Леди Сирин Энского уезда

— Да ладно, чего детей перед летними каникулами напрягать?

— Вот ты, Дашка, сначала сама в школу иди — поработай, а потом меня учить будешь.

Я пожала плечами. Мой диплом пылился где-то в шкафу с другими ненужными мне документами. В институт я поступила по настоянию бабушки, не разделяя ее пиетета к высшему образованию. Училась без огонька и без особого удовольствия. Уже на первом курсе нашла работу. Бабушка болела — деньги нужны были постоянно — на лекарства, медсестер, сиделку. После ночных смен засыпала прямо на парах, потом бежала на рынок за продуктами, занималась домашним делами и опять отправлялась на дежурство. Какая уж тут учеба! Кстати, зарабатываю я сейчас в три раз больше светоча педагогики Арбузовой.

— Слушай, — сменила Жанка тему разговора. — Ключи от квартиры не дашь? Ты же сегодня в ночь. У нас с Эдвардом новый этап отношений намечается, а у меня полный дом народа: и мама, и папа, и дядя Арнольд еще из Самары заявился.

— А герой-любовник жилплощадью не обеспечен? — саркастично спросила я.

— Он в общаге живет, в малосемейке. А мне романтики хочется. Давай, Кузнецова, не жмись. Не всем же так в жизни везет — и работа оплачиваемая, и квартира двухкомнатная в приличном районе. Помоги подруге, будь человеком.

Ага. Я везучая. Бабушка умерла больше года назад. Я до сих пор с внутренней дрожью захожу в ее комнату. Вытираю пыль с рамок пожелтевших фотографий, поливаю цветы на подоконнике и реву, реву, реву...

— Номер в отеле снимите, — поджала губы я. — Для интимных встреч самое то.

— В каком отеле, Кузнецова? Ты вообще, в каком городе живешь?

Жанина, кажется, не обиделась. Видно, все равно была уверена, что я не соглашусь им любовное гнездышко предоставить.

— Город у нас, Арбузова, перспективный и развивающийся, — сообщила я, остывая. — Можно сказать — уездный. Районный центр как-никак. И, чтоб ты себе знала, на въезде у кольцевой еще в прошлом году неплохую гостиницу отстроили.

Я порылась в кармане джинсов и вытащила визитку.

— Адрес здесь. Директора зовут Андрей Васильевич Поплавкин. На ресепшене скажешь, что от меня. Люкс не обещаю, но вменяемый номер на ночь у вас будет.

— Поклонник? — подруга жадно выхватила у меня карточку.

— Клиент, — покачала я головой. — Приходил за услугу благодарить.

— Как обычно? Представил себе по голосу деву неземной красоты, и знакомиться прибежал?

— Ага. Реальность его разочаровала.

Я улыбнулась, вспомнив, с какой жалостью господин Поплавкин на меня смотрел, нервно вертя перед собой огромный букет желтых роз.

— А деньги? — вдруг спросила Жана. — Это же дорого, наверное?

Ага, значит Эдик у нас мало того, что бездомный, так еще и неплатежеспособный. Что в нем такого, что заставляет Жанку виться ужом, только чтоб его в постель затащить? Примерно так я и сформулировала свой вопрос.

— Тебе не понять, — ответили мне с пафосом. — Тебе его увидеть надо.

— Когда познакомишь.

— На днях, — отмахнулась подруга. — А деньги-то как?

— Я разберусь, — вздохнула я. — Скажешь, пусть счет выставят. Это тебе подарок от меня будет в честь окончания учебного года.

— Дашка, — завизжала Жанина, бросаясь мне на шею. — Ты самая лучшая!

Я покачнулась, но устояла. Арбузова на полторы головы меня выше, так что при одинаковой примерно комплекции и весить должна побольше.

— А это что? — спросила я, вытирая со щеки слюнявый поцелуй.

Объявление, которое привлекло мое внимание, висело в центре информационной доски.

"Малыши ада! 25 мая в 10-00. Конкурсы, соревнования, эстафета для учеников младших классов. Поддадим жару! Приходите сами и приводите родителей".

— Мы с Эдвардом школьный спортивный праздник проводим, — проследила Жанина за моим взглядом. — Между прочим, даже с телевидения приедут.

— А ад причем?

— Не причем. Просто название в одну строчку не влезло...

Ну да, оно же кеглем шестидесятым набрано, не меньше. Олимпиада, спартакиада, малышиада. А также — лампада и клоунада. Я встряхнула головой. Что-то мне везде сегодня странное мерещится.

Зазвонил мобильный. Мой, который я обычно таскаю в одном из карманов многофункциональных офисных штанов. С корпоративным стилем одежды я предпочитаю не заморачиваться. Хотя руководство время от времени какие-то воззвания на эту тему выпускает: белый верх, черный низ, закрытые носки обуви, чулки в любую погоду... Вот Аллочка, моя сменщица, именно так и одевается. И. я уверена, что если захочу проверить — подол ее черной шерстяной юбки будет ровно на ладонь выше острых девичьих коленок. Ну, Аллочка у нас на испытательном сроке, ей мучиться по статусу положено. К тому же шеф, ничего не понимающий в веяниях современной моды сатрап, пригрозил Аллочке штрафом, если еще раз лицезреет на работе ее стразово-кожано-перьевой гардеробчик. А я... Зеленоватая трикотажная водолазка с рукавом три четверти, широкие штаны в стиле карго с десятком карманов в самых неожиданных местах и теннисные туфли, потому что при моем более чем солидном телосложении на каблуках я выгляжу примерно как корова на коньках. Короче, начальство довольно. От тяжких дум о будущем фирмы мой внешний вид его не отвлекает.

— Пошли, — кивнула я подруге, ответив на звонок. — Сережа подъехал, мы тебя до дома подбросим.

На крыльцо выходили под бдительным взглядом вахтерши.

— До свидания, Анна Степановна, — вежливо кивнула я старухе.

Та поджала губы и не ответила. Мы с бабкой Нюрой соседки, так что поводов друг на друга дуться у нас предостаточно.

Серебристая девятка моргнула фарами.

— Привет! — широко улыбнулся водитель. — Садитесь, девчонки, домчу с ветерком.

Жанку Сережа и раньше подвозил, поэтому лишних вопросов не задавал.

— Кузнецова, кажется, он к тебе неровно дышит.

— Сережа? Брось, мы просто коллеги...

— Причем тут ваш таксопарк?! — раздраженно перебила Жанка, грузно усаживаясь на заднее сиденье. — Я про Михалыча.

— Про трудовика? — зачем-то переспросила я, как будто среди наших общих знакомых был еще какой-нибудь Михалыч.

— Я же у него сегодня в больнице была. Так он и говорит, передай, говорит, Даше, как на ноги твердо встану, сразу с цветами к ней приду. Оберегла она меня, про опасность предупредила. Да и девка она приятная — кровь с молоком.

— А ты ему передай, что пусть лучше жене своей цветы купит. А то очень неудобно собирать выбитые зубы поломанными руками. Хотя, на прямоходящего Михалыча я бы с удовольствием взглянула. Зрелище-то редкое. Британские ученые рано или поздно выяснят, что любой учитель труда рождается сразу пьяным, в берете и с крошечной табуреточкой подмышкой.

Сережа захохотал. Автомобиль мягко тронулся с места. Я заметила, что вахтерша баба Нюра стоит на крыльце и провожает нас тяжелым взглядом.Глава 2

Трудовые будни, или Боец невидимого фронта

Палачу, как никому, на работе нужна свежая голова.

NN

Аллочка конечно же не справлялась. У двери офиса меня поджидал разгневанный директор:

— Кузнецова, я тебя премии лишу!

— Олег Николаевич! — молитвенно сложила я руки перед грудью. — Вы не сможете!

— Еще как смогу! Сначала набираешь на работу дур набитых. А потом мне солидные люди звонят, жалуются...

Ноздри непосредственного начальства гневно раздувались. В правой руке он держал мобильный, видимо все эти вопли предназначались не столько мне, сколько невидимому собеседнику. Понятно... Значит, напоминать властелину всея ООО "Энские транспортные перевозки" про то, что Аллочку по протекции папаши-депутата начальство брало на работу само, сейчас не стоит. Как и сообщать, что за целых семь лет о существовании такой приятной вещи, как премия, я слышу впервые, По второму пункту я его потом обработаю, когда случай представится. Под конец корпоратива, например — когда пьяненькое начальство на вопрос — "Будете сухое?", кивает — "Насыпай!" Вот тут-то я ему соответствующий приказ на подпись и подсуну. А наутро в бухгалтерию отнесу. Зря что-ли я в дополнении к основной работе канцелярией заведую? У меня даже в трудовой книжке дивная надпись синеет: диспетчер-деловод.

Аллочка у нас действительно умом не блещет. Таксисты с благоговением передают друг другу и всем желающим байку, как на вопрос шефа, как у нее обстоят дела с "Exel", она ответила, что вообще-то "эс-ку" носит.

— Олег Николаевич, я быстренько со всем разберусь, честное слово, — пряча улыбку, заверила я. — А потом отзвонюсь вам о выполнении.

Чело повелителя посветлело:

— Завтра расскажешь. Я в "Ирей" на открытие еду, так что мобильный отключу.

Ирей! Надо же. Сегодня уже во второй раз слышу это слово.

Лезть к начальству с вопросами я постеснялась, поэтому просто помялась на крыльце, пока директор шел к машине, и даже трогательно помахала рукой задним фарам его дорогущего Мерседеса. Так, Дарья Ивановна, прогиб засчитан, пора и за дела браться.

Аллочка горела трудовым энтузиазмом, когда я вошла в наш кабинет. Ацетоновый запах жидкости для снятия лака перебивал густой аромат кофе, а из ящика стола предательски выглядывала глянцевая обложка дамского журнала.

— Задерживаетесь, Даша, — пожурила меня практикантка. — На четыре минуты опоздали.

— К нашему с вами сожалению, Алла Леонидовна, у меня ненормированный рабочий график. И попрошу об этом не забывать, когда вы очередной донос приметесь строчить.

— Это не я! — Аллочка вплескивала руками с осторожностью, чтоб не повредить еще влажный маникюр. — Как вы могли подумать, Даша?!

Политес в наших отношениях сложился уже давно. С самого первого ее рабочего дня. Олег Николаевич просто влетел однажды в офис, шлепнул на стол прозрачную папку с документами и велел:

— Оформи новенькую, Кузнецова. И ребят предупреди, чтоб при ней не очень языки распускали.

Через два часа я и морально подготовленные ребята наблюдали явление королевы в народ. Розовый автомобильчик криво припарковался на офисном газоне, задорно фыркнул и заглох, водительская дверца медленно открылась, и из недр салона появились сначала две стройные ножки в ажурных чулках, затем пышные бедра в алой мини-юбке, тоненькая талия и бюст не менее пятого размера в меховой жилетке. Вселенская гламурь распрямилась во весь рост, (метр восемьдесят, как было позднее сообщено мне в приватной беседе), тряхнула гривой молочно-белых волос, пухлые губки скривились, будто их владелица готовилась заплакать. Ребята выдохнули, самые слабые приготовились упасть в обморок. Я, наблюдая диспозицию с высоты офисного крыльца, явственно ощутила отсутствие в руках каравая на вышитом полотенце. Блондинка повела взглядом сквозь толпу и достала мобильный телефон:

— Алё? Папа? Да, я куда-то приехала. В какую-то дыру. На что похоже? На ад!

Голосок у дивного видения оказался визгливый. Ребят слегка попустило. Мой верный паж Сережа даже осмелился закурить.

— Папа, я в аду! Да, вывеска. "ООО Энские..." Нет. Дальше прочитать не могу, там тетка какая-то перед ней стоит. Да, слева стоянка, справа бар "Метелица". Все правильно? По ступенькам?

Выслушивая инструкции, барышня сделала несколько шагов вперед и встретилась со мной взглядом:

— Паап, тут, кажется, меня ждут. Ну... какая... Маленькая... В страшных тапочках. Как не знаешь? Только с директором договаривался? Сейчас...

Блондинка поднялась на одну ступеньку, ее треугольное личико оказалось как раз вровень с моим, выражающим всю гамму чувств по поводу "тетки", "ада" и "тапочек".

— Говорите! — ткнуло мне в ухо телефоном дивное создание. — Вот сюда говорите. Четко, громко, с расстановкой!

Это я уже потом узнала, что Аллочка по жизни обладает дивным свойством считать всех окружающих, нет, не дураками, а существами, слегка отстающими в развитии от нее. А в тот момент мне больше всего хотелось растоптать ни в чем не повинную розовую трубочку каблуками своих "страшных тапок". Но я припомнила наказ шефа: "Даша, отец новой сотрудницы человек непростой. Я ему многим обязан. Ты уж не подведи меня...", и выдала "туда" стандартное приветствие:

— "Энские транспортные перевозки", Дарья Кузнецова. Чем могу помочь?

Папенька дивы источал мед и патоку. За полторы минуты разговора он умудрился осыпать меня цветастыми комплиментами, получить горячие заверения, что девочку я без поддержки не оставлю и буду с ней помягче, а также недвусмысленный отказ в личном знакомстве со сладкоголосой сиреной Дашенькой. Он, конечно, все равно примчался через пару дней под предлогом познакомиться с местом работы дочурки, походил по офису кругами, искоса поглядывая на меня, удачно скрыл разочарование увиденным и удалился по своим важным депутатским делам. С тех пор в нашем обиходе твердо закрепилась фраза — "Папа, я в аду!", а "королева гламура" заняла соседний стол в моем кабинете.

Вот так и живем. Она доносы на меня каждый день строчит и направляет на общий электронный адрес канцелярии. Я их распечатываю и с выражением зачитываю всем желающим в курилке. Весело живем.

Мы еще немножко поболтали с Аллочкой, выясняя кто виноват и что делать, я стребовала с нее список корпоративных заказов, с которым она напортачила, и засела за телефон — обзванивать пострадавших и исправлять ошибки.

Часам к восьми вечера я уже чувствовала себя, как выжатый лимон. Проблемы решались вовсе не сами собой. Да, есть у меня крошечный талант — убалтывать строптивых клиентов. Ну, вот умею я разговаривать — знаю, когда понизить голос, когда повысить, а когда перейти на доверительный шепот. Меня уже раз пятьдесят предлагали работу сменить — воплощать мужские фантазии по телефону. Но я держусь. Потому что бабушка такой моей карьеры не одобрила бы. Да и самой противно, честно говоря.

Я заблокировала коммутатор и отложила наушники. Аллочка уже поскуливала от двери.

— На сегодня все, — сообщила я коллеге, наслаждаясь ни с чем несравнимым чувством абсолютной власти.

С низкого старта блондинка умчалась в прекрасные дали. Фырканье моторчика ее розового "Фольксвагена" было слышно даже из кабинета. Я потянулась, раздумывая, чем бы сейчас еще заняться. Можно было перекусить, или сходить в диспетчерскую к девочкам. Я орлиным взором оглядела завернутые в фольгу бутербродики и пачку печенья из стратегических запасов и решила с поздним ужином подождать.

В диспетчерской было как всегда уютно. Три девицы — Оля, Зоя и Ирина вразвалочку сидели на своих рабочих местах и занимались рукодельем. В этом сезоне в фаворе было вязание.

— Да, девушка, выходите, машинка подъехала, — журчало низкое сопрано Олечки. — Да, да, девятка, голубой металлик. Двенадцать, шестнадцать, накид... Не Виталик, девушка. Виталик у нас нормальной ориентации. Нет, я не знаю вашего Виталика. Девушка!

— Чего там, — поинтересовалась Ольга, до этого беззвучно шевелившая губами над ажурным многослойным чудом, которое я с некоторой опаской решила принять за берет.

— Трубку бросила, тетеря глухая, — раздраженно ответила Ольга. — Максим! Ты под подъездом стоишь? Хорошо. Зайди в четырнадцатую квартиру, утешь клиентку. Скажи ей, что я ее мужа не знаю. Сама подошла? Извиняется? Скажи — все нормально, кто угодно ослышаться может. Все! Доброго пути...