Тогда, в 41-м...

— Через каждый час звоним в Брестский погранотряд и в дивизии. Отовсюду поступают сведения об изготовившихся на западном берегу Буга немецких войсках. Из крепости сообщают, что на сопредельном берегу Буга разворачиваются понтонные части и плавсредства. Командир сорок девятой дивизии утверждает, что на том берегу в окопах сидят немецкие части. Час назад получили из штаба округа сигнал "всем быть наготове", командарм Коробков под свою ответственность приказал разослать во все соединения опечатанные "красные пакеты" с инструкциями о порядке действий по боевой тревоге, разработанными по плану прикрытия. Двадцать минут назад нас вызвал к телефону начальник штаба округа. Однако особых распоряжений мы не получили. О том же, что нужно быть наготове, мы и сами знаем.

— Все настолько серьезно?— спросил Степан Ильич.— Или обычная перестраховка? В последние дни не в первый раз уж...

— Не знаю. Возможно. Эту ночь похоже, старший командный состав армейского управления проведет в помещении штаба армии. Все в нервном тревожном состоянии. Ходим из комнаты в комнату и обсуждаем вполголоса кризисную обстановку. В шесть часов в штаб армии поступила телеграмма штаба ЗапОВО о немедленном вывозе из Бреста не менее чем на тридцать километров на восток НЗ шестой и сорок второй стрелковых дивизий, чьи склады располагаются в Брестской крепости. Оставив им по полтора бэка, приказано вывести тридцать четыре вагона боеприпасов от шестой и девять вагонов — от сорок второй стрелковых дивизий. Хотя не так давно этот излишек фактически навязали армии органы артснабжения округа, несмотря на мои протесты.

— Слишком благодушное настроение у нашего командования, — заявил Оборин напрямик. — Сосредоточение фашистских войск на границе нельзя рассматривать иначе, как подготовку к нападению на Советский Союз. Мы уже не раз имели возможность убедиться, к чему ведет сосредоточение немецкой армии у границ соседнего государства.

— За такое, мягко выражаясь, настроеньице по головке не погладят. Не нам обсуждать.— резко ответил Сандалов.— Начальству виднее. Там, в Минске, этой ночью, похоже, тоже не будут спать...

— Беспокойно у меня на душе, товарищ полковник. Мне вся эта подозрительная возня немцев на границе, особенно в последние дни, не по нутру. Меня волнуют какие-то неясные предчувствия...Тревожные предчувствия, честно говоря... Я приказал вывести двадцать вторую дивизию в Жабинку. Черт его знает, как-то неспокойно, да еще эдакие новости от вас услышал...

— Командарм в курсе вашего распоряжения?— встрепенулся Сандалов.

— Нет. Пока нет. Дивизию, да и то не всю— мотострелков, 43-й полк и гаубичный полк со спецподразделениями, вывожу в плановом порядке. Ночной марш. На шесть утра наметил провести учения по отражению атаки противника.— усмехнулся Оборин.

— Ладно. Семь бед— один ответ. Отправляйтесь-ка к себе в корпус.— сказал Сандалов.— А я все-таки доложу командарму о выводе дивизии из Бреста.

— Хорошо. Тем паче, вдруг еще какие распоряжения поступят...

В этот момент из кабинета вышел командующий армией генерал Коробков. Увидев Оборина и Сандалова, он подошел к ним.

— Прибыли?— отрывисто спросил Коробков.— Ну, как там? Начальник штаба округа сообщил, что для участия в армейском опытном учении в Брест приедут представители округа и наркома обороны. Встретить их надо на должном уровне...Кстати, в разговоре с командирами стрелковых дивизий я не заметил энтузиазма к предстоящему выезду на учение. Понять их нетрудно — замучились, по-прежнему от каждого стрелкового полка по одному — два батальона работают в пограничной зоне. Ночуют всю неделю в землянках, в палатках, а тут еще воскресенья занимаем ученьями да заседаниями всякими. Надо с этим кончать... Командиры расположенных в крепости частей показывали несколько новых наблюдательных вышек, построенных немцами за рекой. Уверяют, что по ночам слышен шум моторов. Сегодня опять несколько самолетов летали над нашей территорией...

— Я только что прибыл из Бреста, товарищ генерал,— доложил Степан Ильич,— Части двадцать второй танковой дивизии приказал Пуганову ночным маршем, плановым порядком, вывести в район Жабинки и Хмелева для проведения дополнительного тактического учения.

— Что? Зачем это вдруг? Я, как командующий армией, имею право поднять по боевой тревоге одну дивизию. Хотел было поднять сорок вторую, но посоветовался с Павловым, а он не разрешил... И еще раньше не разрешал! В апреле не разрешал, в мае! Категорически не разрешал! Командование округом в апреле запрашиваю— надо бы вывести шестую стрелковую на полигон. Из крепости вывести. Ответ— нецелесообразно.

— Нецелесообразно и все?— переспросил Оборин.

— И все. Два дня назад запросил— вывести дивизию на лагерный сбор. Климовских, начштаба округа лично воспрепятствовал.

— Причина?

— Будто вы не в курсе?— обиженно фыркнул Коробков,— Сказано было так— нету палаток для размещения дивизии, выделять их дополнительно запрещается.

-В конце концов, есть же директива Генштаба о выводе мехкорпусов с мест постоянной дислокации...

-Ну и что? Москва где? А где Минск, округ?

Оборин покачал головой и негромко поинтересовался у Коробкова:

— Товарищ командующий, вам известно, что штаб 28-го стрелкового корпуса после штабного учения остался на своем командном пункте в Жабинке?

Коробков с любопытством посмотрел на командира мехкорпуса.

— Я и приказал штабу корпуса до особого распоряжения оставаться на капэ, дивизионным— вернуться в расположение. Из Бреста поехал в Высокое, а возвращался в Кобрин через Жабинку. Застал там на командном пункте командира корпуса. В штабе все были на месте. Я разрешил Попову уехать в Брест...

— Попова я встретил на брестском полигоне.— сообщил Оборин.— Он тоже встревожен.

— Вы думаете? Ладно вам, будет. Я это слышал. Старая песня! -отмахнулся Коробков.— Да и вообще, надо бы некоторых командиров привести в чувство. Они проявляют чрезмерную немцебоязнь.

Коробков помолчал, потом исподлобья глянул на Оборина:

— Впрочем, хорошо, что распорядились по дивизии. Начнется какая-нибудь заваруха и там форменный кабак может случиться.— сказал Коробков.— Вы не в курсе, видимо, в дороге еще были...Ваш Пуганов после девятнадцати часов звонил начальнику штаба и докладывал по телефону, что южнее Бреста, за рекой Мухавец, в деревне Пугачево загорелся ближайший к границе дом, стоявший на возвышенности. Сразу же вслед за этим загорелся дом в деревне на сопредельной стороне, за Бугом. Какой из этого следует вывод? Что все это может означать? А это между тем были, скорее всего, обмены сигналами вражеской агентуры на нашей территории...Ладно, Степан Ильич, поезжайте к себе в штаб, в Тевлю.

— Я шофера отпустил поужинать. Двадцать минут, не более.

— У вас там в Тевле все готово? Я имею в виду, готово на всякий случай?

— Если бы...-вздохнул Оборин. -Товарищ командующий! Вы же знаете ситуацию! Я, профессиональный артиллерист, больше двадцати пяти лет при орудиях, принял механизированный корпус...

-Нам это известно,— нетерпеливым тоном перебил Оборина командарм.

-Я принял механизированный корпус, находившийся в стадии формирования. Принял только в марте этого года. Управление штаба корпуса укомплектовано пока на шестьдесят процентов. Неблагополучно обстоит дело с табельными средствами связи, имеем крайне ограниченное количество радиостанций, телефонов, телеграфных аппаратов и полевого кабеля. Я три дня потратил на изыскание необходимой для оборудования штаба и КП материальной части, поскольку штатных средств, как уже упоминал, крайне мало. Все собранное приказал отвезти на железнодорожную станцию и погрузить в товарный вагон, который поздно ночью удалось прицепить к следовавшему из Барановичей в Брест составу. Имею при штабе шесть радийных танков и здесь, в Кобрине, где пока еще остаются некоторые службы корпуса, одну рацию 5-АК, выделенную из батальона связи армии; запаса проводных средств связи у меня в Кобрине нет, а чтобы мне из Тевли связаться со штабом армии, надо выезжать на станцию и просить гражданских соединиться через местную линию с телефонным коммутатором в Именине, а там, через летчиков — со штабом десятой авиадивизии...

— Это плохо, это не очень оптимистично звучит.

— Негде взять шестнадцать километров полевого кабеля...

— Генерал Семенов, начальник оперативного управления штаба округа, уже распорядился о выделении нам некоторого количества средств связи и другого имущества, находящегося на расположенных здесь окружных складах.— сообщил Сандалов.— В ближайшие дни обеспечим ваш штаб необходимыми средствами связи...

-Так что в Тевли? Капэ готов?-спросил Коробков.

— В общем и целом— да. Раскинули палатки, произвели разбивку будущих блиндажей и землянок, два дня занимались отрывкой щелей.— сообщил Оборин.

— Отнеситесь к оборудованию капэ со всей серьезностью,— подчеркнул Коробков, обращаясь к Оборину,— Хорошо маскируйте свою работу, ни в коем случае не привлекайте к ней внимания местных жителей. Необходимо около каждой палатки вырыть щели для укрытия личного состава и оборудовать где-либо на возвышенности смотровую вышку.

Оборин кивнул.

— Задача мехкорпуса вам известна? -неожиданно спросил Коробков.

— Известна, товарищ командующий. Корпус, как указано в директиве округа-сосредотачивается танковыми дивизиями к рубежу Каменец, Жабинка, во втором эшелоне армии. Двести пятая моторизованная дивизия — в Поддубно. Штаб мехкорпуса — в Тевли. Корпус подготавливает маршруты для выхода в район сосредоточения и контрудары в направлениях: направление один: Высокое, Дрогичин; направление два: Пилище, Брест; направление три: Каменец, Жабинка. В случае прорыва крупных мотомехсил противника с фронта Бяла-Подляска, Пищац в направлении Брест, Барановичи 14-й мехкорпус, сосредоточившись в противотанковом районе и за отсечной позицией Каменец-Литовск, Шерешево, Дзедувка, атакует противника во фланг и тыл в общем направлении на Жабинку и совместно с частями 47 -го стрелкового корпуса уничтожает его.

— Ну-ну, Степан Ильич. Это все хорошо, это все понятно. Про состояние корпуса вашего спрашивать не буду.

— Оно вам известно досконально. В дивизиях больше половины красноармейцев первого года службы. Артиллерийские части получили пушки и гаубицы, а снарядами полностью не обеспечены. Тягачей пока нет. Автомашин не хватает. Штабы дивизий людьми укомплектовались, но сколоченность у них пока недостаточная...

— Противотанковый район готов?

— Нет.— ответил Оборин с некоторой заминкой.— Вы же знаете...

— Вот-вот. Знаю. Противотанковый район не готов, 47-й стрелковый корпус никуда не прибыл, да еще и ниоткуда не убыл.— сокрушенно покачал головой Коробков.-Он в подчинении округа. Да и ваш мехкорпус округ предпочитает считать в своем подчинении, а не в подчинении армии, хотя и включил его в состав района прикрытия...

— А мы даже не знаем конкретно, какие против нас на том берегу Буга силы сосредоточены.— подхватил полковник Сандалов.— Приграничные районы западнее государственной границы забиты фашистскими войсками, в деревнях, на хуторах, в рощах стоят плохо замаскированные и совсем не замаскированные танки, бронемашины, орудия, грузовики...По дорогам шныряют мотоциклы. Да вы и сами прекрасно это видели, Степан Ильич!

— Видел, товарищ полковник.— согласно кивнул головой Оборин.

— Есть чему удивляться. — негромко, с придыханием, проговорил полковник Сандалов.— Когда я приехал не так давно в Семятичи и подошел к границе, к берегу, то сразу увидал 'странные вещи'. На немецкой стороне, на берегу, аккуратными штабелями были уложены все части и детали... понтонного моста! Даже сами понтоны были установлены на катках, и до самой воды были уложены деревянные слеги!

— Сведения о противнике действительно противоречивые.— вздохнув, сказал Коробков.— Знаем, что стоит четвертая армия генерала фон Клюге. Знаем, что армия эта имеет до двенадцати пехотных дивизий, то есть превосходит нашу армию более чем в три раза. А вот какие и сколько у немцев мотомехчасти сосредоточены? Моторы-то гудят за рекой, каждый день и каждую ночь гудят...

-Да, состав второй немецкой танковой группы Гудериана нам как следует неизвестен.— добавил Сандалов.— Но ясно, что она превосходит оперативно подчиненный армии ваш четырнадцатый мехкорпус.

-Ладно, чего уж сейчас начинать лапти плести? — вздохнул Коробков. — Ваше решение, генерал, не одобряю, но и не препятствую его исполнению. Дадут по шапке мне за ваше самоуправство — тогда я и вас потяну за взысканием. А сейчас...Поезжайте к себе в корпус. Все понимаю — задача, поставленная вашему корпусу нереальна. Дивизии только-только получили новое пополнение, имеют некомплект танкового и другого вооружения, средств тяги для артиллерии, подразделения тыла не до конца укомплектованы...Недостаток комсостава...В-общем и целом корпус как второй эшелон армии из-за неукомплектованности и необученности с трудом может выполнить возложенные на него задачи-нанести контрудар в обороне или развить успех в наступлении...Но что делать? Надо на всякий случай привести части в боевую готовность. Согласно плана прикрытия. Хоть и не утвержденного... "Красный пакет" вам уже отправлен. Но вы и без пакета знаете содержание документов в нем, так как участвовали в их составлении. Действуйте.

Степан Ильич вышел на крыльцо штаба армии, закурил.

"Действуйте."— фыркнул он про себя, — "А вы тут в штабе собираетесь действовать?".

21 июня 1941 года.

Окрестности Бреста.

Южный Военный Городок.

В кабинете командира двадцать второй танковой дивизии было сильно накурено: несколько командиров, собранных комдивом, нещадно дымили папиросами.

— Я, как начальник оперативного отделения, докладывал вам, командиру дивизии, содержание оперативных сводок и разведсводок. И однажды даже пытался высказать свои соображения.— громко сказал начальник оперативного отделения штаба дивизии капитан Рожнятовский. Слова его были обращены к командиру дивизии и Рожнятовский смотрел на Пуганова неотрывно.— Я говорил, что было бы целесообразно с профилактической целью, не нарушая хода боевой подготовки, вывести дивизию и расположить лагерем на некотором удалении, в условиях, где можно быстро изготовиться к бою.

Пуганов досадливо поморщился и отмахнулся рукой:

-Помню, помню, не напоминай.

-Вот-вот, товарищ генерал, вы и тогда дали мне понять, что свои соображения я могу оставить при себе.

-Да прав ты, капитан, прав! И прав Оборин, тысячу раз прав!— горячился генерал Пуганов, в свое время занимавший должность начальника Управления боевой подготовки Главного автобронетанкового управления РККА. — Положение дивизии совершенно не соответствует решению каких-либо оборонительных задач, впрочем, и наступательных тоже. Да, что там...Недокомплект личного состава составляет на сегодняшний день тысячу с лишним человек. Согласно штатному вооружению, дивизия имеет от двухсот тридцати пяти до двухсот пятидесяти шести танков, из которых более девяноста пяти процентов составляют танки Т-26. Новых танков в дивизии нет. Боеприпасов мало...