Жизнь. Начало

Перелёт был неприятный, моё перемещение контролировалось. Выяснилось по внутренним ощущениям, что нас контролировало ещё трое человек. Даже в туалете не дали находиться больше полуминуты, я на стене успел накарябать слово "Помогите", но мне никто не торопился помогать, только стюардесса отчитала за порчу имущества. Прилетев во Внуково рано утром, нас посадили в большой автобус, в котором уже находились четверо детей нашего возраста, а также погрузились пятеро взрослых, которые были ничем не лучше прошлых сопровождающих. Автобус повёз нас за пределы Москвы, это стало понятно по знакам на дороге. В пути были уже пол дня, и наконец-то приехали в странный город "В-и-ч-у-г-а". Который был похож на большую деревню, только в центре виднелись пятиэтажные здания. Нас повезли к четырёхэтажному кирпичному зданию на самой окраине. На зданиях были видны следы быстрого ремонта и как контраст выделялись новенькие пластиковые окна, которые мало где в наше время встретишь. Сама территория была огорожена высоким металлическим забором. Заехать на территорию объекта не получилось, нас высадили возле будки, где проверяющие отдали наши документы и вещи людям, одетым во всё зелёное. "Как военные из фильма, — промелькнула мысль, — но без погонов." У всех взрослых при себе было оружие. В сопровождении с ними, нас повели в странное место наверху которого было написано "О-т-с-т-о-й-н-и-к", где мы присоединились к ещё большей группе детей, теперь нас стало ровно двадцать. В этом месте мы пробыли десять дней, всё время нас проверяли врачи и постоянно с нами разговаривали психологи. Нас постоянно расспрашивали о жизни, что мы ощущаем, находясь в помещении или рассматривая картинки. Я пытался скрывать свой секрет, но ощущения говорили, что не удаётся скрыть от них всё. "Нет! Нельзя сдаваться!". Общее количество детей уменьшилось на два человека и это были те, в ком я не ощущал "неправильности", попытался показаться таким же, но не удалось. Им бы радоваться — тем, кого отсеяли, но нет, они наоборот стремились остаться и все твердили, что это их шанс обрести семью, приобщиться к чему-то великому. Каждый раз опрашивая меня взрослые задавали всё больше вопросов. Пытался не путаться в ответах, но не всегда получалось, они находили способы меня подловить.

Таких как я которые тоже чувствовали себя неуютно было двое, но они всё списывали на новое окружение и проверки. Им в отличии от меня было только неуютно и всё, а мне не хватало воздуха, каждый раз после посещения врачей. Удавалось немного успокоиться, только переключившись и настроившись на Катю, она после каждой проверки сильнее благоухала. Она была уверена, что дальше всё будет хорошо.

Кабинет главы института.

В маленьком неуютном кабинете, который был завален бумагами находились двое. Один статный и высокий мужчина в зелёной форме с лычками генерала. В нём всё кричало, что ему уже давно пора выйти на пенсию. Второй мужчина был щуплым, но высоким. Он был одет в потрёпанный коричневый костюм, на носу у него были одеты дорогие очки, которые не вписывались в его гардероб. Хоть профессор и сидел за своим столом расслабившись, но по виду было понятно, что ему не уютно в обществе военного.

— Святослав Романович, это уже третий поток детей и последний, — говорил властным голосом военный. — Если и сейчас не будет результатов, то вы будете отвечать за всё своей головой, — он подошёл к полке со множеством книг, названия которых ему ни о чём не говорили, он взял одну в руки и раскрыл на середине. — Первый поток из двадцати одарённых детей полностью как вы сказали "выгорели". Моё руководство понимает, что прогрессивные технологии требуют время и экспериментов на обкатку. Но из второго потока удалось добиться незначительного раскрытия способностей, только у двоих, но тут надо благодарить не вас, а силу самих подопытных и их тягу к жизни. Вы понимаете, что жизни людей не расходный материал? — захлопнув книгу, он аккуратно её поставил на место и повернулся к доктору наук. Но тот сидел и молчал, не торопясь отвечать на поставленный вопрос. — Хочу заметить, что во-второй партии были подобраны потенциально сильные дети, которые в будущем могли стать хорошими солдатами или агентами влияния при правильном воспитании... — генерал, тяжело вздохнуть и пристально всмотрелся в глаза доктору. — Даже с их крошечными изначальными силами, они были способны на многое. Вы клялись, что сможете пробудить их дар и сделать их на порядок сильнее! Как вы мне говорили? Точно! "Раскрыть их потенциал как книгу! И увеличить их силы кардинально!" — чтобы немного успокоиться военный, ещё раз провёл рукой по корешку книги. — А в конечном счёте мы получаем только трупы или овощи не способные ни на что в дальнейшем. Вы уже занимаетесь этим проектом семь лет, а результата, обещанного мы не видим, — генерал глянул на врача, отрываясь от книг. Взгляд вояки не обещал ничего хорошего, если и дальше будут такие проколы. — Это третий поток, который набирался по всей стране, собрали самый лучший "материал" из доступных. В этом наборе присутствует мальчик по фамилии Думов у которого дар проснулся из-за автокатастрофы. Он пытается его скрыть, и, если вы сможете полностью раскрыть его потенциал вам дадут зелёный свет...Но, если угробите... — не стал заканчивать конец фразы генерал, а по заметавшемуся взгляду врача увидел, что до того дошло всё. — Надеюсь вы меня прекрасно поняли? — тот интенсивно закивал головой. — Всё, мне пора и не забывайте профессор — это последний ваш шанс, — и вышел, притворив тихонько за собой дверь.

Профессор заметался по кабинету как крыса по лабиринту, как только звук шагов генерала стихли. Он стал, что-то отмечать в календаре, но тут же бросил, побежал просматривать старые заметки и свои мысли, результаты обследований. Не дочитав до конца главу заметок выскочил на балкончик и скурил две сигареты, а зайдя опять в кабинет, сделав крепкий кофе и устроившись в удобном кресле, стал записывать с новой страницы планы по новому потоку, "добровольцев" которым выпал шанс прославить его имя в веках или похоронив из-за провала. Потом вспомнив нажал на кнопку вызова помощника.

— Зина, зайдите ко мне! — крикнул он в сторону двери.

— Да Святослав Романович, что-то вам нужно? — спросила миловидная невысокая девушка, с пышными волосами цвета ночи.

— Да, занеси после обеда документы на всех подопытных, — и подумав. — Также пригласи ко мне Михаила Владимировича, ведь он же у нас в этот раз, проводил психологическую оценку детей? — получив в ответ только кивок, продолжил. — А также попросите с этого момента остальных докторов подробно вести записи обследования по Думову. И да пока не забыл сделайте уже наконец, что-нибудь со своей причёской, где только не нахожу ваши волосы! — выпустил свой гнев профессор, на помощницу, которая привыкла уже работать громоотводом.

Александр Думов.

После того как нас разместили в маленьких комнатах по одному, для нас началась учёба с первого же дня. Нас учили математике, русскому, литературе, рисованию, физкультуре. Для отдельных учеников, которых набралось четверо вместе со мной, которые без проблем учились, давали дополнительно английский язык. Основные знания мне дали ещё в подготовительной школе, но тут с нас спрашивал весь материал, не давая поблажек. Такое обучение велось шесть дней в неделю, а в воскресенье день отводился под физическое развитие и считалось за отдых. Никто не роптал — кроме меня, из-за этого находился постоянно один. Постоянно ощущал на себе чужой взгляд, который нигде не пропадал, даже в туалете. А спустя месяц стал ощущать направление взгляда, что повлекло ещё более пристальное внимание от людей в белом, они по мимолётному изменению определяли моё состояние. Благо кормили на убой, но график был невыносим. Спишь, учишься, ешь, и так изо дня в день.

Спустя полгода после приезда в "школу" и одну попытку моего побега, который окончился, не успев начаться, нам стали колоть "укрепляющие" уколы от которых многим становилось дурно, состояние похожее на озноб. А "выходных дня" стало два и в обычные дни увеличилась физическая нагрузка, они пытались каждый раз выжать всё больше и больше из нас, а когда не получалось они были недовольны. Изучаемые предметы усложнялись за невыполнение задания наказывали, за неправильный ответ тоже наказывали, за долгое раздумывание над ответом снова наказание. Приходилось постоянно быть наготове, некоторые теряли сознание прямо на уроке, что тоже наказывалось. Наказания были разнообразны от простого простоять три часа в углу, до стояния на коленях на горохе или удары ремня, лишали еды на сутки. Общаться свободно между собой можно было только в "выходные", конечно после физических упражнений с утра. Было неприятно видеть Катю и страх в её глазах, когда её наказывали за невыполнение программы. Она была самой слабой среди нас в физическом плане. Ей пытались прописывать столько же много физической нагрузки, как и мне. Но только я был "любимчиком" этих садистов, с самого первого дня я стал их "звездой", максимальное внимание ко мне, из-за того, что я постоянно, что-то скрываю, они меня нагружают знаниями или тренировками. У меня было самое большое количество физических нагрузок и уроков, практически в двое больше чем у остальных. Если остальным надо пробежать круг, то мне два, если не успеваю по времени в наказание, то три круга. Английский язык, теперь изучаю один на повышенном уровне сложности. Дополнительно меня заставили учить мёртвый Латинский язык, им показалось, что я могу ещё лучше. Если бы не мой дар, наверное бы умер, но он меня поддерживает. Я быстро восстанавливаюсь по сравнению со стальными детьми кроме Кати, а изучаемая информация быстро усваивается. Мозги и тело пытались подстроиться под нагрузки.

Комната персонала.

— Как мы и думали Думов остро реагирует на страдания своей подруги и из-за этого показывает лучше результаты по физической подготовке. А вот в умственном плане он начал отставать. Ваше мнение?

— Надо заканчивать этот эксперимент, скоро начнётся стадия корректировки. Да и девчонка никак не сможет за ним угнаться. Надо вернуть ей старую программу занятий, она тоже перспективная и лучше её попросту не портить.

— Все вопросы будут вынесены на обсуждение, — сказал старший по группе Альфа, записывая весь разговор на диктофон.

Думов.

Ещё через полгода нам стали прописывать процедуры в специальных комнатах-камерах, после, которых голова могла кружиться несколько часов подряд. Двоих детей перевели в другое место они не справлялись с нагрузкой, но я чувствовал своим нутром, что нам врут и ничего хорошего с ними не случилось. Эти двое последнее время после процедур были самыми плохо выглядящими, часто шла кровь из носу, и они теряли сознание, а в глазах постоянно были лопнувшие капилляры. И ещё только мне стали колоть дополнительно к "укрепляющему" уколу, специальную вакцину, направленную на быстроту усвоения уроков, как они мне говорили. После этой вакцины удавалось очень быстро запоминать любую информацию, но вот последствия меня пугали, и я не мог от них отказаться, даже мои мольбы были проигнорированы. От долгих занятий с уколом я отхаркивал кровь, кровь шла из глаз и носа, иногда даже ушей. Что очень сильно пугало остальных детей, но уколы не прекращались.

Где-то ещё через год я уже привык к "вакцине", а количество детей вместе со мной осталось 13. В глазах Кати уже практически потух свет надежды, а запах который меня немного успокаивал изменился и стало пахнуть скошенным сеном. До этого моим внутренним спасением была фраза Иван Ивановича, что мои родители хотели бы чтоб я жил, жил несмотря ни на что, тянулся к свету, которым для меня и была Катя. И вот тогда настал ещё один роковой день в моей жизни. От издевательств с уколами моя сила как бы стала больше и сильнее, расширилась в объёме вышла за пределы. Я стал ощущать людей вокруг отчётливо, иногда слышать их мысли, но только урывками. Приходилось лёжа в кровати сосредотачиваться на человеке за стеной-потолком-полом и тогда проговариваемые ими слова удавалось "услышать", чем больше тренировал способность, тем легче удавалось настроиться на человека. С другими детьми было сложно, я не мог услышать их мысли, но вот персонал был мне открыт. Ещё через месяц пропала Катя, она просто не появилась, а мой вопрос куда она делась ответили, что её перевели в другую школу. Но на фоне его мыслей удалось отчётливо расслышать, объект N49 "мертва". Тогда я понял, что наши жизни предрешены, а то давящее чувство, которое меня преследует вот уже больше двух лет — это неумолимая "смерть". И я не знал, что делать до "того" момента, у меня не было никакой возможности спастись.

Кабинет Святослава Романовича.

— Зина, пригласи ко мне Рудольфа, — попивая крепкий кофе попросил профессор.

— Слава, ты меня звал? — в кабинет зашёл мужчина лет пятидесяти, на нём была одета стандартная накидка врача, под которой был виден спортивный костюм.

— Да Рудольф, звал. Я хочу, чтобы ты проколол объекту N59 новый препарат Z-101, который должен раскрыть всю полноту его силы, — с маниакальным блеском в глазах закончил свои слова ненормальный садист.

— Слава, ты болен? — посмотрел он в глаза этому ненормальному. — Ты хочешь запороть почти успешно законченный проект по пятьдесят девятому? Этот Думов и так перевыполнил план, он усвоил за два года программу обучения, рассчитанную на шесть лет, его физические возможности на уровне тринадцати летнего ребёнка, занимающегося спортом. А про восстановление клеток вообще молчу, она у него как у ящерицы. Объект сорок девять сломалась, а она была перспективная, но не выдержала твоей прихоти с этим же препаратом, он недоработан. Зачем нужно было подмешивать столько психотропов? Ты думал, что и она сможет выдержать столько же уколы как Думов, а получили овощ с кровоизлиянием в мозгу! Осталось продержаться ещё девять месяцев, и отчитаться по проекту предоставив 59-го, — умоляюще он посмотрел на своего друга.

— Это ты не понимаешь! Я уверен, что 59 выдержит, он не слабак как 49, которая решила сдаться! У него феноменальная тяга к жизни, несмотря ни на что, он до сих пор, пытается скрывать свою силу. А когда мы предоставим генералу его полностью готовым служить, нам дадут разрешение на расширение проекта!!! — в глазах читало помешательство. — Да и я переработал кардинально весь состав вакцины, он будет постепенно раскрываться и расширять его сознание. Наркотических веществ, конечно стало больше, но организм пятьдесят девятого, уже прошёл предварительную подготовку и получил какой-никакой иммунитет...

— Я тебя предупреждал на счёт сорок девятой?! — не сдержавшись заорал Рудольф. — Но ты меня не послушал! Так хоть сейчас послушай! — но глава проекта даже не почесался. — Ладно, сделаю, но за последствия буду отвечать не я, а ты! Мне надоело просто убивать твоими сумасшедшими экспериментами детей. Я хотел сделать революционные открытия, совершить научный прорывы, который бы позволил спасать миллионы, а получилось, что стал маньяком, который мучает детей!!! — уже выйдя с кабинета мужчина очень тихо прошипел себе под нос. — Чёрт, придётся доложиться генералу, чтоб этот психопат не угробил и остальных.