Последний отбор 2

И похолодела, медальон принца болтался на моей шее. Вне себя от горя я сорвала злосчастное украшение и попыталась надеть на принца, но артефакт что-то непреклонно отталкивало, словно Ренд был замотан в самый плотный щит. Помучавшись несколько секунд, я отбросила медальон в сторону и схватилась за свой именной амулет.

Думать о том, кого вызывать, времени не было, но что-то в душе восставало против привлечения к этому происшествию малознакомых магистров. Даже тех, кому вполне доверяла... законы цитадели благоразумны и справедливы, но строги к нарушителям.

А Альми явно что-то натворила... и хотя я сама придушила бы любого, кто посмеет сказать, будто она способна на подлость или вспышку ярости, но и не понимать, как велика возможность ошибки, фатальной случайности тоже не могла. И поэтому звать Стая было бесполезно... ради любимой он не остановится ни перед чем. Бросит вызов всему обществу и даже цитадели, если Альми будет угрожать хоть малейшая опасность.

Оставались только леди Модена и Калиана... и поколебавшись, я послала тревожный вызов целительнице. А пока ждала ее, снова и снова пыталась вернуть командиру его амулет и только убедившись в бесполезности всех усилий, повесила медальон себе на шею. В такие моменты, когда будущее неясно а полной уверенности нет ни в ком, мощная защита лишней быть не может.

Торопливый стук каблучков послышался на лестнице ведущей со второго этажа через долгие три минуты, и я успела за это время притащить воздушной лианой из гостиной ковер и подушки и подсунуть под бесчувственного напарника.

Переносить его в комнату мне почему-то казалось небезопасным. Так и сидела рядом с ним, держа за запястье и умоляя всех богов, чтобы ровное биение пульса не начало сбиваться.

-Что у тебя произошло? — едва спустившись на несколько ступеней встревоженно спросила Калиана и смолкла, изумленно рассматривая обнаруженную картину.

-Ренд... — стиснув губы буркнула я, чувствуя, что еще секунда и разрыдаюсь позорно, как провинциальная дебютантка.

— Вижу, — мягко сказала она, и коротко махнула на меня рукой, видимо с намерением успокоить.

Синее сияние сверкнуло ослепительно, как молния, дохнуло колючим холодком и замерло, надежно закрыв нас с принцем мощнейшим щитом. От потрясения я даже рот приоткрыла, собираясь спросить целительницу, зачем она это сделала? Но тут же крепче стиснула губы, обнаружив, с каким неподдельным изумлением Калиана изучает странный щит.

-Элгиния?

-Это не я. Я вообще ничего не делала... и ничего не понимаю... — мой голос задрожал, и я заторопилась, опасаясь не успеть ей всего объяснить, — он пришел и с порога сказал что его отравили... и сразу лег и попрощался.

-Сними щит, — нахмурилась она.

-Не могу. Это не мой щит... я вообще такой первый раз вижу.

-А я уже видела. Это защита королевского артефакта... но почему он накрыл и тебя... — в голосе магини звучала озабоченность и растерянность, — сейчас вызову магистров...

-Нет! — закричала я отчаянно, — не нужно! Я прошу... не зови никого. Возможно он ошибся... она не могла причинить ему вреда!

-Он кого-то назвал, — догадалась Калиана, — мать? Нет... она на острове... кого же? Гина, тут явно ошибка... и на отравленного он не похож. Ты держишь его руку... какой пульс?

-Нормальный, — шмыгнула я носом, — наполненный, размеренный... но может яд подействует не сразу?

-А понюхать... его дыхание.. ты не могла бы?

-Могу, — пару секунд я принюхивалась, потом уверенно доложила, — пахнет каким-то зельем... что-то знакомое, но сказать точно не могу. Но попытаюсь снять медальон...

-Какой медальон? — удивилась она и смолкла, увидев в моих руках королевский амулет, — так вот в чем дело! Нажми на зеленый боковой камушек, это отмена опасности.

Мне не верилось, что все так просто, однако иного выхода не было. Но совет и в самом деле помог, щит растаял, едва я покрутила небольшой изумруд.

-Теперь отойди в сторону... вон к той скамье и посиди там, — теперь Калиана командовала уверенно, и это наполняло мою душу робкой пока надеждой, что принц останется в живых. — Так... чем же его поили? Гина, это не яд. А чтобы знать точнее, нужно спросить того, кого он обвинил... несправедливо, я уверена.

-Альми... — обреченно буркнула я, но никогда бы никто не услышал от меня этого слова, если я и сама не считала происходящее чудовищной ошибкой.

-Как я сама не догадалась... — целительница проворно отправила вестника и осторожно сев на мое место, взяла Ренда за руку, — да... пульс отличный. Не волнуйся Гинни... ты все сделала правильно. Альми очень повезло, что у нее есть подруга, которая безоговорочно верит в ее доброту и честность. Нам, целителям, чаще приходится встречаться с обратным... недавно я спасала девушку, которую подруга чуть не убила от ревности к возлюбленному. Увидела со стороны, как та его обнимает...

-А на самом деле? — меня ничуть не волновала чужая история, и я понимала, что меня сейчас просто развлекают... но была безмерно благодарна за это Калиане.

Встречи с Альми я страшилась почти до дрожи.

-На самом деле его укусила в шею пчела и он попросил вынуть жало...

-Что здесь случилось? — по лестнице вихрем слетел Стай, и я опустила голову, не желая встречаться с ним взглядом.

-Райвенд пришел и упал прямо у двери, — спокойно пояснила Калиана, — судя по запаху, он пил какое-то зелье.

-Я дала успокаивающую настойку, — сообщила с верхней ступеньки Альмисса, — на пяти травах. Принца трясло от ненависти... когда он пришел.

-На чем настойка? — ровно осведомилась целительница, — сон слишком глубокий... и запах странный.

-На спирту, — спокойно пояснила уже добравшаяся до меня Альми, — травы свежие, отвар долго не стоит. Но ему ведь все равно... королевский амулет сразу нейтрализует спирт ...

-То-есть... — немедля сообразил Стай, — ты его попросту напоила... забыв о том, что медальон он в ловушке отдал Гинни?

-Я его не поила, — отказалась Альми, рассматривая необычайно кроткого Ренда, — он сам. Сказал, что три капли ему сейчас как лошади вишенка. Вылил в бокал полный фиал и выпил одним глотком... Конечно... я могла бы отобрать... но не стала. Он ведь после паучьей западни даже не поспал толком. Не успел вернуться во дворец, как они набросились... словно стая воронья. А про амулет я не подумала... меня заботило, где его спать положить. Травы в зелье все сильные... успокаивающие и сонные...

-Большой фиал? -деловито спросила Калиана.

-Ровно шкалик... но он был немного не полон.

-Тогда удивительно, как он дошел, — понимающе усмехнулась целительница.

-Нужно было двери запереть, — мягко попенял жене Стай, и она вдруг рассмеялась в ответ.

-Неужели ты сомневаешься? Пыталась. Но принц мне гордо пояснил, что его ждет Элни. А на мой намек, что дом у нее маленький и там уже живет подруга — только усмехнулся... как он умеет, снисходительно, по-королевски. Заявил, что ему хватит и уголка и ушел.

Все дружно глянули на свернувшегося в уголке Райвенда и смолчали, но по губам Альми и Калианы скользнули затаенные улыбки.

-Элгиния! — окликнули сверху и я мгновенно опознала по голосу короля.

-Я здесь, ваше величество!

-Мне нужно узнать... — он остановился на лестнице как недавно Альмисса и обвел нас настороженным взором.

А потом ожидаемо обнаружил брата и ринулся к нему как коршун на добычу. Упал рядом на колени, сунул руку Ренду за воротник, нащупал бьющуюся жилку и стремительно оглянулся на Калиану.

-Жив?

-Да, — спокойно кивнула она — и будет жить еще лет двести... если не станет заниматься самолечением.

-Да сколько же можно? — раздался сверху страдальческий голос бабушки, — ласточка моя, у тебя тут не дом, а прямо придорожный трактир!

-Манефа? — изумился мой наставник, но старушка неожиданно смерила его гордым взором истинной герцогини.

-Леди Манефия Лисвелл, лорд Гесорт. Не сочтите за труд, ваша милость, отправьте нас с внучкой домой, в замок Горензо. В моем возрасте очень вредно не спать по ночам... цвет лица портится.

-Всегда к вашим услугам, — так же церемонно склонил голову Стай, подошел к окну и широко его распахнул.

-Одну минуту, — вскочила я с места, понимая, как он намерен поступить, — Сначала я уложу Ренда в свободной спальне... для друзей у меня всегда найдется нормальная кровать.

Не обращая ни на кого внимания, кастовала малый щит, как огромной ложкой подцепила им командира и перенесла в последнюю свободную спальню. Прихватила на обратном пути в своей комнате шкатулку с амулетами и уверенно взяла бабушку под руку.

-Мы готовы.

-Спокойной ночи, — учтиво кивнул король, и солнечный день сменился ночной мглой.

Портальной башней в замке пользовались очень редко, у всех были именные амулеты цитадели, и потому фонарей на ней никто не зажигал.

Глава третья

Манефа упорно молчала, когда я воздушной петлей снимала чехол со светильника и отпирала ведущие внутрь двери, не проронила ни слова, пока мы спускались вниз и шли по пустынным галереям.

Но мне и не нужны были ее объяснения, в правоте бабушкиных действий я была уверена, как в поступках своих родителей. И если она так решительно увела меня с Харгедора, не постеснявшись ни короля, ни моего наставника, значит у нее была для этого очень важная причина.

-У тебя сколько служанок? — вдруг сварливо спросила Манефа и я едва не оступилась.

-Там?

-Здесь.

-Семь... или восемь с кухаркой. Нет, девять, еще же новая домоправительница.

-И все спят как цуцики, когда хозяйка вернулась холодная и голодная.

-Бабушка, если ты хочешь чаю или камин я все могу сделать. Идем на кухню или подождешь в гостиной?

-Идем на кухню... чай сама заварю. — ворчливо буркнула она, — Посмотрим заодно, что у них в буфетной творится.

Прикинув расстояние до кухни, и сочтя, что один раз могу побыть и мотовкой, создала сферу и через пару секунд уже мчала старушку по пустынным галереям, залам и лестницам.

-Не накажут ? — коротко осведомилась она, бесстрашно глядя на мелькавшие мимо двери, портреты и колонны.

-Думаю, не будут. У меня есть веская причина, старенькая бабушка, — отшутилась я.

-Ну и правильно. Я подтвержу. А то никакой выгоды от этой магии, одни беды, — настроение Манефы явно испортилось, и даже мой отец не взялся бы угадать, отчего.

А я тем более молчала, точно зная — сердится она не на меня. На нас бабушка никогда не ругалась. Могла огорчаться, могла смотреть укоризненно и в самом худшем случае начинала обращаться с сухой вежливостью.

На кухне было чисто и пахло ванилью, и я сразу поняла, как права была бабушка. После появления Ренда я столько перетерпела, что только чашка чая и кусок чего-нибудь сдобного могли вернуть мне покой и ясность мыслей.

Вдвоем мы очень быстро все нашли и подали и через полчаса, глядя на сереющее за окнами небо, уже были сыты, довольны и благодушны.

-Делай твою коляску и вези в покои родителей... или нет, в отцовский кабинет, — скомандовала разрумянившаяся старушка и мы поехали в кабинет.

-А теперь запри дверь и сделай такой щит, чтоб никто не мог нас услышать.

Я понимающе кивнула, Манефа явно была осведомлена об особой защите этой комнаты. Даже самые добродушные и открытые люди нуждаются в местечке, где никто не влезет им в душу. И маги ничуть не хуже, но им такое место приходится тщательно обустраивать.

-Ты уж прости меня, цветочек, — удрученно вздохнула Манефа, когда над нами заструился сиреневый купол, — что увела тебя оттуда. Но вот какая досада... не переношу я, когда люди вмешиваются в чужие сердечные дела. Про любовь много сказано...и песен спето... но достаточно много и таких случаев, о каких в песне не споешь. А ко мне почему-то женщины всегда шли поделиться наболевшим... к старости так и мужчины потянулись. И знаешь, что я выяснила для себя? Во многих своих неудачах люди сами виноваты, не заметили чужой любви, не оценили, не сохранили... Но еще больше безвозвратных потерь и разбитых сердец по вине советчиков и помощников. Все ведь считают, будто им со стороны виднее... и пытаются пособить от чистого сердца... не понимая, что события должны идти своим чередом. Вот если ты в невызревшее тесто положишь начинку... пироги будут квелые, тяжелые, невкусные. Так и душа человеческая... не у каждого сразу принимает чужие чувства.

-Манефа... а поточнее ты не можешь?

-Могу, рыбка моя. Ты сегодня все мне рассказала... и о том, что принц твой ухаживать собрался и даже в невесты тебя записал. Но невеста ты пока лишь тайная. А для всех господ и дам — совершенно чужой принцу человек, раз сама из отбора ушла. И никому о своем звании сказать не можешь, да и прав никаких пока не имеешь. Понимаешь? Любовь чувство свободное... сможешь ли ты его прятать, как украденное? Боюсь, ничего хорошего из этого не получится. А они все думают иначе... вот и набежали. И учитель твой и Альгерт...

Бабушка смотрела на меня с любовью и огорчением, а я все не могла понять, при чем тут Ренд, Альми и король?

-Ну как же, — вздохнула она еще тяжелее, — принц твой из дворца сбежал... и я его понимаю, никому такого счастья, как навязанная женитьба не пожелаю. Но ошибся он раньше, когда считал, будто сумеет переупрямить мать ... А она умудрилась даже из тюрьмы его достать. И еще я очень хорошо понимаю, почему он возле тебя устроится намерен. Когда мужчина сильно любит девушку, он просто не может ее не ревновать. Прежде он за тебя был более-менее спокоен, ты не кокетка и не ветреница, какие с бала на бал порхают. А там, на Харгедоре, вы живете в своем городке, вокруг молодые маги и воины, разные праздники, гулянья... говорят, цитадель на выдумки щедра.

-То, есть, ты хочешь сказать, что Стай и король помогают ему втереться мне в доверие?

-Нет... — укоризненно качнула она головой, — полагаю, они его тоже понимают и жалеют... а тебя считают немного... запутавшейся... и пытаются намекнуть... Но не словами, упаси боги. А действиями, чтобы ты наконец уразумела, что он тебе не безразличен.

-Ну вот это я уже поняла. Но не могу пока сказать... будто чувствую ту самую, истинную любовь.

-Вот это и есть главное, — облегченно выдохнула Манефа, — и потому не спеши падать ему в объятия. Всем людям хочется тепла и ласки... но большинство принимают это желание за любовь. И это самая большая ошибка... любовь нечто совсем иное. Иной раз дохнуть на любимого боишься не так, не то чтобы крикнуть или ударить... а в сердце и зимой цветы цветут.

-Помню...

Я действительно не смогла забыть, как захлебывалось от восторга и нежности сердце, когда на праздничных приемах Альгерт вел королеву к трону. И прежде всегда ощущала отголоски этого восторга, вспоминая о своей любви. Но сейчас почему-то ничего не чувствовала, кроме легкой досады на саму себя и это оказалось так печально, словно кто-то выкрал моих некогда обожаемых кукол.

-Тогда идем спать.

-Подожди... еще один вопрос. Ты считаешь, что Альми со Стаем сговорились и нарочно послали его ко мне?

-Нет, цветик мой золотой, я не так сказала. Им сговариваться нет нужды, истинно любящие муж с женой всегда едины во мнениях и желаниях. Каюсь, подслушала вас, любопытно стало, чего они так засуетились. Ведь Альми могла его не пустить... и фиал не показывать. Нет, она не солгала, и настой ему не нарочно весь отдала... но, когда человек чего-то хочет, он сам себе незаметно подыгрывает. И даже этого не замечает. Ну вот например, последи, как ведут себя женщины, когда поблизости вдруг появляется молодой мужчина. Все разом начинают дергать на себе платья и поправлять локоны... даже не понимая, как много говорят этим о себе внимательному взору. А король примчался за братом... ведь убегать Райвенду никак нельзя, он под честное слово на домашнем аресте сидит. Но когда увидел, как ты о том заботишься, в постель укладываешь, сразу передумал его забирать. Он конечно придет еще... но чуть позже, хочет дать брату возможность с тобой поговорить... и поэтому я тебя увела. Твой главный дар, Гинни, вовсе не магия, а доброта и сострадание. И мы с твоими родителями очень боимся, как бы, не дождавшись настоящей любви, ты не приняла за нее свою жалостливость. А она не нужна ни тебе, ни Райвенду... он очень сильный и независимый мужчина... и достоин настоящего чувства.