Солнца трех миров

— Хорошо, что у меня жены нет, — сказал Валера. — Магазин и ларьки без меня неделю проживут спокойно. А потом... За неделю, поди, выберемся?

Таня со вздохом поведала нам, что предки уже завтра объявят ее во всероссийский розыск. Мы с Дашей промолчали — ее родители погибли, когда ей только-только исполнилось восемнадцать, а у меня с моими были такие отношения, что пропади я насовсем, никто из них не заплачет.

— Куда мы хоть попали-то? — спросил Валера. — Есть идеи?

— Нет идей, — ответил я. — Может, утром появятся.

— У нас палатка с собой, — сказал Вася. — Четырехместная. Впятером свободно можно лечь. А один караулить будет.

— Нормально. Давайте поставим.

Только мы с этим закончили, как из колючих кустов, помятых моим уазиком, послышалась густая матерщина.

— Вроде не приезжал никто? — удивился Вася.

— Значит, пешком пришел, — заключил Лысый.

— Однозначно пешком, — пробормотал я, вслушиваясь в насыщенный нестандартными оборотами монолог.

Ругались отчаянно, виртуозно, пропитым женским голосом, похожим на мужской. Ошибиться с опознанием было невозможно: только один человек в мире мог при случае пристраивать маты друг за другом так, что между ними не оставалось места даже для служебных частей речи.

— Это Машка Ситуация из Ивановки, — сказал я.

— Надо ее вытащить оттуда, пока насмерть не искололась, — забеспокоился Валера. — Она же там помрет, в кустах этих.

— Скорей кусты на корню засохнут, — возразил я.

Однако мы поспешили на помощь. Да зря. Машка нас опередила и выдралась из колючки самостоятельно. И, конечно, увидев нашу компанию, первым делом поинтересовалась, что это за долбаная колючая пакость, откуда она, мать ее перемать, взялась, что это за грёбаный-разгрёбаный лес и где гребучая-разгребучая дорога.

— Привет, тетя Маша, — сказал я. — Ты внезапно попала в культурное общество, так что уймись и оцивилизуйся.

— Сережка! — расцвела Ситуация, потирая обожженные и уколотые места. — Да разве ж я не цивилизованная?

— Самая-самая, — заверил ее я. — Вот я и хочу, чтоб ты об этом вспомнила.

— Я от Косого шла, с его пасеки, — сказала Машка. — Клянусь, трезвая! А тут на дороге эта... эти... Ну ты понял?

— Кусты, — подсказал я.

— Да! — обрадовалась Машка. — И они меня окружили! По дороге ведь шла, а оказалась прям посреди этих...

— ...кустов, — помог я ей опять, пресекая вероятный поток мощных и красочных метафор.

— Точно! — подтвердила Машка. — Хочешь верь, хочешь нет, а так и было. Представляешь себе ситуацию?

— Очень хорошо, — пробормотал я поежившись. — Всей душой тебе сочувствую, поверь. Да только ты успокойся, мы все примерно такую же ситуацию прошли. Точней, мы в нее въехали. В машинах.

Усадив Машку на корень, мы подробно расспросили ее о попадании с проселка в джунгли. Сильнейший самогонный дух, исходящий от рассказчицы, опровергал Машкины слова о том, что она трезвая, но и сильно пьяной она не выглядела. Дело было так: отправившись после обеда на пасеку Косого за самогонкой, Машка попутно набрала целый рюкзак опят, обменяла их Косому на выпивку и пошла обратно, собирая грибы уже для себя. Первые же два гнилых пня обеспечили ей такой полезный груз, что она решила обмыть добычу, вздремнула под кустом до темноты, а выйдя на проселок, в лес больше не сворачивала. За три километра до Ивановки дорога испарилась у Машки из-под ног, а вместо нее повсюду вокруг возникли эти грёбаные кусты; и такая ситуация, слышь, Сережка, может разве во сне присниться после месячного запоя натощак!

— Ну да, мы тоже примерно три километра от Ивановки отъехали, — сказала Таня. — Правда, Даш?

— И мы, — подтвердил Вася.

— Ясно, что Машка попала в ту же самую дыру, только пешком и с другой стороны, — сказал я. — Тут и гадать нечего.

— А что если в ту сторону дыра проходима? — спросил Валера. — Я имею в виду — обратно домой?

Васю и Лысого такое предположение необычайно взбудоражило. Они подбежали к 'Хаммеру', открыли багажник, один схватил топор, второй — мачете. Валера подбежал следом за ними и, за неимением другого рубящего инструмента, вооружился лопатой. Расчистка территории от жгучих кустов оказалась трудом нелегким, и вскоре все трое выражались вслух так круто и замысловато, что могли бы составить конкуренцию Машке Ситуации. Таня с Дашей тоже возбудились и помогали мужикам, оттаскивая срубленные ветки в сторону, только действовали молча. Машка, в памяти которой первая схватка с кустами все еще была слишком свежа, с места не стронулась. Я тоже остался сидеть на корне, сохраняя пессимизм. И оказался прав: единственным результатом мученического труда по изничтожению колючки оказался найденный в ней рюкзак Машки, полный опят. Однако совсем бесполезной проделанная работа не оказалась: когда все успокоились, мы устроили из нарубленных веток надежную изгородь вокруг палатки, оставив свободным только пятачок перед входом, где должен был сидеть часовой.

— Подежурю первым, — сказал Вася. — Все равно сейчас не усну.

— Оружие есть? — спросил я.

— 'Вепрь-Молот', двенадцатый калибр. Но мы все патроны расстреляли по бутылкам.

Я вручил ему 'Сайгу'.

— Вот, возьми. Ничем не хуже.

Валера покосился на занятую осмотром ближайших джунглей Машку.

— Если она залезет в палатку, мы задохнемся от ее перегара, — прошептал он Лысому.

— Я — нет, — ответил Лысый.

— Ну ты-то!.. А я — да!

— Очень нужна мне ваша палатка, — сказала Машка, расшифровав их перешептывание за пятьдесят шагов.

Она подошла к своему рюкзаку, вытащила из бокового кармана большой кусок толстого полиэтилена, постелила его на земле и улеглась на одну половину, укрывшись другой.

— А ведь правда, свежеет, — сказала Таня, посмотрев на Машку.

Она, как и все мы, разделась до футболки, но теперь зябко повела плечами и натянула свитерок. Я тоже почувствовал, что со стороны обрыва отчетливо тянет холодным сквозняком.

— Ничего, в палатке не замерзнем, — сказала Даша. — Да и одежда у нас все же на сибирскую осень.

Ночь я проспал неожиданно спокойно, хоть и с перерывом: дежурил вторым. Крепче меня дрыхла только Машка Ситуация. Лысого непривычное окружение тоже не особо волновало, а остальные беспрестанно ворочались, вставали, опять ложились и окончательно поднялись еще перед рассветом.

Когда начало светать, мы первым делом как следует огляделись, и у нас появился повод испугаться по-настоящему. Окружающий лес был настолько не похож на все, что мы видели в своей жизни в натуре и по телевизору, что в душу заползала жуть.

Деревья-гиганты при ближайшем рассмотрении оказались чем-то вроде колоний древовидных растений, сросшихся внизу стволами. На высоте десяти, двадцати, а то и тридцати метров стволы разделялись, но не расходились в стороны, подобно ветвям настоящих деревьев, а продолжали расти вертикально вверх, оканчиваясь пучками перистых листьев. Обычные деревья в лесу тоже были — и с гладкой корой, и покрытые ромбической чешуей, и усаженные длинными шипами. Огромные древовидные папоротники соперничали по высоте с похожими на бамбук растениями до метра толщиной. И все это оплетали лианы: просто круглые, витые как веревки, ребристые или с колючками.

— Ну что, пойдемте солнышко встречать, — сказал я, и мы направились к обрыву.

Он оказался метров триста высотой и тянулся вправо и влево так далеко, как видел глаз. Внизу расстилались джунгли, похожие на море застывшей зеленой пены, и эта пена дымилась легким туманом. Под обрывом мы рассмотрели каменные осыпи, из которых торчали сухие коряги.

— Здесь не раз бывали обвалы, — сказал Вася. — Надо бы потом машины подальше от края отвести.

Ночью небо закрывали тучи, но теперь они дружно отходили на запад, словно теснимые рассветом. Мы ждали, наблюдая, как над горизонтом разгорается мрачная багровая заря. Потом появилось солнце — маленькое, голубое и тусклое. А рядом с ним встало второе — огромное, тоже тусклое, тяжелого кровавого цвета.

[1] Вживляемый в мозг компьютерный имплантат.

Глава 2

Вернувшись в лагерь, мы расселись на земле возле палатки в самом хмуром расположении духа. Если ночью у кого-то еще теплилась надежда, что он оказался всего лишь в Гондурасе, то местный восход не оставил ей шансов на жизнь. Вася совсем приуныл. Рыжая Даша растеряла всю свою решительность, и ее задорный носик выглядел грустно.

— Другая планета? — жалобно пробормотала Таня. — Но это же невероятно!

— Дыра в пространстве для перехода хоть куда — это уже невероятно, — рассудительно заметил Валера. — Однако мы в нее попали.

— Нихрена себе ситуация, — вздохнула Машка.

— Радио здесь ничего не ловит, — сказал я. — Может, импланты чего поймали бы? Скажите честно — оставил кто имплант после выхода закона?

Лысый, Валера и Даша по очереди ответили 'нет'. Вася отрицательно помотал головой. Таня сказала, что она себе в мозг изначально ничего не ставила и большая противница таких вещей. Машка промолчала — должно быть, она вообще не знала, что такое импланты. Сомнения у меня вызывал один только Вася. В народе говорили, что полицейским, фэ-эс-бэшникам и много кому еще импланты оставили. Но как это проверить, особенно нам и особенно здесь? Разве что Васю пытать или вскрыть ему черепушку.

А Таня... Таня среагировала на мой вопрос интересно, очень интересно. Или ее в свое время до смерти напугала участь либеров, которые снимать импланты принципиально отказались, или...

— Ладно, пока будем считать планету дикой и нецивилизованной, — вздохнул я. — Тем более, что она скорей всего такая и есть.

— За ночь больше никто не приехал и не пришел, — сказал Лысый.

— У нас там тоже ночь наступала, — отозвался Вася. — Мы уже во сколько ехали? Вот то-то.

— Но сейчас там утро, — сказал я, посмотрев на часы. — И это утро понедельника. Скоро в Ивановку вахтовка из Промышленного за трудягами пойдет. А из Ивановки Вовка Степанов потащится в город на работу на своем драндулете. И еще кто-то в город ездит, не помню... Чуть позже поедет школьный автобус в Промышленное. Если дыра на месте, все они вляпаются в нее и попадут сюда.

— Подождем, — сказал Лысый.

— Только давайте ждать с пользой, — предложил я. — Вася правильно сказал: надо убраться подальше от обрыва. А то как ухнет вся эта часть джунглей вниз — поздно каяться будет, да и некому. Давайте так, мужики: у меня калибр 'Сайги' тоже двенадцатый, я с вами патронами поделюсь, чтобы было у нас два заряженных ствола. Кто-то один, ну хоть Валера, с девчонками и Машкой идет в разведку, выбирает место для нового лагеря и расчищает место для него. Ты, Вася, сиди здесь на случай прибытия новеньких. А мы с Лысым начнем двигать машины, попутно расчищая для них дорогу там где нужно. Все равно нам воду желательно найти — ручей или еще что.

— У меня в машине много воды, — сказал Вася. — Пять канистр двадцатилитровых. Всегда набираю из родника в Озерном домой. Вкуснючая водица!

— Даже сто литров когда-нибудь кончатся. И особенно быстро кончатся они, если сюда приедет школьный автобус. Там штук пятнадцать оболтусов будет всех возрастов.

Наскоро позавтракав хлебом с вареньем из запасов Тани и Даши, мы провели подсчет наличных продуктов. Помимо двух больших спортивных сумок девчонок, нагруженных всякой съедобной всячиной, у нас было много картошки и грибов, два подстреленных мною зайца и уйма наловленной Васей, Валерой и Лысым рыбы, которую они частично успели засолить.

— С грибами, свежей рыбой и зайцами надо срочно что-то делать, — сказал Лысый. — Иначе пропадут.

— Я займусь, — пообещала Машка. — Мы же будем обед готовить.

— Посуды у нас полно, — сказал Валера. — Бери что хочешь. Вася — сибарит еще тот. Большой котелок есть, маленький под чай, и сковородок аж две штуки. Шампуры — конечно.

— Лески еще дай, — попросила Машка.

— Мой котелок тоже забери, — сказал я ей. — Народу-то много, и пополнение может прибыть.

— Давай-давай. Щас такую уху сварю — премию мне дадите. То бишь нальете.

— А у нас нет.

— Врешь! Тебе дед Федор завсегда бутылку с собой дает.

Мое настроение, вначале такое же подавленное, как у всех, неуклонно улучшалось. Сперва я не мог разобраться, в чем дело, а потом понял: сегодня мне не надо вставать по будильнику, потому что я уже встал без него. А еще не надо идти на опостылевшую работу, на которой мне ничего не светит. И завтра, скорей всего, идти туда мне не потребуется тоже.

Вот так живешь-живешь — и не понимаешь до конца, как тебя все задолбало: и твой непосредственный начальник, который никогда тебе продвинуться не даст, хоть наизнанку вывернись, потому что продвинуться ты можешь только на его место; и дорогие сослуживцы, готовые сожрать друг друга и тебя ради собственного продвижения, хотя понятно же, что ни одному из них продвижение не грозит по той же самой причине; и корпоративная борьба за эффективность труда, в результате которой ты работаешь все больше и больше, а получаешь все меньше и меньше.

И сколько же раз тебе хотелось взять и свалить куда подальше; и вдруг так получается, что ты уже свалил. Да так далеко, что никакая загранка с этим рядом не стояла.

Я сел в 'Хаммер' и проехал первые двести метров, петляя между деревьями. Лысый шел впереди по зарослям папоротников и лопухов, обрубая свисающие сверху лианы и следя, чтобы я не наехал на что-нибудь вредное для колес. Потом нам пришлось убрать с дороги гнилую корягу, и мы продвинулись еще метров на сто. Деревья стояли не слишком густо — главную проблему представляли их корни, некоторые из которых у стволов были человеку по пояс, а то и выше роста. Ну и заматеревшие кусты жгучей колючки, возвышавшиеся кое-где над землей метра на четыре, становились по-настоящему неодолимой преградой.

У жидкой рощицы молодого бамбука, через которую мы решили прорубаться, нас догнали Даша с Таней на 'Шевроле-Ниве' и Валера с Машкой на моем уазике. Они успели свернуть палатку, и теперь, подсобив нам с машинами, пошли дальше, стараясь выбирать удобную для нас дорогу и делая зарубки.

Через два часа Вася сменил на трассе меня, а потом я — Лысого. К полудню мы уехали от обрыва на полтора километра, добравшись до расчищенной Валерой и женским обществом площадки. Там нас ждал обед: картошка с грибами, в которой преобладали грибы, и отменная уха. Над отдельным костром в дыму коптились зайцы. Выше, на растянутой между кольев леске, висела рыба, еще выше сушились остатки грибов. Хотя какие там остатки — три четверти Машкиного рюкзака.

Валера успел сходить в разведку и теперь рассказал, что на три километра дальше никаких ручьев нет; разве что далеко справа и слева, но там он не проверял. Из старого лагеря пришел Лысый и сообщил, что никто больше с Земли к нам так и не приехал.

— Выходит, дыра закрылась, — опечалился Вася.

— Может, она движется, — предположила Таня. — Вчера была на проселке, а теперь сместилась в лес.

— Если она движется, то рано или поздно окажется в густонаселенных местах, — сказала Даша. — А может, уже и была.