После Пламени. Корона Севера

— Время пришло, — Сторх плотно закрыл за мастером дверь. — Огненный дождь льется на землю. Искры из очага богов, брызги из их источника. Задумай желание — и исполнится. Попроси — и по-твоему станет. Но спеши: скоро иссякнет дождь.

Сон? Морок, наведенный Врагом?

Может быть. Во всяком случае, я этого не делала. Не смогла бы сделать. Создать личину летучей мыши не так уж сложно. В подобные иллюзии я еще девчонкой играла. Но превратиться в летучую мышь!..

Однако крылья держат меня в воздухе. Не знаю, как: я же никогда не летала. И лучше не думать — вдруг не удержусь, рухну вниз, на скалы Железных гор!

Сзади что-то грохочет. Погоня? Или это Пламенный сошелся в бою с Восставшим, чтобы задержать его?

Страшно смотреть назад. И страшно — вниз. Не на далекую землю — на звериные когти, впившиеся в Берена. Мои когти.

Только бы удержать! Царапины глубокие... я их потом залечу, любимый. Если у нас будет это "потом".

Да о чем я?! Какие царапины? Это же бред, наваждение, этого не может быть наяву!

Я умираю, Берен. Мы умираем. Но я рада, что и в предсмертном бреду мы вместе. Мы всегда будем рядом, лю...

Что это за тварь?! Летучая мышь, огромная, черная. Я едва не столкнулась с ней, потеряла равновесие, начала падать, но выровнялась каким-то чудом.

Вслушаться в мелодию жуткого существа я сейчас не могла: Тема Восставшего, казалось, заполнила весь мир, вынуждая меня закрыться от Музыки. Впрочем, кем бы ни было это создание, мне не удалось бы от него отбиться. И не спастись бегством: слишком тяжела ноша, а сил почти не осталось.

Сейчас, вот сейчас...

Мгновения тянутся, вязкие, словно болотная жижа, словно застывающая кровь, а удара все нет.

И уже не горы внизу — черная гладь Анфауглиф.

Мы вырвались! Неужели мы вырвались?..

— Надо идти. Им уже не помочь.

В который раз я говорю это. И мы продолжаем путь, не оглядываясь на мертвых товарищей, не прощаясь с ними. Их тела станут пищей для отвратительных тварей, кишащих в горах Ангбанда. Но если мы задержимся — потеряем еще кого-нибудь. Расколется под ногами обманчиво прочная скала, сорвется сверху камнепад, орочий дозор наткнется на нас и поднимет тревогу.

Нас семеро. Двое ранены. И нам надо идти.

Теперь я понимаю, почему нас никто не преследует. И знаю, что стало с теми, кто когда-то сумел бежать. Я считал их счастливчиками. Теперь я снова встречаю их — одного за другим. То, что от них осталось.

— Алканармо, куда дальше?

Если бы я знал, куда!

Мы сменили один каменный мешок на другой, пещеру — на горный лабиринт. Я обещал сородичам смерть в бою, но разве мышь сражается с кошкой?!

— Алканармо?

— Туда, — взмах рукой наугад.

Лишь бы это выглядело уверенно. Лишь бы не отнять надежду у спутников.

Потому что Ангбанд уничтожит нас, куда бы мы ни пошли. Или... выпустит? Удалось же нам выбраться от Повелителя Мори. Случайно?

— Белый олень, — тихо позвал Нильта, когда деревья сомкнулись за спиной.

Лес настороженно молчал. Охотник достал стрелу, сделал еще несколько шагов. Искать бессмысленно, и далеко идти незачем. Если верно, что незримый огненный дождь исполняет любые желания, зверь выйдет сам.

— Белый олень! — громко и требовательно повторил Нильта.

Лесные духи не терпят дерзости, но сегодня особый день. Да и чего бояться отвергнутому? Чего страшиться тому, кто до конца жизни скован увечьем?

Впереди зашуршали ветви.

— Белый олень! — мастер прицелился.

Шерсть вышедшего к нему зверя светилась в сумраке леса, словно только что выпавший снег, и того же цвета были роскошные рога, венчавшие голову.

Нильта прищурился. С такого расстояния не промахнулся бы и несмышленый мальчишка, впервые взявший оружие. Но мастер медлил. А потом опустил лук.

Преграды не было. Вернее — не было видно. Я ударилась об нее внезапно, и полуоглушенная, начала терять высоту. Но когти не разжала.

Выровняться удалось почти у земли — не столько выровняться, сколько замедлить падение. Я опустила Берена на траву так бережно, как смогла. И повисла над ним вниз головой, вцепившись лапами в ветку дуба.

"Тебе лучше сменить облик, дочь Мелиан, — почувствовала я знакомое прикосновение мысли. — В этом будет очень неудобно лечить Берена".

Хуан?! Сон стал уже не таким кошмарным.

Огромный белый пес уселся под деревом и задрал морду, разглядывая меня.

"Хуан, как это сделать?" — жалобно спросила я.

"А как ты в летучую мышь превратилась? — удивился он. — Вот и обратно так же".

Как превратилась... Если бы я знала, как! Все вышло само собой. Помню, что было страшно, как никогда в жизни. И нестерпимо хотелось улететь от Ангбанда, от этого ужаса...

"Не бойся! — подбодрил меня пес. — Я поймаю тебя".

Но я уже не смотрела на него. Я смотрела на Берена. Бесчувственного, израненного, истекающего кровью. Он умрет, если не получит помощи!

Собачья спина оказалась неожиданно жесткой, несмотря на густую шерсть. Я скатилась с нее на землю и замерла, ошеломленно глядя на свои руки, на стремительно тающие перепонки между пальцами, на укорачивающиеся когти. А потом опомнилась и бросилась к Берену.

Жив!

Завесу что-то потревожило. Не Воплощенный. Кто-то очень мощный попытался ворваться в Дориат и едва не пробил защиту. Может, и пробил бы, если бы попробовал снова. Но он почему-то остановился.

Место удара следовало осмотреть. А потом укрепить Завесу. Тем более, что меня все сильнее тревожил странный дождь, идущий со вчерашнего дня. Не вода — крошечные капельки света, нестерпимо холодные. Несущие Тему Восставшего. И моя Завеса не была для них препятствием.

Саурон не стал бы обманывать меня и нападать на нас. Но нарушить приказ Восставшего он не сможет. Если только не покинет своего Властелина.

Я летела к северу. Соловей, маленькая серая птица. Незаметная, пока не запоет. Мой любимый облик. Не самый подходящий для быстрого перелета, зато в нем мне было спокойнее.

Для чего Саурон сюда явился? Снова говорить о своей бессмысленной и безнадежной любви? Предупредить меня об опасности? Или... что-то случилось с Лютиэн?!

О том, что она спасла любимого из плена, я знала: они оба вернулись к окраине Дориата и поселились в лесу, не решаясь явиться в Менегрот. Я не тревожила их и позаботилась, чтобы другие не мешали им тоже. А потом моя дочь исчезла снова, и ни птицы, ни звери не могли отыскать ее следов.

По ту сторону Завесы кто-то был, едва различимый за ее серебристым сиянием. Да не один незваный гость — несколько. Я вслушалась, пытаясь распознать мелодии. Кто-то из свиты Оромэ... пес. Второй — Воплощенный... человек... Берен?!

Я кинулась к ним, меняя по пути облик, не думая, что возможно это ловушка. И застыла на месте, потрясенно глядя на третье существо. Похожее на мою дочь — внешне. Но это не была Лютиэн.

У Священного Камня собралось все селение, хотя сегодня не было ни праздника, ни жертвоприношения духам.

"Должно быть, Сторх созвал", — равнодушно подумал Нильта.

Сородичи расступились, мастер видел изумление на их лицах, но смотрели люди не на него — за его спину. Резчик ни разу не обернулся, но знал, что белый олень идет следом.

— Я привел того, кого ты хотела видеть, — сказал Нильта стоящей у Камня Ришти.

Она, впрочем, вовсе не выглядела довольной. Скорее разочарованной и напряженной. Значит, он не ошибся.

— Но я освобождаю тебя от данного слова, — добавил мастер, мимолетно удивившись, как просто это оказалось.

А ведь еще вчера думал: нет жизни без этой девушки и не будет.

Олень ткнулся носом в руку, Нильта слегка оттолкнул его:

— Беги!

Зверь не побежал — пошел к лесу, спокойно и уверенно. Людей он не боялся, и правильно: кто осмелится охотиться на воплощенного духа?

— Время вышло, — негромко сказал Сторх.

— Я знаю, — улыбнулся Нильта. — Я сделал то, что хотел.

И направился прочь — легкой, пружинистой походкой охотника. Не хромая.

Что с Властелином?!

Я сама не поняла, как мне удалось сменить облик, а потом заставить двигаться ослабевшие крылья. Но я летела — легко и стремительно. Не чувствуя ни усталости, ни боли от раны. Лишь нарастающую тревогу.

Послание Саурона, принесенное вороном, было пугающе кратким: "Немедленно возвращайся в Ангбанд. Ты нужна Мелькору". Но сам Вала молчал. И не откликался на мысленный зов. Как и Первый Помощник.

Может быть, они и не слышали меня: с тех пор, как в небе над Эндорэ зазвучали аманские мелодии, безмолвная речь не всегда удавалась на расстоянии. Даже Властелину.

Я мчалась так, что лес и скалы внизу сливались в сплошной серо-зеленый поток. А воздух вокруг вспыхивал искрами — лиловыми, золотыми, алыми. Их теплые и ласковые прикосновения успокаивали и добавляли сил. Игра цвета завораживала, я залюбовалась бы ею, если бы не спешила так.

Тангородрим был беспокоен, но извержение закончилось. Я наугад направилась к Центральной башне, и окно верхнего этажа распахнулось прежде, чем я попросила об этом. Меня ждали.

А потом я склонилась над неподвижным Мелькором, с ужасом вслушиваясь в мелодию, ища повреждения...

— Он не ранен.

Я обернулась навстречу вошедшему Саурону.

— Что случилось?!

— Пока не знаю, — он взглядом захлопнул створки окна. — Часть коридоров обрушилась, в горах обвалы, но мне удалось остановить распад и усмирить вулкан.

— На нас напали?

Саурон покачал головой:

— Если и напали, это не Аман. И уж тем более не Воплощенные.

— Его нолдо? — мгновенно отросшие когти царапнули мне ладони.

— Его я пока не видел. Но если окажется, что он причастен... — Первый по-звериному оскалил клыки.

— А искры?

— Похоже, творение Властелина. Он цел, Таринвитис, но потратил так много сил, что...

Я быстро шагнула между ним и Валой, словно могла защитить Мелькора — не от Саурона, от его слов. От страшного предположения.

— Он восстановит их, — я упрямо сдвинула брови.

— Мне бы твою уверенность, — очень тихо сказал Первый. Но тут же расправил плечи и деловито скомандовал:

— Присмотри за ним. Я должен заняться Ангбандом. И выяснить, что здесь произошло.

Я разжал пальцы — и почти сразу почувствовал под ногами опору... ступеньки... лестницу! Не похожую на те, к каким я привык. Без перил, без облицовки. Будто ступеньки вырубили в скале кое-как, не заботясь о красоте и удобстве. Впрочем, сейчас мне и самому было не до изысков. Главное — камни подо мной наконец перестали трястись и крошиться.

Я осторожно полез вниз: руки и ноги дрожали так, что упасть можно было и без помощи взбесившейся крепости.

Тишина, сменившая грохот обвалов, оказалась пугающей. Не просто беззвучие — отсутствие любых мелодий. Словно время остановилось. Словно Ангбанд умер, превратившись в нагромождение камней, в лабиринт, по которому можно блуждать бесконечно, без цели, без надежды, без смысла.

Я остановился посреди темного коридора, не зная, куда идти и что делать, и из последних сил борясь с паникой. И услышал голос. Спокойный, властный, он звучал отовсюду, ведя мелодию — и камни отзывались ему, сначала неуверенно, потом все охотнее.

Пел не Мелькор — кто-то из его майар. Саурон?

Оседала пыль, затягивались трещины в полу и стенах, выравнивались искореженные светильники, и снова вспыхивало в них пламя. А потом где-то наверху ударил гонг, начав отсчет нового времени.

— Мне нужно помыться, — сказал я Ангбанду, ни мгновения не сомневаясь, что он услышит. И послушается.

Не знаю, уцелела ли моя... то есть феанорова башня, так что переодевание придется отложить. А вот трубы с водой, скорее всего, уже восстановлены хотя бы частично. Не годится Повелителю Мори появляться перед пленными грязным и в крови. Что бы ни произошло.

"Подожди, Алсвишш", — досадливо отмахнулся Нэртаг от балрога.

Тому очень хотелось участвовать в процессе творения, аж светился весь от усердия. Только вот петь он не умел, а необходимость защищать облик от жара отвлекала майа.

"Дэрт, займи его чем-нибудь!" — мысленно взмолился Нэртаг, чувствуя, как уходит время.

Материя Арды, все менее податливая в последние столетия, вдруг снова стала послушной, чуткой к воле Поющего, готовой меняться. И давний замысел просил воплощения.

Металл, прочнее которого не будет в мире. Его не сможет пробить новое нолдорское оружие. И даже Феанор ничего не сумеет сделать: этот металл будет очень трудно расплавить. Почти невозможно — по крайней мере, без помощи балрогов.

Металл, который защитит Поющих Ангбанда... то есть Эндорэ, когда из-за моря придут враги. Да! Он еще должен быть легким, чтобы доспехи не мешали двигаться быстро. У Амана много воинов, у Эндорэ — мало. А потому придется брать хитростью и скоростью.

Майа пел, и в узор новой мелодии вплетались летящие откуда-то сверху искры. Странные теплые искры, дающие силу, дарящие возможность творить без оглядки и без сомнений — все, на что хватит фантазии. И времени: Нэртаг чувствовал, что это ненадолго. Что пестрый огненный дождь, для которого не были преградой своды глубочайшей пещеры Хитаэглир, вот-вот иссякнет.

И все же майа не торопился. Не позволял себе торопиться. Новый металл должен был получиться безупречным.

Искры летели все реже, когда Нэртаг закончил петь. А когда Дэрт надела первую в мире непробиваемую кольчугу, переливающуюся серебристыми бликами, огненный дождь закончился. Последняя лиловая искорка упала на плечо майэ и погасла.

— Что это было? — спросила Дэрт, восхищенно разглядывая творение любимого.

Кольчуга казалась немногим тяжелее шелковой рубахи.

— Я пока не придумал ему имени, — Нэртаг убрал с лица русую прядь, прилипшую к щеке. — Может быть, ты...

— Я не о металле. Об этих искрах.

— Не знаю, — признался Горный Мастер. — Но они несли нашу Тему.

— Тевильдо, что это?

Вообще-то нельзя мешать Поющему, когда он творит, но я не сдержался. Очень уж необычная мелодия получалась.

Впрочем, Кот не обратил внимания на мой вопрос. Он спешил — и правильно делал. Разноцветные искры, сначала сыпавшиеся густо, как снег в метель, начали редеть. Их сила вплавлялась в Арду, становилась ее частью — и переставала быть досягаемой для Поющих.

— Тевильдо, спой вариацию! — я схватил Кота за шкирку и бесцеремонно встряхнул, рискуя получить удар когтистой лапой. — Добавь некоторым своим творениям шерсть!

— Зачем? — кончик дымчатого хвоста раздраженно дернулся.

— Скорее! — искры почти иссякли. — Потом объясню. Шерсть, Тевильдо! Густую и длинную!

Новые создания, неуклюже топтавшиеся поодаль, были великолепны. Огромные, мощные. Каждая нога — обхватом с дерево. И два длинных загнутых вверх зуба по сторонам от странно вытянутого гибкого носа. Шкура толстенная — не всякая стрела пробьет.

1234 ... 424344