Вторая и последующие жизни

— В первую очередь — классические герои... Пьер Безухов, Гильгамеш, Раскольников...

Я поморщился. Вот еще со старушками возиться, потом топор отмывать. Честно говоря, не самое веселое развлечение.

— Моисей?

— Да ради бога!

— Соловей Разбойник?

— Пожалуйста.

— Илья Муромец?

— Легко...

Легко им видишь ли... Неужели я ничего "такого" придумать не могу? А вот я вас ужо...

— А и тем и другим сразу?

Я думал, что уем девушку, но та не моргнув глазом, ответила.

— Можете. Если выберете сон абсурд.

— Это как? — несколько удивился я.

— Ну...

Она пошевелила пальцами, словно подбирала для ответа простые слова.

— Это такой сон, в котором может произойти все.

Еще непонятнее. Видимо я умудрился выразить это лицом, так как она сразу ответила на незаданный мной вопрос.

— Вообще все. Нет запретов, которые выставляет человеческая логика. Например, в нашем мире все падает вниз, а там...

Я кивнул, поняв, что она имеет в виду. А вот это действительно интересно. Водопад я могу себе представить, а вот водовспрыг — нет. Пока нет. И правда, посмотреть, что ли?

— Можно попробовать?

— Разумеется, — улыбнулся она. — Для того вы сюда и пришли. Вы хотите сон с Соловьем и Ильей?

Я задумался.

— Сколько это по времени?

— Объективно — несколько минут. А субъективно... Как захотите сами. В разумных пределах, разумеется. Я бы посоветовала... ну... полчаса...

Она протянул мне карточку с коротким перечнем пробников. Нда-а-а-а... Не особенно тут клиентов балуют. Что ж. Положимся на Судьбу. Я наугад ткнул пальцем в список. Главное, чтоб никакой политики.

— Ну что ж... Неплохой выбор...

Мне показалось, что она вздохнула с облегчением. Я уселся в кресло. Перед тем как включить машину девушка поднял палец, привлекая мое внимание.

— Хотелось бы напомнить правило. Вы должны вести себя там так, как повели бы в жизни... То есть поведение должно быть адекватным. Откиньтесь на подголовник...

...Я очнулся в каком-то странном месте, одетый в странную одежду. Из окна виделся пляж, несколько чахлого вида странных деревьев, а рядом со странным треугольным окном, как раз напротив меня сидел странный человек в такой же белой хламиде как у меня и с интересом меня разглядывал. Похоже, что и сам я выглядел необычно. Откуда-то я знал, что его зовут Тул Равий, а меня — Клавдий. Я посмотрел на руки. Это были мои руки. Даже шрам на большом пальце остался. Мелькнуло мгновенное удивление, но я тут же сообразил, что если это мой сон...

Господи я же сплю в пробнике! Осознание этого произошло мгновенно и тут же куда-то пропало, оставшись, впрочем, где-то на заднем фоне. Я действительно жил. Здесь и сейчас. Проверяя ощущения, постучал кулаком по подлокотнику. Умеренно больно. Нормально. И со слухом тоже все в порядке — с улицы в комнату залетел слитный топот, словно кто-то там маршировал. Любопытно...

— Что там? — спросил я машинально.

Мой сосед отставил чашу и тоже прислушался.

— Ничего там, — передразнил он меня. Видно, что нас связывают не менее странные отношения, чем все тут имеющееся. По крайней мере, ясно — этот тип меня не любит. А чего это я тогда с ним выпиваю? Я отхлебнул. Вино. Неплохое винцо, между прочим, мы во снах трескаем... Такое и с подлецами можно употреблять. Но это не главное. Почему это "ничего", когда я точно слышу, что кто-то там топает? Щурясь, я выглянул на залитую солнцем улицу. Тип не врал. За окном действительно ничего не было. То есть ни то чтоб совсем ничего, но то, что я видел, выглядывая из окна вот уже на протяжении пяти или восьми лет,— несколько олив, небо и море. Также виднелась крыша соседнего дома с нетающим второй год снеговиком на ней... Мимо дома, заняв всю ширину улицы, шел отряд городовых с обрезами. Впереди несли кадку с пальмой. Зеленая метелка раскачивалась, словно к танцу приглашала.

— Городовые идут...

— Всего лишь городовые... — разочаровался Тул.

— Не "всего лишь городовые", а герои, — поправил его я. — Наша опора в это смутное время.

То, что времена смутные и трудные, я откуда-то знал. Тул Равий согласно кивнул. А вот его самого я знал еще плохо, а это могло привести к знакомству с Тайной Канцелярией Его Превосходительства. Будь на его месте кто-то из своих, я бы посмеялся над этим, но...

Какое еще "превосходительство", черт побери? Что за Канцелярия?

Я отвлекся и едва не пропустил следующую реплику.

— Лучше б там ходил Кожаный Чулок.

Странно. В комнате нас только двое, но голос принадлежал кому-то третьему. Я обернулся. На каменной полке вместе с несколькими блестящими безделушками стояли красивые часы. Просто часы. Круглый циферблат в квадратной коробочке. Даже без кукушки, так что говорить там, вроде, было некому, но я на всякий случай спросил:

— Кожаные Чулки строем не ходят... А кто это тут ждет Кожаного Чулка?

— Сам ты дурак, — крикнули каминные часы. Я опешил. Неожиданно для меня за меня заступился Тул — кинул в них ботинком, но промахнулся.

— Хулиган, — отреагировали часы и спрыгнули в камин. Оттуда поднялось облачко пепла, но вместо того, чтоб осесть, оно как-то оформилось, уплотнилось и полетело прямо на меня. Я посторонился, и пепел-путешественник кирпичом улетел наружу, за окно.

— Вообще-то они правы, — вмешался Тул. — Я бы и сам тебе глаз подбил... Ну, если б у меня пальмовое масло имелось...

— Подумаешь... — обиделся на него я. -Масла у него нет... Много вас таких с кривым-то аппендицитом...

Слова про аппендицит почему-то так обидели моего визави, что тот аж затрясся весь. Пока он вибрировал, из кармана у него от тряски выпал маленький, игрушечный автомобильчик и на моих глазах превратился в машину Госавтоинспекции. Желто-синяя машина заехала прямо в комнату и распалась на две половинки, словно орех, выпуская водителя. Пожилой генерал-майор вежливо козырнул.

— Кривой аппендицит?

И не дождавшись ответа, потому, как и так все ясно, добавил:

— Непорядок...

— Он дурак, — непонятно о ком сказали из камина часы.

— Молчать! — приказал генерал-майор. — Молчать! Не тикать! Отключить батарейку!

На моих глазах человек из машины раздвоился и стал двумя людьми: генералом и майором. У одного оказалась одетой нижняя часть, а у другого — верхняя. Но трусы почему-то остались у каждого. Я как-то сразу сообразил, что это — цензура.

— Фу-у-у-у — сказали часы. — Время только полвосьмого, а этот уже двоиться начал... Трезвенник, называется.

— Во-о-о-о даёт! — ахнул Тул.

— Вот ты где, вражина, прячешься... -обрадовался снизуодетый майор. Пистолет системы "Кольт" выпорхнул из кобуры и влетел ему в руку. Тул присел за креслом, прикрыл глаза.

Выстрел!

То есть пистолет-то дернулся, но звука я не услышал. Вместо этого дымное облако возникло рядом с оружием и на нем, словно я смотрел комикс, обнаружилась надпись "БАХ!"

— Все равно дурак... -крикнули часы, уползая по каминной трубе вверх. Генерал от этого обиделся на всех сразу и подрался с Клавдием. Как этот тут появился, я не понял. Видно со спины зашел....

Дрались насмерть. Клавдий выиграл и пошел продавать её перекупщикам. Генерал рвал волоса и плакал скупыми мужскими слезами. Майор утешал его.

— Что ж это вы, батенька, плачете? Эвон у нас пистолет какой... Может, застрелим кого?

Пепельное облако, оставленное без присмотра, окутало пистолет, и тот в одно мгновение превратился в голубя мира, только черного. Спрыгнувший с потолка Сальвадор Дали, пошевеливая знаменитыми усами, подкрасил ему клюв, бросил на стол палитру и ушел сквозь стену. Там, в другой комнате, что-то обрушилось.

— Ходить научись, — крикнули ему в спину часы. — А то болтается туда сюда как известный предмет...

Я как-то некстати вспомнил, что эти странные часики — вот этих самых рук дело. Скандальная, все-таки конструкция получилась. Смазать их, что ли?

Не получилось. Часы сопротивлялись как могли. Царапались минутной стрелкой и обещали, что в следующий раз обязательно смажут стрелку ядом. Я плюнул и махнул рукой на смазку.

На вопли этого недоделанного будильника прибежали изобретатели паровоза братья Черепановы. Я их сразу узнал — по картузам на головах. Они словно цирковые клоуны жонглировали плотницкими топорами.

— Мужики! Дрова есть?

Дров в комнате не случилось. Вернувшийся от перекупщиков Клавдий высокомерно показал на оливковые деревья во дворе.

— Рубите их! Все равно кроме тени ничего не дают.

Братья, подхватив полы кафтанов, бросились к выходу, набегу разбрасывая облигации денежно-вещевого займа. Топоры полетели следом, обгоняя радужные, в интересных разводах бумажки. Те, полетав по двору, построились клином, и ушли в голубое небо, в котором виднелись сразу три одинаковые Луны.

Очнулся майор. В нем мгновенно сработал служебно-розыскной инстинкт.

— Стой! Стрелять буду!

До его-то пистолета пепел еще не добрался. Нажимая на курок, гаишник стал посылать в облигации пулю за пулей, однако пули не шли туда, куда их посылали, а собравшись в стаю, закружили по комнате, а потом и вовсе, набросились на пистолет и склевали его.

Братья тем временем, благополучно выскочили в окно. Земля оказалась совсем рядом, и они не ушиблись, а вот Джимии Картеру не повезло. Как и Чингачгук, что сидел рядом, облачен он был в полосатый арестантский халат.

То есть общая композиция оказалась такова. Сидит Картер. К его ноге на толстой, неопрятной даже на вид, цепи приковано ядро, а уж на ядре сидит Чингачгук. На халате индейца, очень похожем на те, в которых щеголяли боксеры-профессионалы, виднелась надпись "Привет от барона Мюнхгаузена"!

Бывший президент курил с индейцем трубку мира.

— Все люди — братья! — провозгласил экс-президент.

— А ты — собака!

Генерал выпрыгнул из окна и на лету трижды ударил того по голове.

— О, мой Бог! — воскликнул американец, падая в кусты акации. Там зашуршало, и из-за них выскочила группа абреков из города Чимкента. Они знаками требовали бакшиш. Я показал им комбинацию из трех пальцев. Неожиданно это подействовало, и они замерли, превратившись в черно-белую фотографию.

Чингачгук, такой безразличный к обстоятельствам курил трубку, и мысли его гуляли где-то далеко-далеко. Совсем рядом с великим Манито.

— Что, брат Чингачгук, все куришь? — спросил его, наконец, Манито.

— Все курю, — мысленно ответил индеец.

— Ну, а поработать? Кукурузу прополоть, томаты?

Индеец молчал.

— Или на худой конец морду кому-нибудь набить?

И это его не вдохновило....

Тем временем объявился забытый всеми за этой суматохой, Тул Равий. Из низколетящего облака выпала веревочная лестница и на ней возник он. Одной рукой герой держался за перекладины, а другой сжимал ананас. Ветер раскачивал его, отчего в воздухе висели гулкие раскаты, похожие на громовые. Тул вскрикивал от боли и испуга, но спускался довольно быстро и ананас не бросал.

— Брось ананас! — крикнул Чингачгук, пожелавший поживиться на дармовщинку.

— Ананас бросить? Не могу. Он же казенный!

Чингачгук приложил к глазам, на манер бинокля сложенные в трубочку пальцы, но видно оказалось плохо — в левом кулаке не хватало увеличительной силы. Тогда индеец приставил кулак к кулаку и посмотрел на ананас одним глазом. Видимость сразу улучшилась — бирка оказалась на виду. Точно. Казенный.

-Тогда бросай его в казенную часть!

Индеец указал пальцем на орудие, притащенное абреками для растерзания паровоза братьев Черепановых. На орудии сидели генерал с майором, уговаривая абреков принять даосизм. Абреки зло огрызались, но дальше этого не шло — рядом с ними сидел стонавший разнообразные ругательства Джимми Картер и зло вращал глазами. Голова его перевязана белым бинтом. На рукаве — кровь.

Бросить ананас Тул не посмел — предпочел, чтоб не потерять казенное имущество, броситься вниз вместе с ним.

Ананас разбился на несколько кусков, а Тул, ничего... Уцелел. От удара орудие выстрелило и поразило паровоз насмерть. Пораженный паровоз пустил струю дыма, и ухал в Шепетовку.

Когда дым рассеялся из обломков ананаса вышел Пришелец с Деревянной Ногой.

— Дайте мне дорогу и позвоните Кому Следует. Ведь я пришел!

Позабытые всеми каминные часы выбрались через трубу на крышу с криком "банзай" бросились вниз. Пришелец не моргнув ни одним из четырех глаз, распилил их на двенадцать наручных часов

— Так будет с каждым, — торжественно возгласил он.

— А что будет со мной? — кротко вопросил Тул.

На лице его блуждала такая льстивая улыбка, что городового, что подкрадывался к пришельцу сзади, чтоб ударить его карданным валом от КАМАЗа между третьим и четвертым глазами стошнило. За что он был немедленно растерзан толпой абреков-патриотов, переметнувшихся на сторону Пришельца.

— Тебя я назначу царем и завмагом!

— Где нужно быть?

— Прошу быть в городе Гдове. Оттуда, — пояснил пришелец, — мы выступим на завоевание Вселенной.

Чингачгука от упоминания города Гдова просто всего перекорежило. Вселенную завоевывать также не имелось никакого смысла, поэтому заплевав Пришельцу глаза, герой вырвал его деревянную ногу и ударил ей же, его же по голове.

— Не сметь! — вмешался генерал. Городовые окружили его, внимательно прислушиваясь. Польщенный вниманием, милиционер забыл о неподвижно лежащем пришельце.

— Что вам, дети мои?

По рядам городовых прошел шепот.

— Батько... Батько...

И через мгновение толпа взорвалась криками

— Веди нас в бой, Батька!

Это было удивительно и радостно.

Генерал с майором радовались. Чингачгук — удивлялся. А городовым не терпелось. Подхватив обрезы наперевес, они разгорячено подступали к генералу.

— Я согласен быть вашим вождем! — объявил он. — Но для начала мы расстреляем паникеров и шкурников, проникших в наши ряды!

Путем голосования и метания жребия из самой гущи народной избрали и тех и других. Для проведения торжеств по случаю намеченных репрессий избрали президиум во главе с Чингачгуком и, провиантскую комиссию, которую возглавил неизвестно как тут объявившийся майор Пронин. Едва все успокоились, как открылся канализационный люк и на площадь выскочил Аль-Капоне.

Стреляя в колодец, гангстер другой рукой задвинул крышку люка на место.

— Одним гадом меньше! — торжественно объявил он, с вызовом глядя на окружающих. Майор Пронин, любивший протокольную точность и юридически выверенные формулировки, поинтересовался.

— Где меньше? Там или тут?

Гангстер на провокацию не поддался.

— "Как сказал поэт Уитмен — чем стоять, давайте выпьем!" — предложил он, сообразивший, что не простые люди тут собрались. В его руке откуда-то появились бокалы и бутылка, но тут у него над головой вспыхнуло зарево и он замер. Картина превратилась в фотографию.

...Я выплыл из сна. Даже нет, не выплыл, а выпрыгнул. Мир изменился. Девушка смотрела на меня с любопытством.

— Странный сон....

— Конечно... Вы ведь и просили что-то такое. С цветом, звуком все в порядке?