Охотник за страхами, глава 5

Но самое главное здесь отпечаток. Лесной становится сильнее в несколько раз, стоит ему сделать свой выбор по жизни, и практически лишается сил, ровно как и цели жить, потеряв свою вторую половину. Вообще говоря, потеря любимого человека для них самое страшное: с отпечатком при этом могут проходить самые разные аномалии, чаще всего сводящие обладателя с ума. В этом случае постоянная депрессия, склонность к суициду и полная потеря возможности управляться с первородной энергией это еще не худший случай... В моем случае я не потерял своих сил, где-то их приумножил, но я никому не пожелал бы своей участи.

Прокрутив в голове все, что я думаю об окружающем меня мире, да и других мирах в частности, не скупясь на бранные выражения, я встал с холодной поверхности крыши и стряхнул пыль с одежды. На душе стало спокойнее, депрессия немного отошла и я, привычным движением переместился в свою Алерийскую крепость: предстояло сделать многое.

По последним отчетам у меня наметились серьезные проблемы с рабочим материалом: хотя мертвяков можно было накопать хоть сейчас и никто мне слова не скажет — проблемы были с эрнрасто. Большая часть выживших при штурме Нолдора эрнрасто, исключая Аврору, Аксия и Бортела, выполнявших больше организационные функции и не контролировавшие во время штурма большого количества мертвяков, сейчас можно было смело списывать в обычные мертвяки. Хотя в теории срок жизни эрнрасто достаточно долог, срок годности имеется. Это как двигатель: ездишь спокойно, прослужит долго, а гоняешь постоянно, заливаешь плохой бензин, да форсируешь его — и на свалку отправится намного быстрее. А уж перегрузка их заемной у «Крови Хаоса» силой, природу которой я не мог себе до сих пор даже примерно представить на пользу нежити не пошла и сократила срок их жизни в разы. Постепенно, сознание их тает и рано или поздно они превратятся в обычных мертвяков, а мертвяки медленно, но верно превращаются в "отработку", постепенно теряя то, за что может зацепиться некромант. Особо склонные к философствованиям говорят, что это всего лишь путь обычной смерти, только растянутый во времени.

Сейчас к моим услугам в крепости было около четырех сотен свежих эрнрасто, число которых изрядно пополнил выходцами из своего родного мира, а в ближайшее время планировал это число утроить. План был прост: сократить расходы любимого государства на содержание маньяков и убийц, мотающий за казенные деньги пожизненный срок. Всего-то и требуется — одна магическая эпидемия, проведенная по всем канонам моего искусства. Конечно, предстояло все еще продумать, спланировать и понять а стоит ли овчинка, как говориться, выделки, но сам метод мне нравился.

— Эй, Игорь, вот ты где!

— Добрый день, Клим — я улыбнулся — бывший одногруппник, ныне аспирант, по долгу службы мучающий первокуров, выпросил у меня возможность посещать мою крепость с друзьями, и я даже не поскупился им установить комплект постоянных врат. Судя по всему они пользовались моим приглашением исключительно тогда, когда по пьяни проворонят сроки сдачи очередного отчета по работе и тем самым умножают на два с половиной количество времени до срока сдачи.

— Слушай, да оденься ты хоть раз по человечески, достал уже в своем темном плаще ходить да с маской «мистер уныние» на морде лица. Тоже мне Дядя Вейдер нашелся.

— Мне что, в клоуна переодеться?

— Не, ну нельзя же таким быть. Вон и Андрей со мной согласен.

— Да я то что? — Андрей, вечно в своих мыслях понял что его упомянули, но в каком контексте не расслышал.

— Да ничего.

— Ну ты прям эмо настоящий — не унимался Клим — только ножика, плаксивого голоса и разговоров «как бы сделать вдоль» не хватает.

Я разозлился. Не сильно, но чтобы пробудить останки моего юмора этого хватило.

— Сделать ножиком или бритвой «вдоль» я всегда люблю — я выдержал паузу — Но только я не дурак такое на себе пробовать, гораздо веселее на ком-то. Обычно после этого резко повышается ораторское искусство жертвы...

— Ну вот, из крайности в крайность — вздохнул Андрей, соглашаясь с Климом — либо депрессняк, либо маньяк. Давай лучше расскажи что там и как у тебя на войне твоей.

— Да что рассказывать — я вздохнул — пока там сам черт голову сломит во всем этом венегрете из событий.

Мы прошли в гостиную и я поведал друзьям о событиях последних дней. Они были одними из немногих, с кем я советовался и кого держал в курсе всех событий, так как их выводы и размышления меня не раз выручали.

— ... В общем самое неприятное, что я над отчетом этой Илоне просидел три дня с лишним, а потом получил еще от нее «за сухость изложения», и за «неисчислимое количество орфографических ошибок».

— Почитать можно?

— Да почему же нельзя, да я вам хоть свой старый дневник весь выдам, учитайтесь.

Если Климу это было более или менее параллельно, то вот Андрей загорелся желанием почитать и я не долго думая выдал ему свои старые записи.

Распрощавшись с друзьями я переместился в Штаты, в свою квартиру, откуда и двинул в штаб квартиру Альянса на своем «понтиаке».

Вообще говоря, Америка для меня это другой мир, где-то даже более странный и необычный чем Алерия. Земля у меня ассоциируется прежде всего с Россией. Америка же больше похоже на мир, сотканный из лоскутов, словно одежда нищего. Словно некие сумасшедшие боги взяли и надрали понравившихся им лоскутов по всему земному шару (и не только!) и слепили в одну большую страну.

Люди из совершенно разных стран, совершенно разных религий и убеждений ежегодно съезжаются сюда. Первые поколения эмигрантов традиционно сколачивают состояние, а последующие вырождаются постепенно до клерков — они скорее существуют, нежели живут и от работы этим существам нужен только костюм с галстуком, да собственный стол за которым можно сидеть с умным видом. Разумеется это не правило, скорее наблюдение, а если и правило, то из него бывают исключения. Так или иначе, это страна живущая на эмигрантах, давно сгинувшая бы без свежей крови.

Вернувшись со своего первого задания и отчитавшись перед Илоной, которая была крайне недовольна тем, что свадьбу ее родственницы сыграли без нее, я решил взять пару недель отпуска и проверить свой бизнес, дочку да и просто отдохнуть. Бизнес, как известно, штука тонкая: если не следишь — все потеряешь. По счастью, с Алимой на посту главы "РосДревоСинтеза" мне это не грозило. Лич была лично предана мне, да и вообще быстро училась у финансового директора всем премудростям и лазейкам нашего законодательства. Несмотря на то, что Суримисский маг предлагал переложить ее отпечаток на нормальное живое тело — она отказывалась., мотивируя тем, что пока быть личем ей больше нравится.

Гринкард и паспорт США на имя Роджера Герински мне обошлись в Альянсе сравнительно недорого: всего-то десяток камешков редкой разновидности энергетического хрусталя, которой в Алерии было завались на каждом углу . Едва получив документы я купил домик в тридцати километрах от штаба Альянса, а так же связал его, свою московскую квартиру, офис "РосДревоСинтеза" и еще неколько мест, где часто бывал постоянными вратами, купленными все на том же рынке Альянса. В обычном своем состоянии они не вызывали перехода и были замаскированы под обычный дверной проем, то бишь вмурованы в косяк. Но вот если немного сосредоточиться на них и ты выходишь не в соседнюю комнату, а на другой конец врат, причем практически не облучаясь при этом...

Красиво жить не запретишь, особенно когда у тебя есть ресурсы, чтобы красиво жить, но ложка дегтя всегда найдется. Нашлась она и сейчас: Приступы становились чаще и сильнее, причем однажды один мой приступ вызвал весьма веселую, если смотреть со стороны, панику в небольшом Американском городке. В новостях потом сказали, что это была атака террористов психотропными газами. У Джима, когда он об этом узнал, была истерика: как он мне рассказал, нашлась даже террористическая организация взявшая на себя ответственность за произошедшее.

Мягкая классическая музыка, пустая в рассветный час дорога, океан вдалеке. Есть повод расслабиться. А может, ну его в реактор, и махнуть на недельку на какой-нибудь безлюдный пляжик или куда подальше рыбалку? Точно, только на озеро какое-нибудь в глуши, чтобы тишина, лес, и ни единого живого (и мертвого тоже!) человека вокруг тебя на сотню километров.

Замечтавшись, я проехал мимо поворот к отелю и пришлось памятуя свою безалаберность крепким русским словцом, вперемешку с не менее крепким Алерийским, разворачиваться.

— Алькор! — окрикнули меня, едва я остановился на парковке.

Это была подружка Джима по какой-то там школе или как ее там... как же ее зовут-то...

— Добрый день — Я решил пока избегать использования имени, так как его не помнил.

— Арта — почувствовав мое замешательство подсказала она и тут я заметил подозрительную красноту глаз — Тут такое дело, Джим похоже в беду попал...

— Садись и рассказывай.

Арта села на пассажирское сидение и начала рассказ.

— Не так давно он вышел на след какой-то демонической элиты или чего-то подобного, мне точно не говорил. И... с ним похоже приключилась беда, он так и не вернулся. Крайний срок послезавтра, хоть он уехал лишь вчера, но чувствую что он в беде...

— Погоди, погоди — еле успел переварить этот поток сознания — как?

— Понимаешь, когда-то давно, когда я о Альянсе и знать-то не знала, мы накинули на себя то, что в моем мире зовется связью сердец. Если кому-то из нас вдруг грозит опасность, другой это чувствует. Когда случилось нападение, и я покинула тот мир ничего не почувствовав, думала, что сквозь границу разделяющую миры это не действует. Оказывается, ошибалась. Джим чувствовал тогда, когда мне грозила опасность, во время нападения на нас, но не понял что это такое было, глупенький. А вот я чувствую. Послезавтра уже будет поздно, но никто и слышать подобное не хочет... Ты вроде его друг, да? Поможешь? Я просто боюсь, что если отправлюсь одна — только сгину вместе с ним, у меня еще маловато опыта.

Я отбросил мысли об отдыхе и стал быстро тасовать факты. Можно подумать, что у меня его много. Впрочем, ладно.

— Что за мир?

— Его называют перекресток. Разумное население отсутствует. Когда-то была высокоразвитая цивилизация, но они сгинули. Остались только их дороги, лечащие себя сами да руины городов.

Набросок плана уже выстроился.

— Дороги хорошие?

— Очень. И автомобили не взрываются, коли туда попадут.

— Отлично. У тебя тачка быстрая?

— «Феррари», гоночная, форсированный двигатель, и все атрибуты для быстрой езды. Признаюсь, быстрые машины в этом мире стали моей слабостью.

— Отлично, тогда поедем на ней — не задумываясь произнес я, а про себя добавил «уж лучше ее «феррари» разбить да в утиль отправить, чем мой «понтиак»».

Я вышел из машины и быстро забрал камни, оружие и небольшой кувшин с упакованным стражем праха, еще одним сувениром из пустыни. У Арты в багажнике оказался небольшой арсенал и она поделилась со мной патронами с красной маркировкой, а коробку с синими переложила ко мне в машину, мотивировав тем, что там они взорвутся. Здесь я не спорил, положившись на ее знание мира, о котором готов был спорить она прочитала многое.

— Гони — только и сказал я, когда мы сели внутрь.

Арта завела двигатель и лихо переключив передачу вдавила газ до пола.

— Путь туда в два прыжка, в один не осилю, первый в высокотехнологичный мир, где я за последние месяцы стала мифом уже. Меня там фараоны ненавидят.

Мы выехали на все еще практически пустую, если не считать одного автомобиля за нами, дорогу.

— За что, интересно? — поинтересовался я.

— Я без нее — Арта ласково погладила руль — никуда, а тот мир как перевалочный пункт использую — больно там физика хорошая, подходящая: автомобильная химия не взрывается и движок не портит. А там автомобили только автоматизированные, и ездят словно черепахи познавшие жизнь.

— Познавшие жизнь?

— Ну, как в той поговорке, «Кто понял жизнь — тот не спешит».

— Так чего мы ждем?

— Да когда этот придурок сзади нас свернет. Не хочу светить переход в другой мир перед зрителями, а то опять будут меня уфологи [цензура] вниманием своим доставать.

Однако водила на красном авто с открытым верхом (больше я ничего сказать об этом автомобиле, ибо никогда большим спецом в этой области не был) явно не горел желанием сворачивать, ровно как и отставать.

— Может он познакомиться хочет?

— Пускай познакомит свои покрышки с гвоздями — терпение Арты лопнуло и она дернула какой-то рычаг. Послышавшийся сзади взрыв колеса свидетельствовал о том, что настроена девушка была серьезно. Минутой позже мы влетели в алую сияющую сферу врат и оказались теперь на ночной автостраде, освещенный неприятным синим светом треугольных фонарей. Автомобиль Арты выделялся на фоне потока серых маленьких автомобилей не только тем, то дико лавировал между ними.

— Мне пару минут передохнуть надо, прежде ем скакать опять. Как прибудем — поведешь ты, так как два прыжка для меня многовато.

— Не вопрос.

Несмотря на свои боевые тренировки и навыки вождения мотоцикла, мой завтрак уже просился наружу. Должно быть, играл роль психологический фактор: когда ты не за рулем — тебе страшнее, так как при это твоя жизнь от тебя самого не зависит.

Вскоре за нами увязался алый автомобиль с сиреной, громкоговоритель которого что-то вещал на неизвестном мне языке.

— Поцелуй мой зад, механический козел! — рассмеялась Арта, открывая врата и попутно показывая средний палец в окно преследователю. А через секунду мы опять "прыгнули".

* * *

Смутные образы и воспоминания появились разом и неожиданно. Где-то даже было больно выскочить из небытия, приятной темноты в некую свалку из кучи воспоминаний. И откуда-то зовет проснуться голос...

— Как Вы, барыня? Барин изволили беспокоится за Вас, уж даже немец наш руками развел, думали не выживите.

Я открыла глаза и оглядела стоящую передо мной служанку. Или открыл? Бегло прислушиваюсь к ощущениям и быстро определяюсь с полом. От чего-то я не помню даже этого... Служанка терпеливо смотрит на меня: молодая, на вид ей было всего-то лет девятнадцать. Как ее зовут? Память молчала. Язык на котором казался то чужим, неродным, то наоборот родным, но старомодным. Я его точно знала...

— Я... Я ничего не помню...

— Ирина, Ирэн, ну это же я, Дуняшка, горничная Ваша.

— Дуняша... — смутные, весьма странные воспоминания пролетели в голове, а в следующий момент вернулась моя осторожность... Наверное, она у меня была. — узнала. Что со мной было?

— Вы изволили заболеть серьезно, метались почти ночь каждую в бреду с неделю, никого не узнавали. Наш немец говорил, что уж и не спасти, но я-то его не слушала, свечку за здравие в церквушке поставила, да вон тайком от барина иконы принесла. Уж простите великодушно, коли обидела этим.