Взрослая колыбельная

— Где я?

Вопросов много, но лучше начинать с очевидного. Меня вчера что, Надька напоила и бросила на улице? Нет, не поверю, сестрица не могла такого отчудить, при наших-то морозах эта верная гибель. Она меня любит.

А что тогда произошло? Что это такое — колпак колдовской?

— Ты-то? В мире нашем, в стране, которая Земля Великих Лесов называется. В лесу мы, у самой столицы, Гораславля. А пока пей, все узнаешь, всё расспросишь, радетеля тебе уже назначили, опекуна то есть, он всё и объяснит. На, пей.

Она поднесла к губам горшочек, придерживая мою голову и пришлось открыть рот, чтобы чай не вытек на лицо. Кстати, он оказался совсем не горячим и вкусным. Привычный, родной вкус — мёд и ягоды.

— Да, непросто таким, как ты, — тяжело вздохнув, покачала головой тетка Маруся, — но что поделать. Попривыкнешь со временем. Учиться новому на новом месте всяко лучше, чем какой болезнью страшной заболеть и помирать без надежды. Тут хоть надежда есть, а человек, он ко всему привыкает. И ты привыкнешь.

— К чему привыкну? — во рту пересохло, будто и не пила только что.

— К миру к нашему.

— Я что... не в своем мире? — аккуратно спросила я. Ещё примет за полоумную и совсем плохо будет. Однако, пусть объяснит, на что намекает!

— Получается, так, — тоскливо вздохнула лекарка. — То есть для меня мир родной, тут я родилась, тут живу и помру тоже тут. А тебе-то совсем чужой. Хотя близкие у тебя тоже имеются, раз завлекли, — она хмыкнула. — Ну спи пока, спи, иномирянка.

— Я иномирянка? — шептать я не привыкла, но как иначе произнести это страшное слово? — Я — иномирянка?!

— Ну так с кем не бывает, — она жалостливо уложила меня обратно на подушку, подоткнула одеяло. — Спи пока, глядишь, проснёшься, лучше будет.

Что? Что может стать лучше?!

Глаза, однако, слипались и я моментально заснула. Непростые травки она мне дала, ой, непростые.

Проснувшись в следующий раз, я снова увидала перед собой её любопытное лицо.

— Вот и хорошо, — привычно запела лекарка. — Вот и ладненько. Теперь вставай, умывайся, одевайся. Утро уже позднее. Позавтракаешь да поедешь, заждался тебя радетель-то.

— Как поедешь? — удивилась я. А как же выздороветь, набраться сил, прийти в себя, в конце концов? Я чуть от переохлаждения не умерла, значит, простудилась, хорошо, если без пневмонии, но ведь нужно же время, хотя бы несколько дней, чтобы отлежаться и подлечиться.

— Да так, в повозке крытой поедешь, прислали за тобой.

— Уже? Но я же болею.

— Да где там? — она отмахнулась от моих страхов. — Где там. Уже здорова ты.

— Да? Так быстро?

— Да. Вставай.

Она потянула меня за руку, пришлось сесть. Кстати, нигде ничего не болело, я специально постучала себя кулаком по груди, чтобы проверить — когда я простужена, сразу от такого кашлять начинаю, а сейчас хоть бы хны. И не ноет нигде, не болит. А если встать? Голова не кружится, ноги держат. Странно даже, что всё обошлось, хотя уровень их медицины показался мне, мягко говоря, сомнительным.

Хм, похоже я действительно здорова.

— Одежду тебе новую дам. — Лекарка бросила на кровать блузку с длинными рукавами и сарафан, похожий на ее собственный. — Одежда твоя иномирская осталась, конечно, не стала я её выбрасывать, вдруг, думаю, захочешь на память сохранить. Вот в мешке лежит. — Она кивнула в сторону, где у стены действительно стоял объемный мешок, в котором вполне мог поместиться мой лыжный костюм, зимние сапоги и шапка. — У нас-то такого не носят, ужасных штанов таких...

— Почему ужасные? Они теплые и удобные, — почти обиделась я. Хороший костюм у меня был, между прочим, и дорогой.

— Да ненастоящие ж они, — округлила глаза лекарка. — Ткань ненастоящая, как будто в неё стекла намешали. Лучше шерсти да меха ничего не греет. Как её звать, эту ткань?

— Синтетика.

— И название ненастоящее, — как отрезала она. — Забудь про эту ткань, не дома уже поди. Давай, одевайся.

— А почему я вас понимаю?

— Да как же иначе-то? — удивилась она, так и замерев с поднятыми руками. — Перетащил тебя мир да приспособил, разумение понимать речь дал. Иначе зачем брать? Бросить совсем беспомощную? Да и корни у нас одни, язык похож, чужих мир не трогает.

— Почему?

— Ну ты скажешь! — благодушно улыбнулась тетка Маруся. — Ну у кого суженая может быть с хвостом и тремя рогами, да еще и которая головой вниз ходит, а дышит огнем? Кому такого зла пожелаешь? Нет, наши боги нам только подходящих таскают, да помогают, чем могут. И мы поможем. Давай, одевайся скорей, скоро радетель всё тебе расскажет.

На мне осталось нижнее бельё, это было так приятно, будто я старого знакомого увидала. Колготки лекарка тоже пожаловала новые — как будто вязаные, но тонкие, прочные. Блуза одевалась как обычно — через голову и фиксировалась завязками где только можно: на вырезе, на рукавах и внизу. Сверху — плотный зеленый сарафан, вышел вполне нормальный комплект, я похожий носила раньше с водолазкой, правда, не такой длинный. Этот был значительно ниже колен, почти волочился по полу. Неужели у них так ходят?

Ой, балда! Где у них-то? У них тут что угодно может быть.

— Давай, поторапливайся, — подогнала лекарка. Видимо, слишком долго я разглядывала незнакомую одежду. А может, её обидело, что я понюхала ткань, не ношеная ли, но даже если так, одежда была чистой, без запаха.

Завтрак из молока и хлеба прошел быстро, а дальнейшую дорогу я запомнила вообще так же, как поездку на американских горках — что-то вокруг мельтешит, трясется, звуки набатом, как молоток по голове и ничего не понятно, где низ, где вверх, куда летишь и где окажешься в следующую секунду.

Меня везли по пригороду в повозке — этаких крытых санях, в которую впряжены настоящие лошади, впереди возвышался город. Деревянно-каменный. Здесь, в пригороде, деревянные дома были не выше двух этажей, в основном их брёвен, но дальше становились выше и строились уже из камня. Замок посредине города высился, как куст посреди травы. Над всем этим обычное серое небо, на котором сбились в кучу неповоротливые пухлые тучи. Как реконструкция средневековья, в общем, в холодный зимний день.

Даже если предположить, что кто-то подговорил Надьку и лекарку, и те меня просто разыграли со всем этим перемещением, то поверить, что кто-то отгрохает ради розыгрыша огромный средневековый город...

Я в чужом мире, однозначно.

Я плотней закуталась в шерстяную накидку, выданную лекаркой. Во всех этих слоях одежды очень сложно передвигаться, но думаю, это самая малая неприятность, которая меня ожидает в ближайшее время. Смотрю на улицы, и ничего не вижу, будто не со мной дело происходит. Как такое могло произойти со здравомыслящей девушкой из двадцать первого века, из мира, где царит наука, способная объяснить практически все, но неспособная создать портал между мирами?

— Приехали! — крикнул парень, сидевший впереди саней, на облучке, вроде бы так это место называется. — Вот дом, вот дверь.

Да, особняк знатный, четыре этажа. Под стенами сугробы намело, тропинка узкая протоптана к крыльцу в три ступени. Дверь двойная, деревянная.

— А дальше куда? — крикнула я, не выходя на улицу. Ещё рванет и останусь я одна под дверью, а неизвестно, что делать дальше.

— Вон, встречают тебя! — еще громче гаркнул парень. — Иди, не трусь!

И правда, створка двери отворилась, выпустив наружу невысокого круглого человечка с коричневой бородой-лопатой и знатной всклокоченной шевелюрой цвета спелой пшеницы.

— А вот и ты, девонька! — он подскочил к саням и открыл дверцу. — А я уж жду, жду, где, думаю, пропадает, время-то не резиновое, и к другим делам пора, а тебя все нет да нет. Ну давай, выходи, здорова уже?

— Д-да.

Всегда теряюсь, если рядом болтают без умолку. Поэтому на рынок за продуктами не хожу, только в магазин — на рынке меня первый встречный торговец заболтает да заставит купить ненужный товар по огромной цене.

— Пошли, любезная. — Так называемый радетель схватил меня под локоток и потащил по снегу к двери. — Ой, погодка портится, ты посмотри. Только снег новый выпал, чистый, красота настала, так ветер задул северный. Жужжит, как злая оса, кусает. Собьёт теперь снег в кучи да будет по улицам гонять. Ну давай, одна ступенька, вторая...

Таким нехитрым манером через несколько минут мы оказались в пыльном кабинете, где он уселся за огромный стол, заваленный бумагами, а мне досталось место напротив — в твердом неудобном кресле. Окружали нас полчища шкафов с крошечными ящичками, у каждого из которых была ручка в виде шарика.

Радетель, крякнув, провел по бороде рукой и заговорил:

— Ну что, любезная, давай знакомиться. Вижу, ты уже здорова, бледная только, а в остальном — вылитая наша. Волос русый, глазки голубые, только грустные очень. А чего худющая такая? — Он покачал головой, — как селёдка в голодный год, ей-богу! Ну да ладно, телеса — дело наживное. Звать меня Грамадий, радетель я твой, то есть помощник иномирский. Буду, значит, следить, чтобы всё у тебя шло хорошо. А ты кто?

— То есть?

— Имя твоё как? Имя есть?

— К-катя.

— Запомнил! Вопросы есть?

— Да, конечно!

— Давай, задавай.

Я растерялась. С чего начать-то?

— Этот мир... я попала в другой мир, да?

— Ну да, да, — бодренько закивал Грамадий. — Попала, да. Тут я приготовил тебе памятку, там все написано, где да что у нас тут расположено, что да как принято, почитаешь на досуге и все ответы найдешь.

— А что мне делать дальше?

Свёрнутые листы грубой сероватой бумаги, всунутые в руки, конечно, вещь хорошая, но дальше-то что? Что мне с ними делать?

— Дальше дело такое, — строго нахмурился Грамадий. — Не нашли мы, кто тебя призвал, да. Вот беда, искали, шарились, да он следы колдовством свел. Так что, — он пожевал губами, — будешь пока жить, привыкать к нашему миру, а там, глядишь, боги и помогут!

И замолчал. Нет, ну вы подумайте, он правда решил, что теперь мне всё совершено понятно?

— Призвал? Кто меня призвал?!

Разве я не сама в нору упала, когда просила Жучиного короля показать мне суженого?

— Да мужчина, конечно, — мягко ответствовал Грамадий. — Молодой человек тебя призвал. Бывает, к нам и по другому попадают, но в твоём случае никаких сомнений! Суженую он хотел, провел обряд в лесу, а суженой в этом мире не нашлось, вот из другого тебя и засосало. Боги сильные у нас, исполняют желания по-разному, но верно. Просил — взяли да доставили, как смогли.

Получается, вовсе и не я виновата в том, что сижу сейчас здесь?

— Да, но... где он?

Человек, который меня вызвал? Разве он не должен был меня встретить? Обрадоваться мне?

— Дык.. сбежал он, — пожевал губами Грамадий.

— Как сбежал?

— Натурально. Увидел, что натворил и сбежал.

— Но... как, — растерялась я. — Как сбежал, почему, ведь он сам...

— Да по глупости, видать, пацаны играли молодые, — объяснил Грамадий. — Не все слухам верят, что обряд срабатывает, редко это бывает. Вот и петушатся, напьются и идут в лес девок вызывать, а кто отказался, тот вроде как струсил. А тут, смотри, кто-то и правда смог вызвать. Да, поди испугался двойника-то.

— Двойника?

— Ну тебя, то есть.

Ничего не понимаю. Силы стремительно оставляли меня и сарафан тянул к полу, как будто наливался свинцом. Получается, кто-то просто повёлся на слабо, а в результате я оказалась в чужом мире, одна? А он испугался и убежал, бросил меня в лесу? Бросил замерзать?

Знал он или нет о том, что со мной случится? Подождите...

— Лекарка сказала, колпак надо мной был, — вспомнила я.

— Да, да. Иначе бы ты не выжила, княжий сыскарь сказал.

— Откуда тогда он взялся?

— Колпак-то? Понятно, откуда, колдун поставил, который тебя призвал. То есть, сыскарь говорит, вызвал тебя не простой парень, а колдун, да еще и учёный, иначе бы так споро следы не скрыл. А что до колпака... Вы, двойники вначале что новорожденные — слабые, слепые котята, ничего не видите и не слышите, несколько часов в себя приходите. Вот, сыскарь установил, — Грамадий порылся на столе и достал исписанные мелким заковыристым почерком бумаги. — Глянь сюда. Отчет по твоему делу. Найдена девушка, иномирянка, попавшая в Гораславль посредством проведения обряда поиска суженой. Вызывавший не установлен, известно, что он учёный колдун. Обнаружены следы нескольких человек, но они подчищены, то есть обезличены! — важно поднял толстый палец Грамадий. — Иномирянка без сознания, провела в лесу не менее семи часов.

— Что? На морозе? — выдохнула я. — Семь часов?

— Может и больше, — не отрывая глаз от отчета, продолжил Грамадий. — Дальше читаем. Ну, это не важно, это подробности всякие сыскные. Так, вот. Иномирянка накрыта колпаком, а также мужским плащом, обезличенным. Плащ принадлежит учащемуся академии тайного мастерства, сокращённо АТМа. Предположительных ход происшествии: один из студентов АТМа провел с приятелями обряд притягивания суженой, который действительно сработал, но колдун, не ожидая и не желая такого результата, испугался и сбежал, предварительно обеспечив иномирянке купол спасения жизни.

В голове не укладывается. Это что получается, какой-то... какой-то болван по дурости провёл обряд и вызвал, вырвал меня из моего мира, где между прочим, мне жилось вполне себе комфортно, и теперь я тут, а мой суженый, вместо того чтобы радоваться до потери пульса и завоевывать меня, бросил невесту в лесу на морозе, плащиком разве что прикрыл.

Или...

— Может, что-то случилось? Например, он должен был срочно уйти? Или не мог меня кому-то показать? Может, родители строгие?

— Конечно, может и так! — бодро воскликнул Грамадий, стыдливо пряча глаза. Не верил в такое, выходит. И сыскарь этот княжий указал — не желая такого результата. Не желая, значит?!

Вот такой кандибобер, вот значит, как! Не верит мой куратор и сыскарь не верит, что просто обстоятельства так плохо сложились.

— Нет, он не специально меня бросил, просто так получилось, — упрямилась я. Мой суженный не может быть из тех, кто заманивает девушку, а получив желаемое, бросает. Не может такого быть. Нет, не верю. Наверняка, есть логическое объяснение. Ведь мой идеал — смелый, самоотверженный и любящий меня до чёртиков красавчик с большими деньгами. — Это случайность!

— Да, да, э... напомни своё имя?

— Катя.

— Хорошее имя, хорошее, — почти промурчал Грамадий.

— Но что же дальше? Что мне делать? Как жить? Как мне его найти? — воскликнула я. — В ваших бумагах написано, как мне его найти?

— А нужно ли искать? — подняв глаза к потолку, вопросил Грамадий. — Он же тебя бросил, прямо скажем, в лесу под кустом.

— Я хочу услышать это от него лично! Не верю, что он специально это сделал, просто так получилось. Он же меня не умирать бросил, он меня защитил, так?

— Так, — нехотя признался Грамадий. — Сыскарь решил, — он снова схватился за бумаги. — Что инстинкт пересилил и он не смог оставить тебя умирать, потому как иначе страдал бы сам, может, иссох бы до смерти.