| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Не совсем ясно, когда и при каких обстоятельствах сложился союз наследника престола, московских розенкрейцеров и 'чугунных баронов' южной России. Однако, с воцарением Павла стало видно, что кадровый резерв нового императора включает слои, при его матери бывшие в загоне. Почти явное недовольство дворян заставило искать верных в ином кругу. Мы бы не хотели все сводить к вульгарному противопоставлению экспортеров хлеба экспортерам железа — это слишком упрощенная постановка вопроса — но и в самом деле, за коалициями придворных карьеристов уже просматриваются определенные экономические интересы. Как внутренняя, так и внешняя политика преломляется теперь через их призму. Разномыслие достигает апогея. Для одних, к примеру, Британия — светоч и надежда цивилизации, для других — логово несытых вампиров. Если в начале правления император не склонялся безусловно на чью-либо сторону, то с течением времени обстоятельства все больше подталкивали его к занятию антибританской позиции — и споры по размежеванию американских владений сыграли в этом не последнюю роль.
Окончательную точку в эволюции политических воззрений царя поставил неудавшийся заговор. Павел спасся чудом, выпрыгнув из окна в ночной рубашке и добежав до лагеря плотников, строивших неподалеку новую казарму. Поручик Аргамаков, хитростью избежавший казни, по возвращении с каторги вспоминал самый жуткий ужас своей жизни: смертельно бледного императора, его безумный взгляд, а за спиною государя — суровых мужиков с топорами. Право выхода из крепостного состояния (без земли, с подписанием рабочего либо переселенческого контракта) дало мощный импульс колонизации степного юга. После Павла крепостники взяли реванш, обусловив отпуск крестьян согласием владельца, — но уже вышедших возвратить в рабство не решились.
Английский посол и его сотрудники были в полной мере изобличены, как главные вдохновители цареубийственных замыслов; и если граф Уитворт вовремя смылся в Копенгаген, то его секретарь Джон Рэдклифф не избежал царского гнева и был четвертован, невзирая на дипломатический статус. На десятилетие, вплоть до смерти Павла, Россия была ославлена британцами, как царство дикости и тирании, в ответ получив клеймо 'гнусного острова, рассылающего убийц под видом дипломатов'. Главным бенефициаром этой истории оказался император французов, превратившийся на столь живописном фоне из 'корсиканского чудовища' во вполне респектабельного партнера. Фантастическая идея совместного похода в Индию была быстро признана нереальной, и раздел будущей добычи произведен более практичным образом: Франции — Гибралтар, Египет и Левант; России — Константинополь и Мальту. Так расписали в Мальмезонской декларации. Из этих пунктов занять удалось только один, зато самый ценный. Во всех остальных случаях английское господство на море оказалось решающим и непреодолимым. Штурм Константинополя более ста лет удерживал титул наиболее кровопролитной баталии всех времен и народов.
Разумеется, при высокой интенсивности боевых действий в Европе и на Ближнем Востоке, враждующим сторонам было не до разграничения в Америке. Да и просто ведение переговоров выглядело весьма затруднительным. Только когда несносные амбиции Наполеона вызвали кризис франко-русского союза, а наследник Павла возобновил дипломатические сношения с Англией, пришел черед размежевания на Тихом океане. До этого Россия стремилась договориться о границе с Испанией, исключив возможность проникновения на северо-запад Америки прочих колониальных держав. Линию раздела предлагали провести посередине залива Сан-Франциско, на южной стороне которого были испанские католические миссии, на северной — торговый пост русской Камчатской компании. Но в Мадриде слышать ни о чем не хотели, требуя отступить за Берингов пролив. Когда Испания оказалась выбита из мировой политики Бонапартом, у берегов Калифорнии наступило раздолье для британских и североамериканских браконьеров. Договариваться пришлось уже с Лондоном и Вашингтоном, и на гораздо худших условиях. Долину реки Вымол (второй по величине после Юкона в тихоокеанском бассейне обеих Америк) признали нейтральной, открытой для торговли и прочей хозяйственной деятельности подданных всех трех государств. Промысел котика и калана к югу от сорок восьмого градуса также был для них разрешен. В результате, между испанскими и русскими поселениями вбили широкий англосаксонский клин. С открытием 'Орегонской тропы' американские сеттлеры начали прибывать сюда не только морем, но и караванами через горы.
Русские в этих краях были не слишком многочисленны, а кроме того — разделены на несколько этноконфессиональных групп, взирающих друг на друга, как на чужаков. Особенно упорно противопоставляли себя всем прочим изгнанные с Ветки староверы, приехавшие с женами и детьми, за что получили прозвище 'семейских'. На протяжении многих поколений, в их общине сохранялась строгая эндогамия, а главным и наиболее достойным истинного христианина занятием считалось земледелие. На другом полюсе — разношерстная толпа промысловиков и торговцев, в которой законтрактованных жителей центральной России органично дополняли вышедшие на волю каторжники, обрусевшие туземцы и Бог знает, кто еще — вплоть до унесенных штормом японских рыбаков и бежавших из-под виселицы английских матросов. Не имея женщин своей породы, они роднились с индейцами либо алеутами. В этом деле существовала сложная иерархия.
Три племени тихоокеанского прибрежья — тлинкиты, хайда и цимшиан — к моменту открытия их земель были чуть более развиты, нежели прочие аборигены, и, соответственно, считали свой триумвират высшей расой. Кстати, определенные расовые особенности у них действительно есть: представители этих народов часто имеют узкое, сильно профилированное лицо и орлиный нос, в противоположность круглолицым и выраженно монголоидным соседям. Русско-тлинкитский метис первого поколения выглядит вполне себе европейцем. Но главное не это. Все местные жители вели счет родства по женской линии, а потому сын туземки от русского наследовал принадлежность к материнскому племени, со всеми тонкостями статуса и этикета. Это рождало множество проблемных ситуаций. К примеру, алеуты считались (и действительно были) среди аборигенных народов наиболее искусными охотниками на морского зверя; дети алеутских женщин часто делали на этом карьеру, становясь капитанами промысловых судов и начальниками охотничьих партий. И вот сын тлинкитки, с молоком матери впитавший презрение к 'живущим на севере грязным дикарям', приходит наниматься простым матросом, глядя на своего будущего начальника, словно обедневший идальго на ростовщика-еврея... А с точки зрения официальной, они оба русские. Что тут делать? Подобные кастово-племенные предрассудки нельзя было изжить в одночасье.
Еще больший раскол вносили религиозные разногласия. Схема 'православные-старообрядцы-язычники' не исчерпывает всей сложности вопроса. Внутри конфессий были свои подводные течения, часто включенные в экономический и социальный контекст. С закладки Нового Петербурга, колония в устье реки Стауло по внутренней организации представляла тоталитарную секту, ведущую хозяйство по типу земледельческой коммуны под жестким управлением своего духовного гуру. Сомневающихся в праве Харлампия Васильева занимать этот пост всегда хватало, но ловкий 'отец-основатель' как-то умел от них избавляться. А вот наследники не сумели. Споры, что такое правильная святоотеческая вера и как ее очистить от прельстительной новизны, выплеснулись за пределы общины. Чуть не дошло до междоусобной войны. Лишь под нажимом губернатора традиционалисты согласились взять отступное и переселиться на вольные земли. Объявили: дескать, старый град сего имени — антихристово творенье, то ж самое — и новый. Место выбрали, чтобы подальше от никониан и от вчерашних собратьев по вере: в долине реки Виламут, уйдя к югу аж на четыреста верст. Но и там единства не сохранили, продолжив дробление на все более мелкие осколки. Только два форта сумели устоять в окружении враждебных туземцев и вырасти в небольшие городки, благодаря притоку единоверцев из коренной России. Их судьба доказывает, что имя — отнюдь не звук пустой: селения звались Китеж и Беловодье.
Слыша эти названия, какой-нибудь замученный барщинной неволей крестьянин вдруг обретал мечту, и двадцать тысяч верст не казались слишком дальним расстоянием — наоборот, чем дальше от прежних мест, тем лучше. Были переселенцы легальные, заключившие контракт с Компанией и по окончании срока оставшиеся в дальнем краю. Были 'бегуны', дорожные приключения которых дадут фору самой буйной фантазии сочинителей. Были ссыльные, придавшие здешней жизни особый колорит: среди них много людей образованных и состоявших прежде в немалых чинах. Взяв начало с польских конфедератов, американская ссылка особенно расцвела при Павле, часто в порыве гнева отправлявшем неугодных в самые дальние края, какие он мог вообразить. Разочарование царя в масонстве выкинуло на берег Анианского залива целую ложу 'братьев злато-розового креста' во главе с известным Новиковым. Их деятельность превратила Новый Петербург из колониального форпоста в культурный, интеллектуальный и духовный центр, но при этом скорее отдалила от метрополии, чем сблизила. Умственные и нравственные искания новопетербургских масонов лежали вне русла казенно-образовательной традиции. Взять, хотя бы, такое странное учение, как атеистическое христианство. Иисус Христос в нем почитается не как бог, а как великий философ, открывший людям истину любви. Во всем остальном проводится самый строгий материализм.
Русская Америка росла не только за счет притока колонистов, но и (может быть, даже преимущественно) благодаря встречному движению туземного населения, втянутого в торговлю и промыслы. Степень вовлеченности была максимальной для прибрежных племен и резко убывала с удалением от моря. Культурное влияние следовало за экономическим, не будучи, впрочем, односторонним. Русский язык сделался lingua franca, но принял в себя изрядное число индейских слов и понятий. Если в английских колониях самобытная культура аборигенов просто уничтожалась под корень (иногда вместе с носителями), то в русских — можно говорить, скорее, о синтезе. Некоторые туземные обычаи, с точки зрения англосаксонских поселенцев просто безумные, будили отзвук глубинных струн русской души. Например, потлач: раздача богатыми и знатными людьми накопленного за многие годы имущества. Не только метисы, не только местные уроженцы — даже приезжие через какое-то время начинали считать этот обряд признаком хорошего тона и своего рода светской обязанностью. Тут даже нашли параллель со Святым Писанием. Отец Иегудиил Ястребинокогтев, самый успешный проповедник христианства среди туземцев Анианского берега, в своем переводе Евангелия на тлинкитский язык слова Христа о раздаче имения нищим передал так: 'устрой великий потлач, бери весло и садись в мое каноэ'.
И вот, в этот сложный конгломерат вломились, как слон в посудную лавку, не знающие удержу пионеры. Энергичные и предприимчивые в зашибании деньги для себя; туповатые и непонятливые, когда надо принять в расчет чужие интересы. Виламутские старообрядцы свои угодья пока удерживали: они были достаточно сплоченными и, главное, белыми. В их владения лезть опасались. А вот к индейским племенам, признавшим русскую власть, пришельцы из-за гор относились, как к зверям лесным. К служителям Компании — в лучшем случае, как к недочеловекам. 'Они же там все метисы!' Если даже не все, то белый, вращающийся в обществе цветных, теряет достоинство своей расы, — таков был американский взгляд на вещи. Первоначальную демаркацию границ провели только у моря; внутриконтинентальное размежевание стало актуальным лишь в 1830-х. Последовал новый цикл переговоров, долгий и бесплодный. Годы шли. Давление сеттлеров нарастало. Меховая торговля в Кантоне, когда-то сверхдоходная, грозила стать убыточной: теперь китайцы предпочитали тратить деньги на опиум. Америка накачивала мускулы. После войны с Мексикой и отнятия у нее половины территории, в Вашингтоне звучали призывы исправить аналогичную несправедливость на северо-западной границе. Президент Джеймс Полк добивался, отчаянно блефуя, уступки британских и российских прав в Орегоне — но до войны доводить не хотел. Две первоклассных державы — это вам не Мексика... Зато, когда Британия с Россией насмерть схватились меж собой, американцы своего шанса не упустили. Мирно доставшийся Орегон лишь раздразнил аппетит к приобретениям.
Дипломатический и военный провал метрополии оставил колонии без защиты; выбор был между английским завоеванием и североамериканским покровительством. Хрен редьки не слаще, — считали в руководстве Компании. Все же отправили посланников к недавно избранному Франклину Пирсу. Выторговали приемлемые условия — но, когда пришло время утверждения договора императором, санкт-петербургский трон оказался пуст. Революция! С ужасом глядя, как Россия погружается в хаос, колониальные власти решились объявить независимость. Раздел бесхозных богатств двумя англосаксонскими хищниками стал закономерным итогом этой попытки.
Вначале его не восприняли, как трагедию: цивилизованные нации, все же! Французы в Квебеке, вон, живут — не тужат. Ударом набатного колокола прогремела Беловодская резня.
Этот городок сделался американским раньше и на законных основаниях, в составе территории Орегон. Уайтвотерс, как называли его новые хозяева, даже стал административным центром. Бунт вызвала попытка передела угодий. Понаехавшие чиновники и судьи никак не могли понять, что такое общинное владение. Раз не частная собственность — значит, земля муниципальная или федеральная, и может быть роздана поселенцам из новоприезжих. Староверы взялись за оружие. Назначенный президентом губернатор вызвал кавалерию и подавил мятеж с примерной жестокостью. Десятки убитых, сотни скрывшихся от расправы... Резонанс был очень сильный, и не только в Соединенных Штатах. Британцы приложили все усилия, чтобы вымазать грязью конкурентов. Все же, не индейцев-кайюсов постреляли, а белых христиан. Попавшие под случайные пули женщины и дети не сходили с газетных полос.
Примерно в это же время истощение золотых россыпей Сакраменто выгнало поиздержавшихся старателей дальше на север, в бассейны Вымола и Стауло. Туземцы принялись объяснять этим ловцам чужих богатств, с винчестером за плечом и кольтом на поясе, кто в лесу хозяин. Вялотекущая партизанская война продолжалась ряд десятилетий. Русские жители приморских городов и поселков прямо в нее не ввязывались — но явно симпатизировали аборигенам. Отчасти, на взаимной основе: те тоже добром поминали старые изобильные времена под нетяжким правлением Компании. Взять, к примеру, тлинкитов. Под русской властью они упрямо хранили древнее язычество; с приходом же англичан дружно крестились в православие, назло протестантским миссионерам.
Начало возрождения России после Второй Смуты совпало с Гражданской войной в Америке. Вернуть захваченное Англией как-то возможности не виделось, а вот с другим грабителем посчитаться... Впрочем, тут надо отдать должное изощренному коварству Foreign Office: европейская коалиция против американцев-северян стала блестящим образцом удушения конкурента чужими руками. Российская республика ничего из утраченного обратно не получила, зато сецессия южных штатов сковала Союз и Конфедерацию цепью нескончаемой вражды, которая длится и поныне. Успешный пример отделения обратил вспять начавшуюся концентрацию власти в руках федерального правительства; все англосаксонские государства Нового Света остаются довольно-таки рыхлыми образованиями. Из них Канада — не вполне англосаксонская, поскольку включает в себя иноязычные провинции: преимущественно французский Квебек и преимущественно русский Аниан. Сепаратистские партии в них большинства не набирают, оставаясь в то же время заметной политической силой. Заметной, шумной и горластой: ежегодные марши под девизом 'Помни Беловодье!', этно-фестивали, драконовские языковые правила на муниципальном уровне... В Нью-Петербурге, вне туристического и делового центра, за обращение на улице по-английски вполне можно получить по лицу. Если же несчастный англофон встретил фанатов хоккейного клуба 'Петербургские медведи' — спастись от телесных повреждений он может, лишь прокричав спасительный пароль: 'Medved' chempion!'. А в соседних штатах Северо-Американского Союза потомки русских, вопреки исторической и этнографической истине, добились статуса туземного народа и содержат в своих резервациях казино!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
