После жизни

Я метаюсь по кухне в агонии. Я в панике.

Сдираю с сушилки полотенце и мочу его в холодной воде из крана. Прикладываю ко лбу сестры. Она уже выпила единственную таблетку от болей в животе. Ей немного легче, но все еще плохо.

Когда-то были телефоны... Но сейчас их нет. Они не нужны нашем правительству. Линии все оборваны и давно забыты. Не позвонишь.

Я могу попытаться попросить помощи у соседей. Но никто не поможет. Я знаю это. Все это знают.

Никто в нашем районе, да и в городе, не доверяет другому. Родные с трудом верят друг другу. О соседях и друзьях не идет и речи.

Многие подозревают кого-то из простых в пособничестве Хладным. Это лишь попытка найти ответ на вопрос: как Хладные попадают к нам из-за стены?

Все боятся. И все молчат.

Интерес к этому вопросу подогревается постоянно мэром. Он выступает с призывами по десять раз на дню. Он старается подавить нашу волю. Он хочет, чтобы мы видели свое спасение лишь в нем.

— Все будет хорошо! Я тебе помогу. Сейчас мы пойдем в больницу. Я понесу тебя! — киваю я самой себе, держа за руку Несс. По щекам катятся слезы.

В памяти всплывает фильм о опасности аппендицита.

— Я не потерю тебя! — молюсь я за то, чтобы Оливер пришел как можно скорее.

— Мы не можем пойти в больницу, — улыбается, сквозь боль, Несс. Ей плохо. Она держится. Но ей всего десять. Она не должна так страдать. Нет!

— Мы пойдем! Поднимайся! Осторожнее, — помогаю я сестре забраться себе на спину. Чувствую, как рушится ее тело всем весом на мой позвоночник.

— Нам нельзя, мы можем... — пытается вразумить меня сестра.

— Молчи. Ничего не говори! Скоро тебе помогут!

Я бегом мчусь к выходу, стараясь сильно не трясти Несс. Ее сводит судорога. Я чувствую ее. Она дергается.

— Мне плохо! — плачет Несс. Ее голос осип.

— Не бойся, принцесса, все будет с тобой хорошо! — обещаю я ей, сама не зная так ли это на самом деле. В своей жизни я ни в чем не уверена.

Хватаю связку ключей и отпираю многочисленные замки, проклиная все на свете.

Перед последним замком, моя рука дрогнет. Но я справляюсь. Ради сестры я все преодолею.

Распахиваю дверь, луч фонаря — неяркий, блеклый и грязный — бросает мне свои лучи в глаза. Я жмурюсь. Просто из-за неожиданности.

На улице лишь островки света от фонарей, которые ведут в обе стороны дороги. Их окружает тьма. Уже слишком поздно.

— Виви, — шепчет мне Несс.

Я касаюсь ее лба, желая подбодрить. Он мокрый и холодный. Я пугаюсь как тогда, когда убивали папу.

Несс слабо обхватывает мою шею своими тонкими ручками. Они слабые, как и их обладательница. Я прикасаюсь к ним губами. Ноги подхватывая руками, устраивая Несс у себя на спине.

Думать и решаться — нет времени. Я решаюсь.

Я захлопываю дверь дома и спускаюсь вниз.

Мне кажется или они даже скрепят в ночи как-то иначе?

Стараюсь быстро передвигать ногами. Я словно слепая. Город выглядит иначе во мраке, чем при солнечных лучах. На миг я растерянно осматриваю привычные мне днем места.

Собираюсь с мыслями и вспоминаю дорогу к больнице.

Быстрым шагом спешу к ней, поглядывая время от времени на Несс. Ее глаза прикрыты. Дыхание частое и прерывистое. Ее хрупкие ручки то и дело расцепляются и падают невольной плетью по моим плечам.

— Несси, не спи!

Я боюсь, что это не просто сон, который вызван усталостью.

Впереди виднеется красный крест, что светится в темноте. Он освещает небольшой участок перед входом в больницу. Там стоят две машины. Одна уже довольно старая. Она принадлежит самой больнице. Я не помню, чтобы когда-нибудь слышала ее на наших улицах. Ни днем, ни ночью. Она стоит здесь как памятник.

Вторая машина была частной. Кто-то тоже приехал сюда за помощью.

Я ускоряюсь. За моей спиной слышится кряхтение Несс. Ей плохо. Ее тело содрогается от спазмов. Ее тошнит. Прямо на мое плечо.

— Прости, Виви, — шепчет она мне, извиняясь. Ей стыдно. Я знаю это.

— Ничего, моя хорошая. Все нормально. Не стыдись этого.

Запах ударяет мне в нос. Словно, зловония нашего города не хватает. Он весь уже пропах страхом, обреченностью и загнанностью людей, что живут здесь. Особенно, это касается нас, тех, кто живет вблизи от Громады.

Мы каждую ночь слышим сквозь сон звуки сирены. Какие-то ночи выдаются относительно спокойными. Но в другие, мы слышим страшные крики и выстрелы. Их много. Всегда.

Я научилась различать их. Быстрые и беспорядочные — это наших солдат. Точные и одиночные — Хладных. Они всегда попадают в цель. Очень трудно застать врасплох Хладного, а, в особенности, его убить. Но они смертны. Как и любой другой биологический вид.

Правда, они живут, не изменяясь. Им это в плюс. Они всегда сильны и молоды. Но им нужно есть, спать, как и всем нам. Только, им чужды чувства, эмоции. Они — Хладные.

И от этого всего, больше всего страшно.

Пусть наш дом и закрыт как только можно. Отец с Оливером постарались, сделали крышу и обшивку из прочного металла. Двойная дверь — тоже их заслуга. Хотя, обычно, Хладные не лезут в дома. Им хватает дурочек, которые делают вылазки из дома в ночь. Так же еще остались те беспутные мамаши, которые не заботятся о своих детях. О своих дочерях. И они выходят в темноту.

Я подбегаю к дверям больницы. Они стеклянные, но забиты деревянными балками.

— Помогите! — кричу я, стуча по ним кулаками. За дверьми слышатся шагами, что шаркают по кафелю.

— Кто там?

— Эй! Кто там? Откройте! Здесь плохо человеку! Это моя сестра. Ей десять! — кричу я, что есть мочи.

Пару балок быстро убираются. В их проеме появляется голова доктора. Он не молод, но довольно крепок. Его халат белый, но с какими-то маленьким желтыми пятнами. Нет времени, чтобы его застирать. Работников нашей больницы на окраине очень мало. Кто-то ушел в центр, а кто-то стоит на защите стены. Женщины же не работают здесь. Слишком опасно.

Женщинам разрешено лишь работать на огромном консервном заводе, куда их заводят каждый вечер и закрывают за ними тяжелые двери. Руководство говорит, что те в безопасности там. Что они охраняют мою мать и тех женщин, которые не могут сидеть дома, пока их мужья работают или несут службу.

Служба на стене — это самое прибыльное дело. Но туда сложно попасть и еще сложнее вернуться.

Постоянные вылазки Хладных. Это все беспокоится правительство во главе с нашим мэром. Их всего семь. Семь городов, что связаны собой под землей. Семь остатков районов огромных мегаполисов, которые спели обнести стенами от Хладных. Семь мэров. И они правят нами, напоминая нам, что лишь благодаря им, мы живы.

— Что случилось? — оглядывает нас доктор.

— Моей сестре плохо!

— Заходите! Быстро! — он оглядывает улицу. — Вы одни?! — внезапно осознает он.

— Да. Наша мать на ночной смене в "консервке".

Он кивает, думая о чем-то своем. Я залезаю внутрь. Осторожно, стараюсь на задеть Несс. Она стонет. Ее глаза закрыты.

— Клади ее сюда! — приказывает мне врач. Он помогает мне уложить сестру на каталку, что стоит здесь рядом. — Быстрее! Сюда! — зовет он кого-то себе на помощь. Молодой человек выбегает из коридора. Он тут же оценивает ситуацию. — Клайв, у девочки скорее всего острый аппендицит! Быстрее на стол!

Клайв, худой и высокий как жердь парень, кивает и везет мою Несс куда в глубь больницы.

— Виви! — зовет меня сестра, приоткрывая глаза на секунду.

— Я с тобой, принцесса! — кричу я ей в ответ. По ее щекам текут слезы. Мои щеки тоже мокрые от слез.

— Жди здесь! Мне нужно идти! — строго говорит со мной доктор.

Я знаю почему он это говорит. Он не хочет, чтобы я вышла отсюда одна и ночью. Там для меня опасно.

Я киваю.

Он, довольный мои благоразумием, кивает в ответ и быстрым шагом скрывается в коридорах больницы.

Я опускаюсь на старую и довольно грязную скамейку, что стоит в холле больницы.

* * *

Запах рвоты Несс, что у меня на плече и стекает вниз. Нужно замыть свой свитер.

Я поднимаюсь и бреду вперед по коридору, чтобы найти нужную мне дверь туалета. Там раковина. Там вода. Мне бы не помешало и попить.

Вижу табличку. Туалет.

Толкнув дверь, я обнаруживаю маленькую комнатенку, где едва помещаются унитаз и раковина.

Зеркала нет. Как и света. Лампочка перегорела. И менять ее никто и не думает.

Стараюсь как могу смыть с себя зловонную жижу. Через несколько минут мне это удается.

Мою тщательно руки и наклоняюсь, чтобы напиться. Мне душно. Страх за сестру еще не отпустил.

Выхожу из туалета.

Ноги едва двигаются, но я хочу вернуться обратно на ту лавку, что стоит в холле. Я хочу прилечь. Если получится, то поспать. Время близится к двенадцати ночи.

Как только я достигаю свое цели, ко мне выбегает тот молодой паренек-санитар, что помогал доктору. Кажется, ...Клайв.

Он смотрит на меня.

— Ты сестра пациентки? — окидывает он меня недовольный взглядом.

— Да, — киваю я ему.

— С ней все будет хорошо. Простое отравление. Ей промыли желудок. Она останется тут до утра.

— Значит, я тоже останусь тут до утра! — ставлю я его в известность. Он нервно дергает плечами. Ему это явно не нравится. Отчего же?

— Иди домой. Тебя потеряют.

Он — дурак или ему настолько плевать на жизни других? Он же знает о запрете и Хладных. Знает, какая опасность мне грозит.

— Я не пойду. Останусь здесь.

— Как хочешь! — слишком резко отвечает он мне. Парень быстро разворачивается, чтобы уйти.

Я устраиваюсь на лавке, чтобы хоть немного вздремнуть.

Завтра я получу взбучку от брата и мамы. Но сейчас я не хочу думать об этом.

Едва мои глаза закрываются, я проваливаюсь в сон. Я слишком устала и мои нервы на пределе.

* * *

Меня будят голоса. Шепот, что похож на жужжание пчел. Я приоткрываю глаза.

Доктор крадется, а рядом с ним спокойно шагает сильный высокий мужчина.

У парня, которому я на вскидку даю лет двадцать пять, хорошо развитая мускулатура. Он статен. Сила его так и исходит от него.

Мои глаза исподволь смотрят на него, поднимаясь все выше и выше.

Его ноги сильные. Талия тонкая, а плечи закрывают горизонт.

Я осматриваю его шею и перехожу к лицу. Там...

У меня перехватывает дыхание. Там тату, что окружает его глаз черными извилистыми линиями.

Это он! Тот парень с плакатов. Хладный.

Доктор этой больницы с ними?! Я едва не теряю голос от страха. Поверить не могу!

Надо срочно забрать отсюда сестру. Нужно позвать на помощь.

Между тем, доктор суетится вокруг Хладного:

— Ты не должен был приходить сегодня сюда!

— Твоя смена. Мне нужна твоя помощь. Одного из наших серьезно ранили.

— Я устал оглядываться, помогая вам. — глазки доктора бегают из стороны в сторону. Он, действительно, боится. До ужаса!

— Мы поставляем тебе лучшие медикаменты, а ты оказываешь нам помощь. Все честно!

— Граф, ты не понимаешь...

— Нет, это ты не понимаешь! — берет его за ворот Хладный. Доктор встает на носочки, чтобы не умереть от удушения своим собственным галстуком.

— У меня девочка с отравлением.

— Девочка?

Меня бросает в пот. Он размышляет о моей сестре?!

— Да. Она слаба и еще маленькая. Эта принесла ее сегодня вечером, после запрета.

Я вижу из-под опушенных ресниц, что доктор тычет в меня, а Хладный с интересом рассматривает. Как покупатель рассматривает товар на рынке. Только, товар — я.

— Хорошенькая. Жаль, я не интересуюсь малолетками.

— Иди уже. Тебя здесь не должно быть!

— Ухожу. Позаботься о сестре этой девчонки. Если ее сестра такая же милашка, то через пару лет я за ними приду. Сохрани этот экземпляр для меня. — он облизывает от удовольствия свои губы, фантазируя. Меня едва не тошнит. Я стараюсь дышать спокойно, не выдавая того, что я проснулась.

Парень с плаката уходит из больницы.

Я вижу, как доктор стоит пару минут и смотрит на меня. Потом он мотает своей головой:

— Говорил же уходить домой!

Доктор спешит обратно.

Встаю.

Меня покачивает от страха. Здесь, рядом со мной только что прошел Хладный. И он — тот парень с плакатов.

Доктор называл его Граф...

Неважно! Я выкидываю его из своей головы.

Нужно забрать отсюда Несс и как можно скорее.

Я прокрадываюсь в палату. Доктор и его помощник в своей ординаторской, спят или трясутся от страха, что их раскроют в содействии с Хладными.

Палата приоткрыта. Одна лишь свеча освещает ее. Экономят лампочки. Все. Все экономят. В нашем районе это обычно.

Несс лежит на одной из десяти кушеток. На матраце. На нем, слава богам, есть простыня. Хоть какое-то подобие стерильности.

Моя сестренка лежит на самой дальней, что стоит у окна, кровати. Все окна забиты.

Я хмыкаю. Это лишь напоказ. Сюда запросто заходят Хладные.

В моем воспаленном мозгу опять всплывает лицо того парня.

— Несс, — тормошу я сестру, постоянно оглядываясь на дверь. — проснись. Несс!

Сестра открывает свои заплаканные красные глаза. Выглядит она неважно. Словно ее испили.

— Вив! — стонет она, протягивая ко мне руку. — Мне было так страшно, но я не плакала. Я знала, что ты рядом. Вив! — пускается она в рыдания, которые больше похожи на всхлипывания.

— Тсс! — прикладываю я указательный палец к ее губам. Несс замирает. Она смотрит на меня, удивляясь. — Несс, мы должны сейчас уйти. И уйти быстро.

Несс не понимает меня. Я вижу это.

— Но... — начинает она. Но видя мою решимость, понимает серьезность моих требований. — хорошо, Виви.

Я стараюсь аккуратно взять ее себе на спину. Она цепляется слабенькими ручками за мою шею. Они словно тонкие хлесткие прутья, впиваясь в мою кожу.

— Я хочу домой, но там страшно. Сейчас темно.

— Мы быстро. И скоро будем дома. Все будет хорошо, — вру я сестре. Я не знаю, где сейчас шатается тот Хладный.

Мы выбираемся в коридор.

В первый раз, мне жаль, что окна забиты. Нам нужно идти к выходу.

Нам везет. Мы пробираемся к дверям незамеченными. Несс старается не кричать. Ее сильно клонит в сон.

— Не спи, родная. Гляди по сторонам. Старайся увидеть, если кто-то появится на горизонте, — тормошу я сестру. Она молча кивает, соглашаясь со мной. — Отлично!

Мы выбираемся на улицу.

Сейчас только начало четвертого, скоро начнет светать. Самое противное время — сумерки. Когда еще ничего не видно, но и не так темно. Всюду отбрасываются тени, которые можно принять за тень человека. Подходишь и это оказывается тень бака и торчащей из нее толстой ветки.

Я решаю: идти нам под фонарями у всех на обзоре или попытаться прятаться в темных углах, молясь, чтобы там никого не было. В моей голове все еще всплывает тот образ Хладного. Графа...

Он сильный, бесчувственный, знающий чего он хочет. Настоящий солдат. Но еще он и чертовски сексуальный.

Не могу не признать, что всем тем парням, которых я видела, далеко до Хладных. И мой брат, и его друзья — все они лишь далекие подражатели. Некоторые, правда из них делают себе татуировки как у Хладного на листовках. Это карается. Но парни прячут их на руках, закрывая рукавами свитеров и рубашек.