Баба-Яга против!

— Евдокий, подай жару, — попросила я банника, стоило только улечься на лежак. И тут же зашипели камни, выпуская обильный и ароматный пар.

— А, что, матушка, веничком отходить? — спросил довольный банник.

— Давай, хорошенько, чтобы пропарились все мои старенькие косточки, — улыбнулась ему, наслаждаясь проникающим под кожу теплом.

— Эх, — шлепок по спине да березовым веничком. Ох, и хороший у меня банник, так веничком справно работает.

— Ой! — а водица-то ледяная! Зато кайф какой! Кожа вмиг нежная да шелковистая становится.

— Матушка, ты помнишь, что за ночь сегодня, — вывел меня из неги голос банника.

— Помню, Евдокий, помню, — я улыбнулась старичку, — готовь бадейку с ледяной водицей.

— Эт я мигом, — не прошло и минутки, как бадейка стояла.

Я поднялась и для начала поклонилась на каждую сторону света, приговаривая:

— Прошу помощи у северной стороны, прошу помощи у западной стороны, прошу помощи у южной стороны, прошу помощи у восточной стороны, — я сделала шаг к бадейке с водой и, выпуская силу начала четко и уверенно говорить, смотря в саму воду. — Вода-водица, ты моя сестрица, ты моя помощница, все что было, есть и будет, ты покажешь, все обиды заберешь, и расскажешь, как помочь и как быть. Расскажи, что нам ждать, чего бояться, к чему готовиться! — Вода от моих слов покрылась тонкой пленкой льда, а затем стала прозрачной и я увидела все, что ждет нас в Сказочном лесу на ближайший месяц. — У тебя, Евдокий, невестка появится, ты не смотри, что она будет неказистая, зато работящая. — А дальше я увидела себя и рядом волчару, такого, как теленок, что на нем кататься можно. Таких волков я еще в жизни не видела, и невольно нахмурилась. А все остальное, что водица показала, сказать смогу, если меня спросят. — Спасибо, — шепнула воде и та будто не в кадке находилась, а в каком-то океане, как обольет меня, что аж дух перехватило.

— Спасибо, матушка, — банник мне поклонился, а я, улыбнувшись, оделась и вышла из бани.

В моей избушке было тихо, только Колобок посапывал, причмокивая во сне, да Филя крепко спал на своем месте. Я тихонько вытащила из печи борщ и с удовольствием скушала его.

Завтра мне в мир лететь, ведь уже через два дня осень будет, а значит, учеба. Да еще и Границе силу отдать нужно и со Змеючкой связаться. Да, работы много, я тяжело вздохнула, мне совершенно не хотелось в мир, да вот пообещала себе получить образование бухгалтера, значит нужно! С этими словами я забралась на теплую печь и уснула.

Утро вечера оказалось, как всегда, мудренее. Вчерашнего гостя уже и след простыл. Я убрала в избушке, и приготовила ее к длинному одиночеству. Печке наказала топить, чтобы осенью да зимой холодно не было и пообещала, что через месяц обязательно приеду, а может и раньше, как знать.

Сама оделась в коротенькую юбочку солнце-клешь, блузочку, высокие сапоги со шнуровкой и на плечи набросила короткий красный плащик, так как начал моросить дождь. Не, оно-то хорошо, когда идет дождь, но не в дорогу. Хотя я вообще, люблю я дождь, а грозы с их неимоверной силой грома и молний и того больше. Ух! Как тогда сила гуляет!

Открыв дверь, я замерла на пороге, под нею обнаружив лукошко ягод с извинениями от Лисы и Волка. Улыбнулась этому подарку и, подхватив корзину, пошла по невидимой тропке через лес к своему домику, что стоял в мире, на Границе.

Лес, что окружал меня, постепенно готовился к зиме, все зверюшки спешили приготовить запасы на зиму. Белки, местные сплетницы и кладезь информации, обычно любившие потрещать, сейчас просто кивали или махали лапками, некогда им было. А я шла, махала корзинкой и наслаждалась Сказочным лесом, его запахом и тишиной, его волшебством, разлитым в воздухе, и тут мою идиллию перервали самым грубым образом. На меня выскочил огромный волк и повалил на землю, так, что я четко улеглась между его лап.

— Слышь, ты, кобель блохастый, ты не очешуел? — Я вопросительно уставилась на него, а волк, прежде скалившийся, резко втянул воздух и уткнулся носом в мою шею, — слышь, я тебе не Красная Шапочка, да и ты на Серого Волка уж никак не похож.

— Ррр?

— Окрасом не вышел. Может, слезешь с меня, — я уперлась ладонями ему в морду, отпихнув ее в сторону. Волк с недовольным ворчанием отошел в сторону, а я, поднявшись с земли, отряхнула налипшие листики и грязь, правда, толку от этого слишком мало, как никак, а дождь-то идет. — Ты кто будешь? Только не говори, что разговаривать не умеешь, не поверю.

— Бурый Волк я, — заговорил этот волчара, таким приятным голосом с раскатистым рррр, в котором было слышно рычание, что у меня побежали мурашки по телу, и в животе запорхали бабочки. Хмм, и что это такое? Ладно, спрошу Змейку.

— Князь, значит, — кивнула своим мыслям.

— Он самый, — важно ответил волк, — ты-то кто будешь? Не встречал тебя я ранее, — он нахмурил лоб, от чего на его шкуре появились складочки.

— Баба-Яга я, — улыбнувшись, ответила.

— Ага, баба, — скептически осмотрел он меня с головы до ног, — еще скажи, что мужик.

— Бурый, не нарывайся, а то не посмотрю, что князь, палкой как приложу, мало не покажется!

— Ягушенька, а ты огрей, авось мне полегчает, а то твой аромат с ума меня сводит, — и с такой тоской на меня посмотрел, но я-то знаю эти все уловки, как только за все мои годы ко мне не подкатывали мужчины. В ответ я только нахмурилась и сделала шаг назад, наткнувшись ногами на оброненную корзину. Развернулась спиной к волку и, наклонившись, подняла корзину, сзади услышала только рык и, как зашуршали кусты. Ну, да не спорю, филейная часть у меня выдающаяся. Я ведь вам не худышка, про таких, как я, говорят кровь с молоком. Есть на что полюбоваться и за что подержаться.

Пожав плечами, я посмотрела в ту сторону, где скрылся волк, и пошла дальше по тропинке, но не успела сделать и десяти шагов, как снова появился зверь.

— Ягушенька, садись на меня, чего тебе ножки свои утруждать, а я довезу с комфортом, — проговорил Бурый.

— А по статусу ли князю простую бабу возить? — прищурила я глаза.

— По статусу, не бабу везу, а Хранительницу Границы, — важно заявил волк.

— Ну, коль так, подставляй спину, — он повернулся боком, а я оседлала его, поставив корзину перед собой, князь же удовлетворенно вздохнул и начал движение. А ничего так, удобненько сидеть, и, что как ни странно, псиной совершенно от него не пахнет, скорее костром и лесом.

Вот и окраина леса, а дальше уже мир. Волк остановился, позволяя мне с него слезть.

— Князь, ты дальше-то так пойдешь?

— Нет, Ягушенька, — миг и передо мной стоит красивый мужчина. Длинные каштановые волосы, связанные в хвост, широкие плечи, и узкий таз, сильные красивые ноги, как там с филейной его частью, не знаю, но уверена, что она очень даже ничего, а вот глаза глубокие, карие, смотрели с затаенной грустью и нежностью. — На руках тебя понесу, — а голос-то такой глубокий бас, словно гром гремит, от звучания этого голоса меня в жар бросило, да что-то такое незнакомое, но многообещающее поселилось в животе, а между моих стройных ножек стало мокро. Это еще что? Я нахмурилась, а мужчина подхватил меня на руки.

— Может, лучше на землю поставишь?

— Нет, на руках буду носить, — прошептали эти на вид такие жесткие губы, коснувшись моего ушка. Да что же он делает! У меня по телу мурашки пробежали и я поняла, что это то, на что и не надеялась: я хотела этого мужчину. Хммм, нужно у Змейки спросить, так ли это.

— Ну, коль не тяжко, то носи, — величаво разрешила и ножками поболтала в воздухе, а мужчина в ответ рассмеялся и еще крепче к себе прижал. Мне нравится этот смех. Я начала внимательно рассматривать его. Он был не слишком молодым волком, об этом говорили морщинки вокруг глаз, и имел веселый и волевой характер, прямой нос, жесткие и немного пухлые губы, четко очертанные скулы, твердый подбородок. Такой мужчина берет от жизни то, что ему необходимо, он не стоит в задних рядах, и ему нужно все или ничего. Такой если полюбит, то будет верен своей паре, и не на год или два, а на всю жизнь. Он сделает все для своей пары.

— Не смотри так на меня, — он скосил взгляд.

— Как так, — прошептала я и склонила голову на бок, отчего-то в горле моментально пересохло.

— Так, — он улыбнулся, а меня будто озноб прошиб, и я невольно облизнула губы. — Что за искушение?! — Бурый посмотрел куда-то в небеса.

— В чем дело, — я невинно похлопала ресницами.

— Ягушенька, не искушай меня!

— А я что, искушаю?

— А чем ты сейчас занимаешься?

— С комфортом еду к своему дому, — пожала я плечами.

— Ладно, — недовольно проговорил он, — но плату я с тебя потребую.

— Плату? — я удивилась, а мужчина загадочно улыбнулся, — уже предвкушаю. А вот и мой домик.

Бурый опустил меня на землю, но придержал за талию, не отпуская от себя.

— А теперь плата, Ягушенька, — он протянул руку и легонько убрал прядь волос с моего лица, одновременно погладив по щеке. Я как завороженная смотрела в глаза мужчине, а он, казалось, запоминает каждую черточку моего лица. Он взял ладонью меня за подбородок, а его палец оказался у меня на губах, он легко и нежно провел по них. От этого простого движения мои руки задрожали и из них выпала корзина, рассыпая по траве спелые ягоды. — Ты само искушение, девочка, — хрипло прошептал мужчина и поцеловал меня. Сначала я удивилась и начала стучать кулаками по его груди, а потом сдалась, меня так давно не целовали! Я притянула его за шею к себе ближе, стягивая резинку с волос и запуская в них руки. Бурый прижал меня еще сильнее, и я сквозь тонкую коротенькую юбочку почувствовала силу его желания. Мне бы испугаться, да вот его поцелуй, его головокружительный танец с моим языком, его игра с моими губами, вытеснили все мысли из моей головы. Я в этот момент захотела в нем раствориться, и такое было со мной впервые.

— Ах, — вырвался стон удовольствия, когда его рука легла мне на грудь и сжала ее, а мое тело затрепетало от предвкушения, и захотелось обхватить его ногами и почувствовать силу этого желания. Чтобы он заполнил вдруг образовавшуюся пустоту.

— Нет, — мужчина перервал поцелуй и прижал меня к себе, — не так. Ты не заслужила такого, — а я прижалась к его груди, дрожа от того чувства, что разбудил во мне этот мужчина, и скажу, мне было обидно. — Моя девочка, Ягушенька, сердце мое.

— Хммм, и когда я успела стать "твоим сердцем"? — я вырвалась из объятий мужчины, моментально приходя в себя.

— Так в лесу на тропинке, — нежно улыбнулся он.

— Знаешь что, Бурый, а катись-ка ты от сюда подобру — поздраву, — сила начала клубится вокруг меня, прежде улыбающийся мужчина стал серьезен. — "Сердце его", и часа не знакомы, а такое говоришь!

— Ягушенька, успокойся, милая, я ухожу, но знай, я вернусь.

— Ах, 'милая' — и сила все же сорвалась и понеслась к Бурому. Миг, а его и нет уже, и только ветер, недовольный тем, что его выпустили, а игрушка сбежала, — милая, сердце мое, — бурчала я себе под нос, заходя в дом. — Кузьма, успокоительного мне!

— Держи, Ягушенька, — и мой хороший домовой Кузенька, поставил передо мной граненый стакан с немного сивым напитком, от которого пахло мятой, и валерьяной. Выпила залпом настойку на самогоне и по телу разлилось тепло, успокаивая меня. — Это князь был?

— Он самый, — я кивнула.

— Яга, не похоже это на тебя, — покачал головой Кузьма. — Ни пощечины не влепила, ни между ног не дала, даже ветерок и тот игривый отпустила.

— Не знаю, не могу я ему ничего сделать, и знаю час только от силы, — задумчиво посмотрела в окно. — Филя прилетел.

— Сейчас впущу, — Кузя открыл двери, запуская ворона.

— Яга, что ты с князем сделала, что он теперь воет, да деревья своими когтями рубит?

— Поцеловала, — смущенно прошептала, а ворон аж на землю плюхнулся от такой новости.

— Каррр!

— И я от себя фигею, — ответила ворону в том же духе. — А знаете, мне понравилось целоваться, — и так хитро улыбнулась.

— И не надейся, этот теперь постоянно за тобой следить будет, — проговорил ворон с пола.

— Увидим.

— Яга, прием! — раздалось от серебряного блюдечка с голубой каемочкой.

— Привет, Оленка, ну как, готова к труду и обороне? — Я подошла к блюдцу.

— Отчего же нет, готова, — кивнула мне красивая девица с длинными черными волосами, что немного отливали зеленым.

— Слушай, когда по телу идет жар, в животе селятся бабочки, ноги подкашиваются, и создается пустота, которую хочется заполнить, а еще есть желание наброситься на мужчину, и поцелуй не хочется прекращать, что это? — Я с интересом уставилась на подругу.

— Поздравляю! Это было возбуждение и такое не слабое, я тебе скажу. Кто он?

— Бурый Волк, — покраснев, прошептала.

— Ух, ты! И что, тебе понравилось?

— Да, я хотела его повалить прямо на траву и изнасиловать!

— Так нужно было пользоваться моментом, сколько уже можно?! Твои физические раны давно зажили, а душевные будут болеть, пока ты не перекроешь их более сильным чувством.

— Да знаю я это, — махнула рукой, — ну что, завтра встречаемся в общаге?

— Само собой, буду ждать.

— До встречи, — я коснулась блюдца и связь пропала.

А утром я начала поспешные сборы на учебу, а сюда я смогу вернуться в любой момент, но все же нужно, чтобы под рукой было все необходимое.

— Филя, не бушевать, далеко не улетать, с Кузьмой не воевать и не ссорится, местных не пугать неуместными разговорами, меня вызывать только в крайнем случае, — стоя на пороге с собранной сумкой, четко, по военному наказывала ворону. — Кузьма, дом в порядке хранить, на блюдце не висеть, за Филей присматривать и не ссориться.

— Яга, ты же нас знаешь, — протянул ворон.

— Вот именно, что знаю, потому и говорю, — я подняла палец вверх, — все, через неделю наведаюсь, если не будет других обстоятельств.

— Мы будем ждать тебя, матушка, — проговорил Кузьма, а я еще раз строго на них посмотрела и перенеслась в один закоулочек возле нашей общаги. Там редко кто бывает, вот и сейчас никого не было, а если бы и был, то отвод глаз никто еще не отменял.

Я прошла по тротуару, к входу в общагу волоча за собой свою сумку. На вахте поздоровалась с улыбчивой тетей Надей, нашим вахтером, у которой были безумно вкусные семечки. Комната встретила меня мнимой тишиной, вон вещи Змейки валяются, а соседки нашей Эльки еще нет. И тут со спины на меня налетел этот озорной и всюду влипающий визжащий комок.

— Маринкаааа! — да, в миру меня Мариной звали, хотя это не мое истинное имя.

— Оленка! — А вот подругу я могла спокойно звать ее именем, его никак не уберешь, Оленка — Змеючка, она и в Африке такой будет, а что за мир обычный говорить.

— Наконец ты явилась, а то скучно, — она притворно вздохнула.

— Скучно ей, ты за занятия узнала?

— Ага, у нас один новый предмет и будет его вести Волков Алексей Викторович. Кто это, я не знаю.

— А что за предмет?

— Налоговое право.

— Нужный, кстати, предмет, а если и препод хороший, ходить будем, — я ей подмигнула.