетам горючего у третьей арктической экспедиции оставалось на 15-20 минут полета и это, естественно, порождало самые грустные мысли.

Едва самолет сел, и трехлопастные винты его моторов продолжали вращаться, вытерев холодный пот со лба, советский представитель приказал отправить в Москву срочную телеграмму: — "Леваневский прилетел, все в порядке", хотя до порядка было очень далеко.

Стоя на летном поле, Петр Соколов прекрасно видел, как отважный экипаж устал и, опасаясь, что герои не смогут дойти до здания аэродрома, велел подогнать нанятые им автомобили прямо к самолету. Хотя главные торжества были намечены в Ванкувере, в Фэрбенксе оплошать было никак нельзя. Падкие на сенсации американские газетчики непременно разнесут на весь мир о фиаско советских летчиков.

— Можете не сомневаться, что они стали ещё горячее — заверил гостей американец, для которого прилет советского самолета сулил большие перспективы его городку. Золото Юкона давно уже истощилось и возможность стать трамплином для трансарктических перелетов грело душу мистеру Морли.

Цветов во Фэрбенксе не было и в качестве подарка отважным летчикам, мэр вручил корзину с тремя бутылками шампанского. Их специально привезли из Джуно к прилету Леваневского. Едва корзина была вручена и фотограф, запечатлел для истории города мэра и советских покорителей Арктики, как они сели в машину и отправились в гостиницу, а возле самолета, по просьбе Соколова был поставлен полицейский караул.

— Для того чтобы жители не растащили самолет на сувениры — любезно пояснил он мэру и тот с ним полностью согласился. Любовь американцев к историческим сувенирам была притчей в языцех.

— Не хватало, чтобы мы опозорились перед русскими как мелкие воришки — приказал мэр двум полицейским и те мужественно простояли весь остаток ночи и утро, охраняя летное имущество дяди Джо.

Все три дня, что провел экипаж Леваневского на Аляске, он был в центре внимания. Посмотреть на загадочных русских, что прилетели в Фэрбенкс через полюс и по всем приметам должны были разбиться, но не разбились, сбежался весь город.

К ним подходили, восторженно жали руки, дарили подарки и выражали свое восхищение. Все это делалось от чистого сердца и души, но для Леваневского это был не тот масштаб и уровень. Полярный пилот отошел из его души на задний план, уступив место человеку для которого Аляска была лишь ступень, проходной пункт в большом американском турне.

Едва самолет был заправлен, а дефектный датчик был заменен, Леваневский устремился на запад, в Ванкувер. Там его ждала огромная толпа зрителей, десятки журналистов, фоторепортеров и кинооператоров спешивших запечатлеть исторический момент прилета. Именно они показали миру, как красно-синий красавец приземлился на аэродром Ванкувера и из него вылез в элегантном черном костюме Леваневский.

Это был специально задуманный для американцев Сигизмундом трюк, хорошо знавший нравы Западного мира. Сев, одетый в костюм в самолет в Москве, он должен был выйти в нем в Америке. В Фэрбенксе сделать это у него не было сил, и командир взял все с лихвой в Ванкувере.

Выступая на специально установленной, на летном поле трибуне, Леваневский сказал, что он и его товарищи совершили первый в мире транспортный перелет через Северный полюс, который должен положить начало регулярным полетам в этом направлении.

Это был маленький камешек в огород Чкалова и Громова, уже совершивших перелет через полюс на специальносозданных машинах. Не имея возможность быть первым на этом направлении, Леваневский стал первым в транспортном перелете через полюс.

— Если на нашей машине установить более мощные моторы, тогда в полет через полюс можно будет взять 20-25 пассажиров — уверено говорил он, щедрой рукой даря обильную пищу журналистской фантазии.

Чтобы окончательно завоевать успех среди жителей Ванкувера, Леваневский произвел показательный полет самолета, во время которого он выполнил на нем несколько воздушных элементов. Сидевший рядом с ним второй пилот предложил командиру разнообразить программу полета, но Леваневский отказался.

— Прибережем лучшее для американцев — сказал он тоном опытного коммивояжера, хорошо знавшего, перед кем и какого качества следует метать бисер.

Следующим пунктом маршрута самолета Н-209 был Чикаго. Это была уже исконная Америка, и размах встречи был совсем другим. Число зрителей желавших увидеть славного полярного пилота исчислялась тысячам, корреспондентов сотнями, а самое главное был лозунг, гревший душу Сигизмунду. Принимавший его Эдвард Келли громко заявил, что Америка рада приветствовать героя американского народа, славного полярного летчика мистера Леваневского. Подобного сравнения не были ни у Чкалова или Громова и Леваневский чувствовал себя триумфатором.

Сотни людей просили его автограф. Лучшие магазины Чикаго считали счастьем принять у себя славных героев Севера, дать им в подарок лучшее, что у них было, а на завтра повесить табличку, что у них одевается или покупает товар сам Леваневский.

В знак благодарности за внимание, Сигизмунд порадовал американцев демонстративным полетом. На этот раз он был щедрее, но лучшее он приберег для Нью-Йорка, где его ожидал президент Рузвельт.

Готовясь к финальному этапу своего перелета, Леваневский был чрезвычайно город. Если машины Чкалова и Громова после их перелетов разбирались и отправлялись домой на пароходах, а их экипажи ехал в Нью-Йорк на поезде, то он летел на самолете.

С какими криками встречали его американцы на аэродроме, можно было сравнить с проездом через Москву "челюскинцев". Многотысячная толпа восторженно ревела, встречая тяжелого красавца и выкрикивало имя командира на свой манер: "Леванески! Леванески!"

Тут же на летном поле был выгружены мешки с коммерческим грузом, что был опечатаны специальными марками. Встречавшему летчиков президенту был передан подарок от товарища Сталина в виде альбома с редкими марками, которые собирал Рузвельт. Не была забыта и его жена Элеонора, получившая от советского правительства соболью шубу.

В ответ, президент пригласил героев полюса на торжественный прием, который был дан в этот же день. Это был момент признания мастерства Леваневского. Американцы любили героев летчиков, первым среди которых был Чарльз Линдберг перелетевший через Атлантический океан. Президент Рузвельт в своей торжественной речи специально сравнил успехи одного летчика с другим.

— Он, перелетев через океан, соединил Америку с Европой вы, прилетев в Нью-Йорк из Москвы, соединили все воздушное пространство Северного полушария в одно единое кольцо. Я поднимаю, свой тост за вас, за ваш выдающийся успех и прошу передать господину Сталину мое искреннее восхищение успехами и достижениями советского народа.

Слова Рузвельта накрепко запали в душу сталинскому любимцу. В тот же вечер, он отправил вождю телеграмму с просьбой разрешить беспосадочный перелет из Нью-Йорка в Москву. Сразу ответа естественно не последовало. Вождь не любил принимать скоропалительные и непродуманные решения и в ожидании вердикта Сталина, Леваневский готовился к показательному полету. В нем он хотел показать американцам все свое летное мастерство и умение.

Чего только он не делал в этом полете. Подняв тяжелый самолет высоко в небо, Леваневский показал элементы воздушного пилотажа подвластные тяжелой четырехтонной махине. В начале был совершен простой полет по кругу, затем последовали всевозможные виражи и развороты и как вишенка по торте, зрителю была продемонстрирована "горка". Все увиденное в небе вызывало у зрителей на земле бурный восторг. Запрокинув голову сотни и сотни американцев неистово кричали, свистели и хлопали в ладоши в знак своей благодарности к советскому пилоту. Ничто не предвещало беды, но злой рок уже занес свою косу над головой Сигизмунда.

Правый крайний мотор, что чуть было не привел к гибели летчика при перелете через полюс, все же сыграл свою трагическую роль в судьбе Леванеского. Самолет уже заходил на посадку, когда злополучный мотор вышел из строя, и лишившись опоры, машина резко ушла вправо. Её тяжелое крыло чиркнуло о землю и самолет стремительно развернуло. В мгновения ока он встал на попа, а затем рухнул колесами вверх.

По милости случая упавший самолет не загорелся, но когда санитарные машины подъехали к его искореженным останкам, спасать было почти некого. Единственным человеком кого удалось достать из самолета живым, был радист Галковский. Все остальные члены экипажа погибли при крушении.

Гибель Леваневского и его экипажа потрясла всю Америку. Президент Рузвельт объявил трехдневный траур и сделал все, чтобы как можно быстрее отправить тела погибших на родину. На быстроходном эсминце, они были доставлены в Ленинград и с воинскими почестями переданы советским властям останки героя Америки.

Останки самолета были доставлены в СССР грузовым теплоходом и были подвергнуты тщательному осмотру специальной комиссии. Согласно её заключению, причиной аварии стали птица, попавшая в мотор самолета.

Сигизмунду Леваневскому посмертно было вторично присвоено звание Героя Советского Союза. Он был похоронен у Кремлевской стены, а его товарищи по перелету на Новодевичьем кладбище.

Так завершился третий трансполярный перелет сталинских соколов.