Les

— Здорово, мужики! — И полон лучших чувств, направился к ним.

Однако на мужиков приветствие произвело невероятное впечатление. Мужики на несколько секунд оказались в трансе. Так, как если бы с ними заговорил выворачиваемый ими пень.

Словно жуки, что стараются выглядеть неживыми. С усмешкой подумал Николай. Но уже в следующее мгновение он обратил внимание на странности мужиков. Перво-наперво, они были в холщовых рубахах и портках (именно это название возникло почему-то в мозгу). Ну ладно, жарко (а и впрямь, с ясного неба опять светило яркое солнышко), так зачем же наряжаться именно так, нелепо. Во-вторых, все трое были бородаты. Даже у молодого парня, который, может, даже моложе его. У старшего, так определил для себя Николай, борода была с проседью и доходила до пояса. У среднего — до груди, а у младшего — сантиметра на два. Но ведь, борода! Наверно, староверы.

Первым ожил молодой. Он прыснул, закрывая лицо руками и смущённо отвернувшись. Ну, прямо смешливая девица. Тут же на него цыкнул старший и молодой неожиданно прекратил смех и только откашливался.

— Ась? — Недоумённо спросил старший.

— Здорово, говорю!

— А-а. Здорово! Коли не шутишь. Мил человек.

Поздоровался и средний, а младшего всё донимал кашель.

— Я Ивановку ищу. — Пояснил я.

— Какую Иванку? Не живёт здеся никакая Иванка.

— Деревня Ивановка.

— И деревни такой отродясь здесь не было.

— А какая здесь деревня?

— Бор. — Сходу отозвался младший.

Он уже не кашлял и перхал, но улыбался на всю ширину рта и, похоже, в любую секунду мог бы продолжить свое весёлое занятие.

Что его так рассмешило?

— Не помню такой. Куда это меня занесло? Это совхоз "Ударник"?

Мужики переглянулись и явно не знали, что и сказать.

— А ты, мил человек, стало быть, гатью пришел?

Наконец, нашёл что сказать старший.

— Ну, не совсем. Гати-то всего метров сто. Как со станции вышел, так через лес и пошёл. Думал, что время сэкономлю. Лесу по карте всего ничего. Да вот, заплутал немного.

Мужики снова переглянулись.

— Так ты, что, и не знал когда шёл, что за Гать здесь?

— Ну, гать и гать? Небольшое, конечно, удовольствие по болотам шастать, так ведь лучше, думал, чем час целый трястись по пыли в грузовике.

— Да не болото это. Одно слово — Гать! — С уважением и неким страхом произнёс средний.

— А там, откуда ты пришёл, за Гатью, стало быть, деревня Ивановка была? — поинтересовался старший.

— Почему была? — опешил я, — Она и сейчас есть. Да и что значит "откуда пришёл"?

Ответа я не получил, поскольку средний, внезапно сменив тему, ехидно предложил:

— А не желаешь ли, мил человек, перекусить с дороги. Попробуй нашей еды.

— Ой, правда, есть давно хочется. Сейчас я и вас угощу.

Сказал и сбросил рюкзак со спины. Надо было сразу это сделать, но необычный разговор всё из головы вынес. Когда я распрямился, положив на землю рюкзак и теодолит, моих собеседников рядом не оказалось. Они отскочили метров на десять, махали на меня руками и что пришёптывали.

— Мужики! Да вы что? Что с вами?

— Не подходи! — неожиданно басом произнёс старший. Из-за его плеча выглядывал младший. Смеяться ему уже не хотелось.

— Да чего вы испугались? Ведь пока рюкзак не снял, не боялись. Рядом стояли, разговаривали — и на тебе?

Я слыхал, что староверы не признают достижений цивилизации, но чтобы испугались рюкзака — такого не знаю.

— Да это же обычный рюкзак. Походный мешок. В руках много не унесёшь. А так — хоть два пуда заложи, не тяжело.

Мужики слушали, и убегать больше не собирались. Но и приближаться не собирались тоже.

— А не выскочит оттуда... — боясь самого себя, проговорил тихонечко младший, указывая на рюкзак.

— Кто? — Так же тихо спросил я?

— Не знаем!

— Да бросьте вы, взрослые люди, а как дети. Да если бы я хотел вам зла, то давно бы его сделал.

Мужики переглянулись. В который, между прочем, раз. По лицам было видно, что размышляют. И вроде бы, правильно, бояться нечего, а всё равно боязно. Мне даже смешно стало.

— Вы же хотели угостить меня чем-то.

— И, правда... — обрадовался старший, — Мирка, неси припас.

Молодой парень рванулся куда-то в сторону, добежал до другого пня и скрылся за ним. Через мгновение он уже бежал обратно.

— Вот! — протянул мне в ладонях какие-то кусочки.

Яблоки то были, что ли. Но порезаны как-то странно. Ну, да ладно. Я взял несколько и сунул в рот. То были не яблоки. И не тыква. Что-то среднее.

— Что это?

Мои мужички заулыбались и стали подтягиваться.

— Репа это. — Важно заявил средний.

— Репа? Где же вы её взяли? Никогда репы не пробовал.

— Репа? Так ведь самый главный овощ на огороде.

— Обычно картошка считается главной культурой на огороде. Уж потом, капуста, морковь, лук, чеснок. Огурцы, даже. А репу и не слыхал, чтобы сеяли.

— А капусту, значит, сеют у вас? Это хорошо. Капусты и у нас много.

Тут только я сообразил, что мои собеседники всё время отделяют меня и всё, что со мной связано от своего мира. Как будто здесь совсем другой мир. У меня по спине пробежался холодок.

— Да, так как насчёт совхоза "Ударник"? Может, сведёте меня в свою деревню?

— Свести? Отчего не свести? Наш родич должен решить, что с тобой делать. А на счёт ударника? Нету здесь ни ивановки, ни ударника. Они остались за Гатью.

— Вы хотите сказать, что я в лесу заблудился и вместо того, чтобы его насквозь пройти, я прошёл по дуге и вышел с той же стороны, что и вошёл?

— Нет. Похоже, что ты действительно прошёл Гатью. Насквозь прошёл. Редко такое бывает. Но бывает. Да вот беда, за Гатью — другой мир. И назад дороги уже нет.

Ноги у меня подкосились. Так вот что означали все нелепости и в одежде, и в поведении, и в разговоре.

— Какой нынче год?

— Четыре тысячи девятьсот девяностый! — Торжественно провозгласил старший и указал пальцем в небо.

— От рождества Христова? — Почему-то тоже по-старинному определил я, вслед за пальцем посмотрев на небо. Там спокойно почивали легкие облачка.

— С начала рода нашего! — Услышал я тот же торжественный голос.

Облака на небе вдруг сорвались с места, рванулись в сторону и исчезли. За ними исчез и я сам.

ДЕРЕВНЯ

— Вот и пришли. — Сказал старший, внимательно глядя на меня.

Я поначалу долго не мог прийти в себя.

Сперва меня привели в чувство, окатив из баклажки, а затем объясняли, в какой мир я попал. Живут здесь, в деревне немного людей (правда, с числами у них беда и немного это по сравнению с селением, до которого два дня ходу). А вообще в их роду людей много. Есть люди их рода ещё в двух деревнях, но туда добираться можно или летом по реке, или зимой по льду той же реки. В их деревне, куда меня обещали привести, есть вождь. Он решает все вопросы рода. Правда, в ближней деревне живёт молодой князь, которому подчинены все родичи и, даже, вождь. Но на самом деле, именно князь приезжает за советом к вождю и без его разрешения не может ни напасть на соседей, ни начать оборону от них.

Одним словом — первобытнообщинный строй. Я мысленно стал перебирать все свои сведения, что вынес ещё со школьной поры, об том далёком времени. И понял, что ничего не знаю. Помнится, что жили когда-то люди родами. Иногда жили дружно меж собой, но чаще воевали. Врагов убивали или продавали в рабство. Но кому продавали, если воевали с соседями — было неясно. Так что, перспективы открывались мне самые мрачные.

С другой стороны, встреченные мной люди обращались ко мне вполне дружелюбно. А вот что скажет вождь?

И вообще, что мне, человеку ХХ столетия делать в этом, богом забытом племени? Мне домой нужно, меня ждут мои коллеги. Мама! Господи, что с ней будет, если я не вернусь, как обещал, через неделю? Да что там, неделю! Меня же хватятся уже сегодня. И завтра кто-либо поедет ко мне домой с расспросами. Нет, возвращаться нужно немедленно. Побыл в седой старине, пообщался — пора и честь знать.

Вот только ноги меня не держали. Старшие мужики меня поддерживали с двух сторон, а Мирка, забросил себе за плечи мой рюкзак и нёс в руках мой теодолит. Так, осторожно, но верно мы покинули корявое место, и вышли на еле приметную тропку. Похоже, что сегодня мне вторично Гатью уже не пройти. Ладно, дождусь завтрашнего утра и вперёд.

— А звать вас как? — Вспомнил я о приличии.

— Климом меня кличут. — Как бы нехотя произнёс страший, идущий слева от меня.

— Силантий я, — добавил справа другой, — А сам кто будешь?

— А меня зовут Николай, но можно просто Коля. А его, стало быть, Миркой? — кивнул я в сторону младшего из моих попутчиков.

— Миркой, — согласно кивнули мне.

— Вот и познакомились.

Но мои попутчики отчего-то в ответ улыбаться не спешили. Был серьёзен и Мирка, который до этого не переставал улыбаться. Ещё одна странность. Впрочем, подумал Николай, мир этот совсем другой, возможно, что в имя они вкладывают какой-то особый смысл. Ладно, разберёмся! Успокоил он себя. К тому же, жить здесь он не собирался. Сейчас его больше занимала вздыбленная земля. Как после бомбёжки.

— А что за место это такое? Для чего вы эти пни выкорчевываете?

— Поле делаем. — Пожимая плечами, объяснил Клим, — А что, у вас поля не делают?

— Нет. А зачем его делать? Поле, оно постоянно поле.

— Неужто у вас каждый год на одном и том же месте сажают?

— Разумеется. Правда, постоянно одно и тоже на одном поле не сажают, но поля у нас всю жизнь полями были.

— И как? Родит? — С ехидцей вступил в разговор Силантий.

— Конечно. Без урожая не сидим. Бывают неурожайные года: засуха там, или, наоборот, дожди заливают. Но даже в таких случаях урожай убираем.

— И как же это вам удаётся? Или слово какое знаете?

— Слово? Причём тут слово? Удобрять землю надо.

— Так мы же и удобряем. Вот выкорчуем пни, спалим — вот и будет зола. Вы что, не так удобряете?

— Не так. Прежде всего, навозом, а затем — минеральные удобрения...

Здесь он осёкся. Наверно же здесь и слова такого "минеральные" не знают.

— Ну, сказал! Навозом! Да где ж его столько возьмёшь, чтобы на всё поле? Того, что дадут лошади князя, когда его свита вздумает приехать, едва на огородик вождя хватает. А ты загнул — на всё поле.

— У нас, в основном, это коровий навоз. Ну, и свиной.

— Коровий? Это что такое? — удивился Мирка.

— Говяда, видать, — Пояснил Клим. — Я у князя видел. Как лошадь, только потолще и с рогами. Говяда эта, молоко дает. Вкусное, сладкое. У князя говяду мой брат доглядает, давал пробовать.

— Это что, — удивился Мирка ещё больше, — молоко как у баб, когда они дитятю кормят?

— Ну, что-то вроде того, — смутился Клим.

Тут и я глупость ляпнул. А мог бы и сообразить.

— Так что у вас в деревне нет... э-э, говяд?

— А где держать такую громадную скотину? С курами и то тесно.

Пришлось прикусывать язык. К тому же, мы уже миновали "разбомблённое" место будущего поля и вышли на откос крутого берега. Внизу простиралась знакомая долина. Впрочем, знакомым был пейзаж за рекой. А перед рекой, там, где всегда была Ивановка, располагался мирный зелёный луг. Деревню как "говяда" языком слизала.

— Вот и пришли. — Сказал Клим.

— Ну, и где же ваша деревня?

— Так вот же она, — снова улыбаясь, протянул руку Мирка, указывая куда-то вниз.

Рядом начинался склон. По нему мы спустились почти до самого луга, но дорожка свернула направо и я увидал ряд пещер. Возле них суетились люди. К нам уже бежали дети. Причём, абсолютно голые. Даже достаточно взрослые дети.

И вдруг, все, как по команде, остановились и замерли. Постояли, вытаращив глаза, а затем, тоже как по команде, распались на две группы. Самые маленькие — те резко развернулись и сиганули назад, что только столб пыли от них остался. Более старшие залились таким гомерическим хохотом, будто ничего смешнее в жизни не видали.

— Вот я вас!.. — замахнулся на них Силантий.

— Без бороды ты, — смущаясь, пояснил мне Клим. — Ты того... Не обижайся.

— Так что с того, что без бороды? — не понял я. Хотя, произнося это, до меня стало доходить. В такой глуши о бритье и знать не знали.

— Без бороды взрослых людей не бывает!

— У нас наоборот, мало кто бороду носит.

Говоря так, мы уже шли по своеобразной улице мимо пещер. И возле каждой из них стояли хмурые бородатые мужики. Иногда из-за их плеча выглядывали испуганные женские лица. Мужики были одеты, как и мои спутники. В руках у всех были либо внушительные дубины, либо большие камни. Здороваться с ними охоты не возникало.

Но вот мы остановились. Перед нами была ещё одна пещера. Но, судя по всему, особая пещера. Вход был завешан чьей-то шкурой.

— Как выйдет, падай на колени! — услышал за спиной шепот Клима.

Не успел я ни удивиться и не возмутиться, как полог приоткрылся и вышел невысокий пожилой человек. Несмотря на жару, одет он был во всё меховое. Падать на колени я отказался. Но и не вежливым быть тоже не хотел. Вспоминая что, знал о старинной жизни, решил сделать земной поклон. Похоже, это его удивило и испугало. Вождь подошёл ко мне почти вплотную и пристально посмотрел мне в глаза. Он был намного ниже меня, но создавал впечатление, что смотрит на меня сверху вниз. Смотрели друг на друга довольно долго. Мне было интересно. Не каждый же день вождей видишь. Это, ясно дело, не Генеральный секретарь, но всё равно — вождь. Даже я это почувствовал.

— Зачем вы его привели? — Раздался, наконец, его голос. Голос испуганного человека.

— Что значит, зачем? — Изумился я.

— Цыц! — Рявкнул вождь, и у меня мурашки по спине побежали.

— Так ить... человек же... — Проямлил Клим, — не чёрный...

— Он поздоровался с нами, — Вступился за меня Силантий.

— Он репу ел. Я давал! — Вставил слово Мирка.

— "Репу ел", "здоровался", — Передразнил вождь. — Я что говорил? Убивать всех, кто прошёл Гатью!

Вот те раз! Этого еще не хватало! Так и до утра не доживёшь.

— Э-э-э, за что же меня убивать? Я вам вреда не сделал и не собираюсь. Да и вообще, я завтра уйду. Я бы сегодня ушёл, но уже поздно. А по тому лесу и днём ходить неприятно, не то, что ночью.

— Куда же ты собрался идти? — Неожиданно ласково проворковал вождь.

— Как куда? Назад.

— Так вот запросто взял и пошёл? Не выйдет!

— Почему?

— Да потому что Гать это! Она никого не пускает и не пропускает. А уж если кого и пропустит, то назад не пропустит!

Наверно я бы снова грохнулся в обморок, если бы не мои спутники. Они вовремя подхватили и удержали на ногах.

— Этого не может быть! Вы шутите! Мне срочно нужно в Ивановку! Меня ждут, я должен принести материалы, теодолит...

— Это я шучу? — Взъярился вождь, — Убейте его!

— Мы познакомились. Он назвал нам своё имя. — Заговорили перебивая друг друга мои спасители, — А мы сказали своё...

Вождь, направлявшийся к своему пологу, остановился на мгновение, но тут же двинулся дальше и, скрываясь в пещере, решил: