Любовный треугольник

— О нас, — брюнет заставил его сесть в кресло и стал нервно расхаживать по комнате. — Я хочу, чтобы у нас все стало как раньше, понимаешь?

Человек, которого он знал почти всю свою жизнь, встал перед ним на колени и с тоской в глазах задумчиво положил ладони на его плечи:

— Я люблю тебя.

— Прекрати! — Дима оттолкнул Олега от себя и вскочил на ноги. — О чем ты говоришь, черт возьми? — комок в горле рос и рос. — Как ты мог так со мной поступить?

Лицо сероглазого потеряло все краски:

— Ты сам виноват. Ты не должен был целоваться с парнем.

— Что? — Дима не верил своим ушам.

— Если бы не это... я никогда не прикоснулся бы к тебе... снова.

— Снова? — ему стало трудно дышать, он отказывался в это верить, замотал головой, закрывая уши ладонями. — Нет. Нет!! — Дима не хотел ничего слышать.

— Я люблю тебя, — теперь Олег стоял совсем близко. — Я не хотел уезжать, тогда. Но отец заставил меня, понимаешь? Он подозревал о том, что между нами сложились совсем не братские отношения.

Светловолосый парень на секунду закрыл глаза. Повернулся к окну.

— Ты обещал дождаться меня, Дим. Говорил, что будешь только моим.

Довольно продолжительное время в комнате висела гнетущая напряженная тишина. Наконец Дима повернулся к Олегу:

— Слишком поздно. Я уже не хочу ничего вспоминать. Уходи, — по его щекам текли предательские слезы.

— Дима. — Олег схватил его за плечи и крепко обнял. — Прости меня. Прости. Я больше никогда тебя не оставлю.

— ТЫ МЕНЯ БРОСИЛ! — он с яростью посмотрел в глаза Олегу. — Ты хотел, чтобы я вспомнил? Теперь я помню, как Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ. Сволочь, какая же ты все-таки сволочь.

Дима размахнулся... Кулаки разжались, и он впился в рубашку Олега. "Сволочь, сволочь... Дурак! — шептал он, прислонившись лбом к широкой груди. Ну почему ты даже на каникулы не приезжал? Почему?!! Ты просто забыл меня..."

— Нет, — объятья стали крепче. Олег гладил его по плечам. Затем заставил посмотреть себе в глаза. — Тебя люблю. Жить без тебя не могу.

— Поздновато ты об этом говоришь. — Дима улыбался сквозь слезы. — Я нарочно тебя забыл. Хотел, чтобы ты страдал! Вот... А ты отнесся ко всему с полным безразличием.

— У тебя все получилось. — Олег печально усмехнулся. — Желать вернуть все обратно и знать, что ты даже не помнишь о нас. Видеть и не сметь прикоснуться. Разве это легко? Я каждый день думал о тебе. Ложился спать и размышлял: приснишься ли ты мне этой ночью? Мечтал, что мы будем вместе... Ты мой?! — он резко встряхнул его. — Отвечай!

Дима хмыкнул. Отвернулся и привычно уткнулся носом в его шею.

— Я твой.

Внезапно отстранился:

— Кристина...

— Она знает, что я никогда не смог бы любить ее так, как тебя. Это она сказала мне, где ты. — Олег смотрел ему прямо в глаза.

Дима вспыхнул и опустил голову:

— Тогда, наверное, я должен сказать тебе...

— Что? — Олег пытался поймать его взгляд.

— Какого чёрта ты ждал так долго?! А подойти, поговорить, это никак?!! Если бы знал, что ты будешь столько лет просто вести себя как полный идиот...

Олег удивленно раскрыл рот, потом покрепче прижал все еще возмущающегося парня к своей груди. Обнял так, как хотел, не по-дружески, а гораздо крепче.

"Ты мне не брат и никогда им не станешь, — сказал он сразу же после появления в его семье давно знакомого пацана. — Я старше, поэтому просто буду за тобой присматривать".

Когда в их жизни стерлась грань между приятельскими отношениями и чем-то много большим? На это в памяти не осталось ответа. Совсем чуть-чуть поменялись их взгляды и все. Они даже не задавались вопросами на счет своей гомосексуальной связи... Никогда не считали это плохим или неправильным. И... как давно они не были вот так вместе, друг с другом, без всяких тайн, недомолвок?

Два слившиеся в один силуэт человека еще долго стояли, обнявшись, вспоминая о минувшем. Их общем прошлом. И думали о будущем... За окном начиналась гроза. Ветер рвал деревья в клочья. Вошла Кристина. Увидев их, молча развернулась и неслышно закрыла за собой дверь. С по-детски обиженным выражением в остекленевших глазах вызвала лифт и только через некоторое время, после того как он остановился на первом этаже, очутилась во дворике. Села на лавочку у многоэтажного дома, подпирающего свинцовое однотонное небо, которое было под стать ее теперешнему настроению.

Девушка вдруг поняла, что любила Олега даже больше, чем думала сама. Все это время она ужасно ревновала его к лучшему другу, но что-то внутри нее кричало, что если не с ней, то пусть с ним у любимого человека будет все хорошо. Знала, что Олежек никогда не запустит ее в свое сердце, в котором навеки поселился русоволосый парень с улыбчивым лицом. Он всегда стоял между ними. Кристина так и не смогла порвать эту невидимую связь, цепью сковавшую двух таких разных людей: угрюмого, всегда мрачновато-спокойного Олега и веселого, общительного Диму, немного беззаботного, до раздражения компанейского и почти всегда идеального во всем...

— У него что, совсем нет изъянов? — печальная красавица нахмурилась и нелепо улыбнулась. Ее плечи вздрагивали то ли от холода, то ли еще от чего, но она держалась.

В его присутствии Олег всегда неуловимо менялся.

Девушка притянула ноги к груди и обхватила руками голые ступни. Вспомнила, как Дима лежал, положив голову на ее колени, и его хриплый неровный голос. Он тоже любил Олега, почему-то от этого понимания стало только невыносимо больно на сердце и горько до слез, которых она не имела права показывать. Наверное, потому, что именно тогда она поняла, что не будет вставать на пути Олега. Разве можно мешать самому дорогому человеку быть с тем, кого он так сильно любил? О ком помнил всегда, заставляя страдать от ревности и невозможности что-либо изменить...

— Будь счастлив, любимый...

Кристина подняла голову к небу. Ее блестящие зеленые глаза заполнились влагой и более не сдерживаемым потоком заструились по щекам вниз.

Но она продолжала открыто смотреть на окружающий мир. Болезненная гримаса самых противоречивых чувств исказила ее лицо, лишь на миг стерев улыбку. Кристина действительно радовалась за Диму и, конечно же, Олега. Сероглазый брюнет, правда, мог стать тем единственным, в котором нуждалась сама, но... Не случилось. И сейчас ей вдруг стало так одиноко. Одиноко и холодно...

Пасмурное утро. Гнущиеся к земле деревья. Мрачная предгрозовая тишина и застывшая на скамейке тоненькая беззащитная фигурка в легком голубом платье — как будто нарочно выбивали непрошеную слезу из глаз случайных прохожих.

Стоял первый день осени...