Инферналь Мерценариус: Миллениум

Девушка в форме вольноопределяющегося и лейтенант-фельдъегерь.

Предоставленные документы открыли им дорогу к генералу Гольдену.

* * *

Штаб генерала расположился в Бэлле, одном из трех городов-укрепрайонов. Небольшое трехэтажное здание на окраине с растопыренной антенной установкой и ругающиеся офицеры в невысоких званиях и серо-зеленой форме снабженцев.

— А я говорю...

— Виза командующего есть? Нет? Свободен!

— Патроны к 'Лерку' — мне не нужны, по курсу два к одному. У вас все равно трофейных винтовой больше!

'Многие подразделения перешли на трофейное оружие... Плохой знак!'

Винтовки системы Лерка, захваченные в боях и пулеметы под такой же патрон использовались в основном частями второй линии. Франкское оружие отличалось красотой (даже на солдатских винтовках была фабричная гравировка, офицерские же карабины были расписаны как картины) — и фантастической капризностью.

'Мёрсеры' были намного надежнее.

Крепыши с карабинами, стоящие на дверях, молча изучили предоставленные бумаги, один из них кивнул и исчез внутри здания.

Через пару минут вернулся заметно удивленный:

— Герр генерал вас ждет.

Карл и Гюнтер, увязавшийся за странной компанией из чистого безделья ('Все равно там еще часа четыре разгружаться будут!' 'Узнаю фирменное раздолбайство доблестного Воздушного Флота...') поднялись на третий этаж.

Как ни старался Карл, лейтенант не проявил никаких признаков благоговения перед перспективой встречи с генералом Гольденом.

Он вообще себя вел как на какой-то выставке: с интересом рассматривал солдат и офицеров, изучал их форму... При взгляде на кавалерийстов совершенно неприлично улыбнулся (хотя Карла тоже забавляли штаны конников, за которые те получили прозвище в армии 'две перины').

Броневики зато странный гость рассматривал с настоящим восхищением!

Ничего удивительного — бронесилы, один из самых молодых родов войск, поражали Карла.

В будущем для себя он уже решил: как закончится война — подаст рапорт на переобучение!

Да, пока гелиумные двигатели не могут придать скорость броневикам скорость хотя бы частично равную скорости гражданской машины.

Но Карл, как и многие другие офицеры, верил в технику!

* * *

Я восхищенно рассматривал броневики.

Да-а-а-а, вот это рухлядь!

Четыре или шесть колес, башенки с короткоствольными пушками — короче говоря, настоящее 'ретро'. Броня, правда, неплохо защищает — но от здешнего оружия.

* * *

Когда Ректор сообщил о том, что Фиоре теперь моя — я поперхнулся вином и только переход в туманную форму предотвратил мою смерть от удушья.

После чего подлый преподаватель свалил, я был телепортирован в свою комнату (насильно, что больше всего покоробило), и встречен ледяным взглядом фиолетовых глаз.

Фиоре как всегда выглядела безупречно — правда, если ранее она предпочитала одеваться подобно горничной, то теперь выглядела несколько иначе.

Юбка до колен, небольшой участок чулок, сапоги.

Платье — темного цвета. Декольте небольшое, в виде перевернутого сердца ('Это называется пики, друг мой...' Свет мой эрудиция, заглохни.)

Темные волосы в хвост.

На шее — как называется эта штука сказать сложно. Нечто вроде тонкого ошейника с камнем по середине.

Молчание затянулось — ну кто-то ведь должен начинать?

— Зачем?

— Мне показалось, что господин Инферналь нуждается во мне больше, нежели господин Ректор.

— И что? Как... В смысле — он же тебя...

— Да, он меня создал. Но был уверен, что я буду ему преданной. А полная блокировка и привязка уменьшила бы мои возможности. Артефакторный элементаль — слишком большая редкость, что бы разбрасываться его способностями.

Легкая улыбка и сощурившиеся ехидно глаза:

— Судя по всему, теперь Ректор будет на каждое свое творение вешать по десятку блокираторов и подавителей воли — два раза ему повезло. На третий раз кто-то может захотеть его уничтожить.

Я мог только кивнуть.

Ректор, мне любопытно — послужило ли то, что оба ваших творение вас кинули, уроком?

Не стоит играть с возможностью создания жизни — ни к чему хорошему это не приведет. И я, и Фиоре в итоге остались все же вашими союзниками и даже в некотором смысле друзьями.

Но третий раз так подфартить не может...

Фиоре подтвердила клятву верности, что означает, дословно, 'нет, это не Ректор меня подослал'.

Левая рука, выточенная из кристалла, лежала у меня на груди.

Моя жизнь — это просто живая картинка безумия...

Потом был разговор с Ректром, в котором мне в осторожной форме предложили опробовать своих солдат в деле.

Техногенный мир, в котором мизерное количество нефти природа компенсировала избыточным содержанием гелиума — при определенных условиях горючего газа, который являлся основным топливом здешней машинерии.

Как выразился Ректор после моего согласия, 'все уже утрясено'.

Мое дело — прибыть на передовую и испытать бойцов в деле...

* * *

Оу, нас зовут!

Я поправил дурацкий воротничок, пощипывавший горло, и с завистью глянул на Фиоре.

Та была образцом — хоть сейчас на плакат. Только вот обувь не уставная...

Кабинет генерала Гольдена представлял собой хаос, но хаос управляемый.

Эфирный передатчик занимал боковую комнату. Я слышал ругань радистов и потрескивание помех.

Да, интересный мир...

Генерал производил впечатление.

Сидящий за столом человек был из тех, что проще перепрыгнуть, нежели обойти, однако это была именно грузность: отчего-то у меня мелькнула мысль, что генерал, несмотря на свои пятьдесят лет, может дать фору молодым.

Мясистый нос, румяные щеки человека, привыкшего больше к свежему воздуху, нежели работе в кабинете, здоровые кулаки... Кстати, один из них только что хряпнул по столу так, что тот отозвался различимым хрустом.

Генерал бросил трубку телефона, покосился на Фиоре (та наклонила голову и с интересом наблюдала за генералом), покраснел и то-то пробормотал.

Я расслышал: 'Жаль, что тут...'

* * *

Генерал Клаус Гердин фон Гольден был вообще невысокого мнения о штабе Имперских вооруженных сил.

Наверное, причина этого скрывается в каком-то проклятии, которое некто очень древний и сильный наложил на военных всех без исключения миров.

Генерал, командующий на передовой, относится ко всему, что командует штаб, как минимум скептически — и это в лучшем случае.

Вот и сейчас в ходе пятнадцатиминутного разговора 'Железному старику' ('Старик', ха! Да пятьдесят девять — это детский возраст для офицера высокого ранга, тыловые крысы!) захотелось сказать пару слов, выученных еще в бурной юнкерской молодости.

Просил подкрепление — а ему в ответ: 'Подкрепление выслано, ждите'.

Отлично! То, что надо!

А размер?

'До трех сотен бойцов'.

Вот тут прозвенел первый звоночек: три роты, оно, конечно, хорошо...

Но у противника — армия!

'Ждите подкрепления'.

И положили трубку!

Просто сказали, что Государственная полиция просит его сохранять спокойствие — и положили трубку!

Эти ищейки!

Да он их

* * *

в

* * *

и их бабушек до седьмого колена

* * *

прикладом в

* * *

три раза!

Предотвратило извержение вулкана только появление посетителей.

Девушка в форме вольноопределяющегося почему-то успокоила.

Генерал почувствовал, как сердце прекращает барабанить и начинает работать мерно и ровно, а от раскрасневшихся щек отливает нахлынувшая кровь.

Прошептав тихонько расстроенное: 'Жаль тут фройляйн...' генерал наконец обратил внимание на посетителей.

Охранник сообщил о спецпропуске, предоставленном одним из посетителей.

— Чем могу помочь?

Капитан Карл Герад — сын одного из его одноклассников. Толковый малый. Второй — летун. Гюнтер Шварц — капитан 'грузовика', который таскает его бойцам патроны и эвакуирует раненых. Сорвиголова — в прошлый раз намеренно пролетел над расположением французов и скинул на них несколько бомб, которые загрузил заместо балласта.

Как он говорил 'ради месье готов терпеть некоторые неудобства'.

И еще двое — та самая девушка и фельдъегерь. Лейтенант.

Вообще мутный какой-то, форма помята, сидит плохо. Воротник не отглажен.

С другой стороны — шрам на губе выглядит вполне себе боевым. Из линейных частей переведен и не отвык пока постоянно кланяться пулям?

Лейтенант почувствовал взгляд генерал и перехватил...

Генерал ощутил себя как тогда — молодым лейтенантом под огнем, среди плюющихся смертью стволов и стали клинков.

— Герр генерал фон Гольден? День добрый. Насколько мне было известно, вы запрашивали у Берлина подкрепление, не так ли?

— Ну да.

— Попрошу вас, господа офицеры, выйти. Иначе не отвечаю за то, сколько вам придется подписок в Государственной полиции дать...

— Что вы себе позволяете? — генерал опять начал закипать. Гневливость — грех, но герр Гольден ощущал себя вовсе не разгневанным.

Нет.

Он абсолютно спокойно набьет этому шпику (а он его с бойца, переведенного с передовой принял! Шпик он полицейский — кто же еще с такими разговорами!)

* * *

Перелет был тяжелым, я устал — так что я наконец-то сбросил иллюзию, до того усердно мною поддерживаемую. Форма фельдъегеря потемнела, золотые нити исчезли.

Вместо неудобного палаша, напоминающего своим оформлением церемониальное оружие, на поясе повис тяжелый клинок 'Кошкодера', в котором любой компетентный человек опознал бы мачете.

Вместо кобуры с 'рейхсревольвером' — 'теневой' пистолет-пулемет.

Такими же вооружены мои бойцы.

— Подкрепление — это мы. — Фиоре тоже убрала камуфляж.

Одежда стала обычной для нее, а вот на спине висела...

Когда встал вопрос об оружии для элементали, то она долго не могла понять, чем плоха магия.

Но в конце концов я ее уговорил.

Я потратил много времени, манипулирую 'Кристаллом души' и уточняя требования к предмету, но результат того стоил.

На спине Фиоре висела винтовка с длинным и тяжелым стволом. Она производила впечатление вырезенной из тени — сложно объяснить, это надо видеть...

— Подкрепление — это я. Просто демонстрирую мои силы. И раз уж так совпало... — я повернулся к командиру воздушного судна — Вы поступаете в мое распоряжение.

* * *

Генерал Жан Батист Люмар с интересом слушал странную песню, передаваемую на общей частоте.

O, du lieber Augustin, Augustin, Augustin,

O, du lieber Augustin, alles ist hin.

'S Geld is' weg, s' Mensch is' weg,

Alles weg, Augustin.

O, du lieber Augustin

— Анри — спросил генерал у своего адъютанта — как думаешь, гунны могли все вместе сойти с ума?

— Не знаю, мой генерал. Но песенка забавная. — В отличие от своего генерала, Анри германского не знал, и потому о содержании песни понятия не имел.

Штаб французской армии содрогнулся от удара.

— Что за...

Влетевший вестовой с воплем 'ТРЕВОГА!' упал. Спина была изрешечена пулями.

Генерал с изумлением наблюдал за солдатами в черной форме и масках, закрывающих лицо.

— Как это понимать?

Попытки атаковать захватчиков не предпринимались: попытавшийся выхватить свой 'Ле Фоше' майор упал с пробитой пулей головой.

Солдаты молчали. И что показалось странным — даже не дышали... Бред...

— Это следует понимать как поражение. — Появившийся последним противник спокойно и как-то даже скучно заметил:

— Поздравляю. Вы вписали свое имя в историю.

— Вы кто такой?

— Что-то мне часто в последнее время этот вопрос задают... Достаточно того, что я — ваш враг, вы — мои заложники, а ваши передовые части подверглись атаке с двух сторон. С тыла — мои бойцы, которые взяли под контроль три роты броневиков и сейчас их используют против вас же, и таранный удар от 'Триградья' — Гольден получил подкрепление, и с умом его использует... Короче говоря — игра окончена.

Незнакомец сел на свободный стул и с интересом осмотрел обстановку.

Покачал головой:

— Нет, все-таки бытовые условия у вас получше, чем у германцев. Стоит признать. Да вы садитесь — не беспокойтесь, мои солдаты не устают...

* * *

Этот полет Гюнтеру Шварцу запомнился на всю жизнь. Как впрочем, и всему транспортному флоту...

Ночной десант, на малой высоте!

Без двигателей, только рулями и травя газ подойти в район неприятеля, спуститься на пятьдесят метров. Потом — выбросить тросы.

По ним начали спускаться солдаты...

Гюнтер вздрогнул, встретившись случайно взглядом с одним из них.

Как там?

'Рекрут'? Да... А вон тот, в полностью закрытом шлеме с круглыми окулярами — 'Монолит'...

* * *

После того, как генерал прекратил совершенно неэстетично таращиться на странного посетителя, Гюнтер и Карл переглянулись.

— Вот как... Тут сказали — три сотни солдат...

— Да. — Незнакомец кивнул.

Стена кабинета засветилась, как будто кто-то фосфорной краской красноватого цвета плеснул на нее.

Из дыры человеческого роста выпала на одно колено человеческая фигура.

Выползла, поднялась на ноги.

Стала виден серо-черный шлем, нечто вроде грудной кирасы и оружие вроде того, что висело на поясе незнакомца...

И он заговорил...

* * *

Гюнтер покачал головой и скомандовал рулевому:

— Три влево.

— Есть.

— Газ на две стравить.

— Понял.

Последними десантировались девушка — ее звали Фиоре — и наемник.

— Что такой кислый, капитан?

— Ничего.

— Не забудь...

Позже имя Гюнтера Шварца, человека, создавшего новый класс летательных аппаратов — тяжелее воздуха — навсегда было записано в историю.

Если бы Инферналя спросили, зачем он открыл случайному в общем-то человеку столь важную информацию — он бы пожал плечами...

* * *

Карл Герат ждал сигнала.

Он успел передумать о многом.

О Боге.

О жизни.

О том, благом является дождь для его солдат или нет...

— Капитан, условный сигнал!.. — радист радостно шептал.

Ничего удивительного — солдаты дошли до состояния 'где эти лягушатники — нам надо сбросить пар!'.

— Вперед... — одновременно в тылу французских траншей послышались взрывы и стрельба.

Кто-то вопил:

— Наши броневики с ума сошли!

В памяти всплыли слова этого странного существа: 'Они умеют управлять чем угодно, если это что-то предназначено для убийства'.

Рота Герата была выделена для особой миссии — им предстояло не вступая в бой пробиться к складам, на которых находились артиллерийские орудия и станция починки техники.

Для этих целей в роту было направлено насколько артиллерийских расчетов, которые должны были взять под контроль пушки после того, как солдаты вышибут охрану.

И добавить огоньку — потому как местоположение дополнительных частей было уже известно...

* * *

Я стоял вместе с Фиоре и наблюдал за парадом.

Да уж, хоть техника по сравнению с моей Родиной убогая — все искупается энтузиазмом.

Кайзер Вильгельм стоял на трибуне Аллеи Славы.

В течение четырех столетий она была в запустении, но когда стало ясно, что война окончится победой — в экстренном порядке были проведены работы по приведению аллеи в божеский вид.