Хиж-2018: Дети ветра

И разум твердил — старый педант прав. А сердце ныло от дикой несправедливости, о всех проявлениях которой Земной Союз давным-давно позабыл. Новое поколение не представляло, как можно позволить лишить кого-то самого ценного — жизни. Для них это столь же неестественно и чуждо, как для жителей двадцать первого века — сожжение "ведьм" и зверские пытки на площадях под пьяные вопли черни.

И сколь бы долго и усердно не вдалбливалась в головы кадетов недопустимость даже мыслей о вмешательстве, будущие разведчики были гордыми отпрысками именного нового поколения. Они никогда не поймут, как можно предать огню за "колдовство" или оставить на верную смерть разумное существо, если можно легко его спасти. Да, согласятся, примут как догму, постулат, незыблемый закон, но не поймут. Поэтому кто-то отсеивался еще на учебе, кто-то — в первые годы практики, а кто-то думал, что готов ко всему и никогда не предаст Устав. Как правило, их ждала самая незавидная судьба, и чем больше дикости они видели, тем меньше оставалось шансов отделаться одним только списанием на Землю.

И Семен прекрасно осознавал, на что идет. Задуманное им — уже не проступок, а самое настоящее преступление, но все равно не мог бросить дикарку на жуткую смерть. Отчасти потому, что в случившемся была и его вина. Отчасти потому, что ежедневные тайные свидания пробудили постыдное чувство, недостойное беспристрастного космического искателя.

Он опустился на колени и открыл аптечку. Тонкие серебристые червячки наношвов безошибочно нашли и стянули рваные края раны на лбу, а лечебная смесь быстро вернула островитянку в чувство. Оператор ожидал истерики или приступа животного страха, ведь даже человек с Земли, для которого инопланетяне вот уж век не новость, и тот перепугался бы, обнаружив подле себя неизвестное существо в странных одеждах. Но дикарка не закричала, не попыталась кинуться в море, не полезла в отчаянии на утес, ломая ногти. Лишь чаще задышала и широко распахнула карие оленьи глаза, а артерия на шее тревожно задрожала. Пришелец в белом шлеме и серо-синем — под цвет океана и скал — костюме не испугал ее, а скорее ввел в удивленное ошеломление.

— Друг, — сказал Семен на ломаном местном наречии и дважды хлопнул себя по груди. — Не бойся.

Записи зондов помогли расшифровать язык аборигенов — примитивный, но по-своему красивый, с обилием гласных и протяжных звуков, отдаленно напоминающий навахо. Спора ради экипаж соревновался, кто запомнит больше слов. Побеждала обычно Варюшка, но и Киров набрался достаточно, чтобы первый контакт не обернулся чем-то вроде: привет, я Земля, твоя моя понимать?

— Воздушная рыба, — неожиданно шепнула Ассоль, глядя не на таинственного незнакомца, не на его волшебную колесницу, а на затянутый тучами горизонт. — Улетела и не хочет возвращаться.

— Ты про манту? — на всякий случай уточнил разведчик.

Он и так знал ответ, никаких иных "воздушных рыб" в округе отродясь не водилось. Просто хотел подольше поболтать с неземной (в обоих смыслах) красавицей, ведь запретная и крайне опасная мечта наконец осуществилась.

— Да. Лето на исходе. Скоро пойдут дожди и остров затопит. Мы должны сесть на манту и улететь за облака, к солнцу и теплу. Но она не спускается, хотя дедушка поет долго-долго. Не хочу умирать, — она всхлипнула и утерла нос. — Не хочу в Подводные Чертоги.

Парня как по затылку ударили. Ну конечно! Местные пережидают осенние потопы на спине парящей громадины, но взрыв зонда отпугнул ее и обрек племя на гибель. И это — прямая вина всемогущих наблюдателей, непредумышленно свершивших самое страшное злодеяние из возможных — прямое вмешательство в естественное развитие, которое это развитие очень скоро и прервет. Однако все еще можно исправить.

— Послушай, — Семен коснулся ладони Ассоль и добродушно улыбнулся. Прием сработал на отлично, девушка расслабилась и даже улыбнулась в ответ, и от жемчужной вспышки сердце космонавта дрогнуло сильнее обычного. — Я подниму тебя на уступ и приведу помощь.

— Ты попросишь манту вернуться? — с детской наивностью спросила она.

— Вроде того. Не такую большую, зато железную. И способную летать так высоко, как никакой манте и не снилось. Но ты должна кое-что пообещать.

— Проси что угодно. Только спаси нас.

— Никому и никогда не говори о нашей встрече, хорошо?

Ассоль подняла стесанную ладонь.

— Клянусь кровью.

* * *

Семен ждал товарищей в кают-компании, нервно поглаживая спрятанный за пазухой подарок. Рамин вручила его, прежде чем уйти, и несколько секунд наедине в тесной кабине показались оператору лучшими в жизни.

Вскоре за круглым столом собрался весь экипаж: вечно недовольный Дементьев, настороженно поглядывающая по сторонам Панкова, безмолвная и незаметная словно тень Варюшка и даже Ярик — как пассажир он имел полное право посещать этот отсек.

Пока Киров пересказывал свои недавние приключения, капитан краснел, бледнел, привставал с диванчика и топорщил усы, но не перебивал. Во-первых, доклад (пока еще) подчиненного по Уставу надлежит выслушать полностью и только потом задавать вопросы либо устраивать разнос. Во-вторых, происходящее записывалось бортовым компьютером, и Матвей пересилил клокочущий гнев, чтобы позволить преступнику чистосердечно сознаться прямо на камеру.

— Это... это позор! — взорвался старик, когда парень замолчал. — Второе нарушение за два дня! Не экипаж, а шайка разбойников и диверсантов! Всех отдам под трибунал! Всех до единого!

— Матвей Валентинович, — как можно мягче произнес Семен, глядя начальнику прямо в глаза. — Там внизу — сто десять человек. Не гуманоидов, не чужих, не сапиенсов, а именно людей — таких же как мы с вами. И я говорю не о внешнем и внутреннем сходствах, а о разуме. И очень скоро этот разум — единственный на планете и крайне редкий во Вселенной — исчезнет. Старики, женщины, дети — все сгинут в потопе. И это — наша вина. Это наш зонд отпугнул манту. Если не поможем сейчас же — случится непоправимое.

— Молчать! — усач грохнул кулаком по столешнице. — Вы разжалованы за неподчинение и грубейшее нарушение первого пункта! Можете забыть о космосе навсегда!

— Ладно, — голос молодого ученого не дрогнул. — Не вопрос. Я сам пойду под трибунал и во всем сознаюсь, только спасите их. Они не должны погибнуть.

— Не нам решать! — капитан завел любимую шарманку. — Вмешиваться нельзя!

— Но мы уже решили! — тут уж парень не выдержал и сорвался на крик. — Уже вмешались! Неужели какие-то правила важнее сотни невинных жизней?!

— Да, важнее! Жертвуя сотнями, спасают миллионы! Немедленно отправляйтесь в каюту и не смейте покидать ее до возвращения на базу. Вы арестованы!

— Что же, я пытался. Совесть мне судья. — С этими словами он резко выпрямился и выхватил из-за пазухи каменный нож с оплеткой из водорослей — тот самый подарок Рамин. — Корабль захвачен! Курс на остров или я за себя не отвечаю! Вашими стараниями терять мне уже нечего.

Старый педант чуть не задохнулся от такой дерзости. Выпучил глаза и жадно глотнул сгустившийся воздух, словно выброшенная на берег рыба. Но несмотря на шок, рука медленно пошла вниз — к висящей на поясе кобуре. На борту оружие дозволено только капитану, да и то не боевое. Штатный парализатор безвреден для здоровья, но срубает с ног надежней хука тяжеловеса. К счастью, Семен вовремя заметил маневр и замахнулся для броска.

— Даже не думайте.

Дрожащая ладонь остановилась в сантиметре от рукоятки, пальцы задергались как насаженный на спицу паук.

— Ты не ведаешь, что творишь, — прошипел усач, впервые за долгие годы сменив надменный официозный тон. — Тебя сошлют на рудники. Пожизненно.

— Плевать. Один за сотню — достойный размен, так что приберегите угрозы для других. Я не позволю этим людям умереть. Сажайте "Скитальца", живо!

— Что вы стоите! — возопил Дементьев. Темные пятна под мышками испортили белоснежный китель с россыпью почетных плашек и памятных нашивок. — Схватите бандита! Скрутите этого проклятого пирата! Ярослав, я верну тебе допуск. В звании повышу! Дарья, Варвара!

Ярик хмыкнул и скрестил руки на груди. Даша в нерешительности замерла. И только вечно молчащая повариха спокойно произнесла:

— В случае, если взяты заложники и кораблю угрожает опасность, не пытайтесь оказывать сопротивление. Включите аварийные маяки, ожидайте подмоги и выполняйте все требования захватчиков.

— Ч-что? — Матвей впал в такой ступор, что не сразу понял смысл сказанного.

Невысокая хрупкая тихоня поправила очки и добила педанта контрольным в голову:

— Устав Разведки Дальнего Космоса, параграф девять, пункт три. Извините, товарищ капитан, но вы заложник, а нам придется подчиниться. Таковы правила.

* * *

Дождь лил как из ведра. Вода вышла из берегов и почти добралась до поселка. Племя собралось около утеса — самого высокого места острова — и сиротливо жалось друг к другу в тщетной попытке согреться. Дети ревели, женщины причитали и кляли судьбу, мужчины угрюмо смотрели на подползающие серые волны и ждали скорой развязки. И только Амгар пел, воздев к небу сморщенные от влаги пальцы. Рамин стояла рядом и придерживала деда за плечи — сам он едва держался на ногах.

С каждой нотой его голос слабел, пока вовсе не иссяк, став едва различимым хрипом. Шаман опустился на колени и тяжело вздохнул. Длинные седые волосы липли к изможденному лицу, на котором восковой маской застыли ужас и отчаяние.

— Вот и все, — шепнул он. — Наша песенка спета.

— Еще нет. Я верю, что нас спасут. И ты поверь.

Внучка повернулась к бушующему океану и сбросила бесполезную накидку. И запела, подхватив знакомые с детства слова. Люди с удивлением повернулись в ее сторону, забыв о холоде и крадущейся смерти. Они услышали Голос, пред которым отступал гром. Голос, пронзающий облака. Густой, гортанный, то гудящий водопадом, то звенящий и перекатывающийся как ручей. Голос ее бабушки, на который быстрее всего откликались заоблачные исполины.

Но манта с обожженной мордой так и не появилась. Если бы марево внезапно рассеялось, местные увидели бы ее на самом горизонте, с обвисшими крыльями и перевернутую кверху брюхом. Она так и будет дрейфовать на ветру, пока тлен не проточит газовые мешки. Но Рамин не знала об этом и продолжала петь, даже когда ледяная волна облизнула окоченевшие ступни. И тут в выси ослепительно вспыхнуло, и грозовые тучи пробил блестящий треугольник с огненным хвостом.

* * *

"Скиталец" отвез племя на далекий материк с поросшими лесом горами и высокими плато, которым не страшен самый сильный потоп. Переселенцев ждали много съедобных растений, непуганых животных, а самое главное — места. Уже скоро тут родятся легенды о богах, спасших страждущих предков и вознесших в райские кущи — туда, где много певучего ветра и почти нет опасной воды.

Последними по трапу рука об руку спустились Рамин и Семен. Бывший оператор щеголял в кожаных штанах с каменным ножом за поясом, а все, что связывало его с прошлой жизнью, оставил на корабле. Потому что по обычаям аборигенов, девушка дарит нож своему избраннику, и Киров это предложение с радостью принял, став законным мужем и полноправным членом общины.

— Тебя достанут, — рявкнул вслед капитан. — Где бы ни прятался.

Парень обернулся и одарил усача ленивой ухмылкой.

— Хочу напомнить, что теперь я — часть естественного процесса развития. А вмешиваться в него строжайше запрещено.