12 городов. Тенеуст

Но изменился не только он — отец тоже стал другим. Раньше он улыбался Ростику, шутил, был добрее к нему. А теперь, после того, как они остались вдвоем, отец все время был недоволен Ростиком, он стал строгим, а подчас даже равнодушным — как будто ему было все равно, есть у него сын или нет.

Какое-то время Ростик задумчиво смотрел отсутствующим взглядом в экран телевизора, все еще настроенного на спортивный канал. Шла трансляция футбольного матча национального чемпионата, но у Ростика даже желания не было поинтересоваться, какие команды играют, хотя футбол он любил почти так же, как гонки.

Он думал над словами отца, насчет того, что в своем одиночестве виноват сам, и вдруг вспомнил увиденный только что сон и рыжего мальчишку с колодой карт. Одна из карт была из колоды для "Кикиморы болотной" — игры, в которую играли в мире Двенадцати городов.

Ростик вспомнил Саньку, Арни, Мольфара, Фиалку, даже воображалу Дрю. А ведь с ними, в отличие от своих одноклассников, он хорошо поладил. Так разве отец прав, называя своего сына высокомерным и недружелюбным?

— Магу не место здесь, — задумчиво нахмурился Ростик, вспомнив последние слова рыжего мальчишки из сна. — Маг должен быть в другой колоде.

С внезапной досадой Ростик схватил с дивана пульт и, выключив телевизор, решительно направился в прихожую. Стены квартиры сейчас невыносимо давили на него, словно выталкивали наружу. Ему просто необходимо было прогуляться.

* * *

Под ногами хрустел снег, а небо расстилалось на горизонте алым полотном.

"Если на закате небо красное, значит, завтра будет ветреный день", — вспомнил Ростик услышанную где-то примету.

Он не знал, говорит ли эта примета правду, но вид малиново-красного заката почему-то вызвал у него приступ необъяснимой тоски. Ростик все еще ощущал себя так, словно ему было тесно, хоть и сбежал из дома на улицу, не сказав отцу, куда идет и когда вернется.

День был воскресный, смеркалось, и людей в лабиринте дворов было немного. Изредка Ростику встречались прохожие, спешащие с холода в теплые квартиры. Ростик чувствовал себя единственным человеком в целом мире, которому совсем не хочется идти домой.

Пальцами правой руки, которую Ростик держал в кармане, он крепко обхватил лежащий там же камень в холодной серебряной оправе. Это был Змеевик Тарханкута — камень одного из четырех великих магов Двенадцати городов, чьим преемником был Ростик.

Он и сам толком не знал, зачем взял его с собой, но в последнее время Ростик делал так все чаще. После возвращения из мира Двенадцати городов он спрятал змеевик в надежном тайнике у себя в комнате и первое время лишь изредка заглядывал в тайник, чтобы убедиться в сохранности камня. Но последние недели три у Ростика вошло в привычку забирать камень из тайника и носить с собой. Однажды он даже взял его в школу и все уроки проносил в кармане школьной формы.

Возможно, все дело было в том, что с приближением дня рождения Ростику становилось на душе все муторнее. Впервые в жизни близость этого дня его не радовала, скорее, повергала в уныние.

Сегодня ему исполнилось двенадцать. Он стал старше на год, но, казалось, что между прошлым его днем рождения и этим прошла целая жизнь. Тогда, год назад, мама еще была жива, хотя болезнь уже убивала ее. Но, несмотря на боль, мама улыбалась и поздравляла его с днем рождения, которое они по заведенной в их семье традиции отмечали на день раньше — двадцать восьмого февраля.

Сегодня Ростика не поздравил никто: ни Лешка, когда звонил ему и сказал, что заболел и прийти не сможет, ни отец.

Ростик и сам не заметил, как ноги привели его к Лешкиному дому. Его лучший друг жил на первом этаже, и окна его выходили во двор.

Озадаченно вздохнув, Ростик прислонился спиной к стволу самого большого во дворе дерева — как раз напротив Лешкиных окон. Спрашивая себя, что он здесь делает, Ростик заметил, что свет у его друга горел только в кухне.

На зашторенном окне двигались две тени — мама и отец Лешки, без труда догадался Ростик. Сквозь едва приоткрытую форточку до Ростика долетел женский смех, потом низкий мужской голос, а следом — легкоузнаваемый смех его друга. Наверное, Лешкина мама приготовила ужин, и теперь они всей семьей собирались садиться за стол.

Ростик вдруг понял, что завидует своему лучшему другу, из-за того, что у того есть настоящая семья. У него, у Ростика, такой семьи уже никогда не будет.

Резко отпрянув от дерева, Ростик побрел через двор, еще пока не зная, куда направляется.

Он миновал несколько дворов, погруженные в темноту детский сад и школу, и остановился только тогда, когда оказался перед заброшенной стройкой.

Ростик еще ни разу не бывал здесь, только видел эти пустые бетонные коробки из школьных окон. Черные проемы в недостроенном здании смотрели на него неприветливо, как на незваного гостя, а серые угрюмые стены, казалось, прятали какие-то неприглядные тайны.

Найдя большую дыру в ограждении, Ростик подошел к зданию, поднялся по лестнице и шагнул в густую темноту.

Внутри стояла странная, непривычная тишина. Вдоль пустых оконных и дверных проемов лежал снег, занесенный сюда последним снегопадом.

— Эй, — негромко произнес Ростик, словно человек без спросу вошедший в чужой дом.

В пустоте бетонных стен его голос откликнулся гулким эхом. Он и сам не знал, кого и зачем звал, ведь понимал, что на самом деле никого здесь нет и быть не может. Даже для бездомных это место сейчас, в такой холод, было не самым лучшим пристанищем.

Ростик подошел к одному из окон. За стройкой простирался заснеженный пустырь. Из снега вырастали столбы высоковольтных линий. Вдали виднелась дорога.

Отвернувшись от окна, Ростик прислонился спиной к стене. Откинул голову на голый бетон, тут же почувствовав, как затылок охватило холодом, и закрыл глаза.

— Магу не место здесь, — прошептал он, во второй раз повторяя слова рыжего мальчишки из своего сна. — Не место...

Ростик зажмурился, пытаясь справиться с неожиданным приступом досады, и, засунув руку в правый карман куртки, снова сжал в ладони холодный змеевик.

Ну почему он не оставил себе Тайндар, книгу Тарханкута, когда несколько месяцев назад возвращался в свой мир из мира Двенадцати городов?! Если бы она сейчас была у него, он нашел бы нужное заклинание, прочел его и прошел сквозь коридор теней туда, где он должен быть. Без книги он никогда не сможет вернуться! А ему так хотелось оказаться в Гелионе или в Фаталунии! Оказаться там, где сейчас были Санька, Арни, Мольфар и другие стражи Ордена Двенадцати Камней! Он ведь должен быть рядом с ними — это его место!

Ростик вдруг почувствовал, как змеевик в его ладони налился теплом. Открывая глаза, он одновременно вытащил камень из кармана и глянул на него с удивлением.

Другие стражи называли этот камень Змеиной Кожей, и сейчас Ростик хорошо понимал, почему. Змеевик слабо светился, и его пятнистая поверхность с оттенками от желтого до темно-зеленого казалась живой. В эту секунду на раскрытой ладони Ростика словно извивалась одетая в серебро змея.

Подспудно Ростик почувствовал — рядом что-то изменилось. Он поднял голову, и тотчас его глаза широко раскрылись — прямо перед ним, там, где должна была находиться серая стена, расползалась в ширину и в высоту непроницаемая черная тень.

Ей не откуда было взяться — в этом царстве пустых бетонных стен нечему было отбрасывать тени, кроме самого Ростика. Но удивления он не испытал. Он знал, что это. В эту самую минуту, прямо у него на глазах открылся коридор теней.

Ростик перевел взгляд на светящийся на ладони змеевик.

— Это ты сделал? — спросил он у камня, но ответа не ждал.

Ростик не знал, почему именно здесь и сейчас открылся коридор теней и куда он вел, но времени сомневаться не было. Если он помедлит, коридор может закрыться, и возможность снова попасть в мир Двенадцати городов будет потеряна. Тогда Ростик останется здесь, чтобы вернуться домой, где его встретит с уже привычным недовольством отец. Все будет по-прежнему: тоска, одиночество и ощущение, что все вокруг него чужое и сам он чужой здесь.

С этой мыслью Ростик сжал в кулаке змеевик и решительно шагнул в тень.

Глава 2

ЗАКЛИНАТЕЛЬ ТЕНЕЙ

С открытым от изумления ртом Ростик стоял в узком переулке, в нескольких шагах от оживленной улицы, запруженной людьми.

Не решаясь верить своим глазам, он медленно направился вперед. Шагнув из переулка на широкую, мощеную гладким булыжником мостовую, остановился и посмотрел вокруг.

В паре метров от него господин с тросточкой в руке расплачивался с лоточником серебряными монетами с выгравированными на одной из сторон летучими мышами. Мимо прошли две женщины, в оживленном щебетании которых Ростик разобрал лишь обрывки фраз: "Его величество... Город полон гостей... Так волнующе!". Заметив над головой пятно света, Ростик поднял глаза: прямо над ним пролетел стеклянный фонарь с серебряными крыльями.

Ростик улыбнулся от уха до уха и прошептал, обращаясь к самому себе:

— Фаталуния! Я в Фаталунии! У меня получилось!

Жадно рассматривая все вокруг, Ростик заметил, что город, который он покинул несколько месяцев назад, заметно изменился. В Фаталунии по-прежнему было пасмурно — видимо, такова уж была особенность этого места. Но все остальное...

Жители города выглядели счастливыми и довольными, а ведь совсем недавно, когда на Фаталунии лежало проклятие, они даже ходили с опаской, ведь на каждом шагу их подстерегали неприятности.

Приглядываясь к сияющим лицам горожан и прислушиваясь к их оживленным разговорам, Ростик продвигался вперед по улице, которая называлась улицей Злополучия. Это была центральная улица города. Свое название она получила во времена проклятия. Видимо, фаталунцы были не суеверны, раз не стали ее переименовывать.

Внимание Ростика привлекло большое яркое пятно на стене высокого здания, в котором находился фаталунский банк. Ростик присмотрелся внимательнее и потрясенно застыл посреди улицы.

На огромном рекламном щите красовалась надпись, выведенная алыми буквами: "Впервые в истории! Фаталунская гонка! Событие века!". Над надписью неподвижно застыла фигура Дориана Фаталунского в серебряном комбинезоне. Его серо-голубые глаза-льдинки смотрели с плаката по обыкновению холодно, а короткие светлые волосы как всегда были взъерошены, словно молодого короля только что разбудили. В руках Дориан держал серебряный шлем с изображением черной летучей мыши — символа Фаталунии.

— Он сделал это, — потрясенно прошептал себе под нос Ростик и уже с ликованием в голосе добавил: — Дориан все-таки сделал это!

— Ростик? — вдруг раздался недоверчивый голос у него за спиной.

Ростик резко обернулся, услышав свое имя, и... оказался лицом к лицу с самым младшим стражем Ордена Двенадцати Камней. Заулыбавшись во весь рот, он воскликнул:

— Санька!

* * *

— Ростик, ты хоть понимаешь, что ты сделал? — щурясь, с улыбкой спросил Мольфар.

— Н-не... не совсем, — честно ответил Ростик.

Сейчас он стоял посреди тронного зала Фаталунского замка в окружении стражей Ордена Двенадцати Камней. Здесь были все, кроме Невера.

Санька Бамбур и Арни Лис, судя по их широким улыбкам, больше всех обрадовались появлению Ростика. Фиалка, Мераби и Михей смотрели на мальчика дружелюбно и приветливо — кажется, они тоже были рады его видеть. Рогатый магус Анчутка — четырехсотлетний болотник, который, несмотря на свой внушительный возраст, ростом был не выше пятилетнего ребенка, — как всегда выглядел чем-то недовольным. Болотные глаза на кислой физиономии смотрели на Ростика так, словно Анчутке до смерти хотелось за что-нибудь его отчитать, но к своей досаде он не мог придумать за что. Сидящий на подоконнике Орландо — краснокрылый золотоглазый рубеал семнадцати лет — выглядел безучастным. По его лицу никогда нельзя было прочесть, о чем он думает. Еще более равнодушным казался Решка Плут — владелец волшебной монеты, всегда падающей решкой вверх. Дрю, сверстница Ростика и младшая сестра Фиалки, на него не смотрела, но выглядела так, словно она и сама не знает, рада она его появлению или совсем наоборот.

Мольфар, внимательно посмотрев на двенадцатого стража, сделал глубокий вздох.

— Ты открыл коридор теней, Ростик, — спокойно сказал он. — Сам. Без посторонней помощи. Только лишь силой своей воли и желания. Вот, что ты сделал.

Ростик взволнованным взглядом окинул стражей ордена.

— А что, это... плохо?

Арни тихо рассмеялся, качая головой так, словно не мог справиться с удивлением.

— Что мне всегда нравилось в этом парне, — сказал он, — так это его неповторимое чувство юмора.

Ростик нахмурился, понимая, что Арни насмехается над ним.

— Зато твое чувство юмора тебя сейчас подводит, — насупившись, парировал он. — Мне не смешно.

В этот раз Арни действительно удивился, но, быстро оправившись от удивления, поднял вверх большой палец.

— Зачет, — ответил он и повернулся к Мольфару. — Старейшина, парень, кажется, готов услышать важные новости.

Мольфар сдержанно улыбнулся в бороду.

— Сам вижу, — ответил он.

— Но я не понимаю, какие новости?! — возмутился Ростик, подозревая, что его решили разыграть. — Ну открыл я этот коридор теней! Вы же все умеете это делать?! Значит, и я когда-нибудь должен был научиться. Вот я и научился.

Мольфар удивленно приподнял левую бровь. Арни весело хмыкнул. Остальные как-то неловко переглянулись между собой.

— А почему ты решил, что каждый из нас способен открыть коридор теней, Ростик? — спросил Старейшина.

Мальчик растерялся.

— А что... разве... не умеете?

Мольфар снова вздохнул.

— Пожалуй, действительно пора тебе все объяснить, — решительно сказал он. — Видишь ли, друг мой, прежде всего, ты должен знать, что среди магов есть в некотором роде избранные — те, кто обладает каким-нибудь особым магическим даром. Сегодня ты открыл коридор теней — совсем не так, как в прошлый раз, когда тебе помог змеевик, наделив магической волей заклинание Тарханкута из его волшебной книги, Тайндара. Ты открыл его сам, ведь Тайндара с тобой не было — это я знаю наверняка, ибо именно я спрятал его в укромном месте, которое тебе неизвестно.

— Но змеевик со мной! — воскликнул Ростик, и в доказательство вынул из кармана зеленый камень в серебряной оправе, похожей на свернувшуюся спиралью змейку.

Мольфар даже не посмотрел на камень, по-прежнему пристально глядя в глаза Ростику.

— Но ты ведь не произносил заклинание, не так ли?

Ростик отрицательно покачал головой.

— Нет, — он опустил голову. — Я его даже не помню. Мне кажется... мне кажется, я забыл его давно. Я забыл его...

— Ты забыл его сразу же, как только произнес, — закончил Мольфар, вместо него. — Заклинание, которое ты тогда прочел, когда-то придумал Тарханкут. Оно — его собственное. А Тарханкут, насколько мне известно, наделял все свои заклинания одной уникальной особенностью — они исчезают из памяти, стоит только произнести их вслух. Поэтому Тарханкут записывал их в книгу — для себя, конечно. Поскольку чары действовали на него так же, как на всех остальных.