Двое и старуха. Записки некроманта

Я выучил эту книгу от начала и до конца, и первым делом, когда подал в отставку и вернулся сюда, сразу же подвесил все необходимые заклятия, которые развеялись с моей смертью, ибо почти все магические действия человека имеют силу, пока он жив. Если это все же не тяжелая простуда, а проклятие Белморской ведьмы, значит, она все еще жива, и мне бы очень не хотелось, чтобы ты стал следующей жертвой.

Итак, первые признаки того, что оно начинает подбираться к тебе — регулярные ночные кошмары. От кошмаров тебя спасет амулет, лежащий здесь в шкатулке на камине. Однако, если ты хочешь жить здесь долго и счастливо — езжай в Столицу и постарайся поступить в Университет Магии. Только там ты получишь надлежащую подготовку, без которой искать ее — самоубийство.

Извини, если расстроил тебя, но не предупредить тебя, было бы с моей стороны равносильно преступлению.

Твой дядя Кейн Оуэн.

P.S. В тренировочном зале ты найдешь замечательного учителя фехтования. Плати ему 4 злата в месяц, он того стоит.

Я отложил письмо в сторону, достал трубку, набил ее и закурил. Письмо дяди Кейна встревожило меня не на шутку. Мне доводилось слышать подобные истории, но никогда не думал, что стану героем одной из них. Мысль о том, что это шутка, я отмел сразу — дядя Кейн был военным и единственная его шутка, которую я смутно помнил, касалась тоже каких-то военных материй. Оставалось только поверить. Вот в какие размышления я был погружен, когда отворилась дверь, и слуга пригласил меня отужинать. Я встал из-за стола и проследовал за ним в трапезную.

Отужинав, я решил перед сном хоть немного осмотреться вокруг и послал за управляющим. Им оказался невысокий человек лет пятидесяти с маленькими цепкими глазками, бугристым носом, с ухоженной бородой "лопатой" и с огромной связкой ключей на поясе. С удивлением я узнал в нем того самого слугу, что провожал меня в дядин кабинет.

— Вы звали меня, сир? — спросил он меня зычным, как труба, голосом.

— Звал. Как тебя зовут?

— Вацлав.

— Ты, как я вижу, еще по совместительству и ключник, — заметил я.

— Такова была воля прежнего хозяина, — ответил он.

— Ты не мог бы показать мне замок?

— С удовольствием, сир, — сказал он, и мы вышли из трапезной.

* * *

— Откуда начать? — спросил Вацлав.

— С самого низа, с подвалов.

Вацлав почтительно склонил голову, молча провел меня по коридорам, ведущим к небольшой винтовой лесенке, и стал спускаться. Вскоре лесенка закончилась, и мы оказались на небольшой площадке с единственной дверью, возле которой в углу стояли бочка с факелами и ведро, на две трети заполненное смолой.

— Это что? Единственный вход? — недовольно спросил я.

— Что вы, сир! — воскликнул Вацлав. — Есть еще два. Просто этот — самый близкий к трапезной и к кухне.

— Открывай, — приказал я.

Вацлав отстегнул от пояса кольцо с ключами, моментально нашел нужный и отпер дверь. Сразу потянуло прохладой, но не сыростью.

— В этой части подземелья — ваши винные погреба и кладовая продуктов, — сказал Вацлав. — Желаете взглянуть?

— Пожалуй, — ответил я.

Вацлав взял пару факелов, обмакнул их в смолу, зажег, дал один мне, и мы вошли в подземелье.

Винные погреба произвели на меня впечатление, как размерами, так и содержимым — на каждой бочке стояло клеймо с указанием марки, виноградника и года урожая. Некоторые марки были мне незнакомы, еще о некоторых я слышал только восхищенные отзывы. Некоторым было более полста лет. Похоже, дядя Кейн знал толк не только в боевой магии. Не удержавшись от искушения, я снял со стены кружку и стал дегустировать содержимое особо интересных бочек и спохватился лишь тогда, когда у меня зашумело в голове.

— Ладно, с погребами все ясно, пойдем дальше, — сказал я, вешая кружку на место.

Не уступила погребу и кладовая — с таким количеством припасов замок мог вынести полугодовую осаду.

— Что у нас есть еще в подземелье? — спросил я.

— Темница, пыточная и оружейная, сир, — тотчас отозвался слуга. — Желаете пройти?

— Показывай дорогу.

И вновь потянулся коридор — сперва прямо, затем направо. То тут, то там на стенах встречались крепления для факелов, в большинстве своем пустые — похоже, этим коридором давно не пользовались. Наконец, мы оказались у железной двери.

Темница представляла собой дюжину камер по шесть с одной стороны и шесть с другой, каждая из которых закрывалась массивной окованной железом дверью с двумя окошками — первое на уровне глаз, а второе для пищи внизу. Я подошел к одной из дверей и толкнул ее рукой. Дверь отворилась, и я заглянул вовнутрь — тюфяк, одеяло и дыра в полу вместо уборной. Я невольно поежился и спросил у Вацлава:

— И как часто здесь бывают гости?

— На моей памяти — только раз. Я тогда еще ребенком был. Поймал как-то старый хозяин, вора у себя в казначейской, а тот возьми да и кинься на него сдуру с ножом. Ну, а хозяин был еще той закваски — сам скрутил и связал вора. Не схватись бы он за нож — все кончилось только плетьми, а тут такое дело... Ну, хозяин и посадил его на год.

— А что было дальше?

— Вышел кротким, как ягнёнок, — усмехнулся Вацлав, — На коленях просил, что б не прогоняли его.

— И что?

— Отправили на конюшни. Так до самой смерти конюхом и проработал, — слуга вздохнул и спросил. — Куда теперь, сир?

— В пыточную.

Еще один коридор. Еще одна дверь. Вацлав молча отворил ее, и мы оказались в пыточной. С первого взгляда мне стало ясно, что, либо ей не пользовались вообще, либо лет сто назад, не меньше. Веревки на дыбе прогнили насквозь, шипы железной девы покрылись ржавчиной, как и инструменты, развешанные по стенам, и все остальное было в таком же плачевном состоянии. Однако, я не огорчился — у меня не было ни малейшего желания пытать кого бы то ни было (по крайней мере, без веской на то причины). Я повернулся и вышел вон. Вацлав запер дверь и ждал дальнейших указаний.

— Что у нас осталось? — спросил я.

— Оружейная, сир, — сказал Вацлав.

И снова коридор, снова подставки для факелов, снова обитая железом дверь в конце. Эта, в отличие от всех предыдущих, была закрыта на целых три замка. Когда же Вацлав открыл ее, меня обдало теплом и запахом масла. Если в пыточной было сыро и неуютно, то здесь — наоборот. Вдоль стены была выложена печь, а на стенах через каждые два-три шага горели факелы — так что света было вдоволь.

Я подошел к одной стойке с оружием и придирчиво оглядел клинки — заточены они были на славу и протерты от ржавчины маслом и, насколько я мог судить, все они были нездешней ковки и стоили изрядно.

— Кто следит за оружием? — спросил я.

— Старший кузнец, сир. Позвать?

— Позови.

Вацлав удалился. Я прошелся, изучая содержимое оружейной — здесь были не только мечи всех типов — от легких одноручных до массивных двуручников, но и боевые топоры явно гномьей работы. Я даже обнаружил стойку с тремя боевыми молотами. Мне очень хотелось взять в руки один из клинков и немного размяться. Удерживала от этого только одна мысль, что вот-вот вернется Вацлав, да еще и не один, а я, как мальчишка, махаю тут мечом. Я вспомнил, что дядя Кейн писал мне об учителе фехтования, живущем в замке, и решил при первой же возможности навестить его.

Раздались шаги. Я повернулся лицом к двери. Вошел Вацлав и с ним очень высокий пожилой мужчина в кожаном фартуке.

— Это вы — старший кузнец? — спросил я у спутника Вацлава

— Я, сир.

— И как вас зовут?

— Дарэн.

— Это вы следите за оружием? — поинтересовался я.

— Я, сир. Не эти же, — как-то странно усмехнулся кузнец.

— Кто "эти"? — как можно стороже спросил я у кузнеца.

— Горе-помощники мои, — отозвался кузнец уже с грустью в голосе. — Только и могут, что лошадь кое-как подковать, да с девкой гулящей в стоге поваляться.

— А как же Лунтер? — сказал Вацлав. — Он-то сутками из кузницы не вылазит. Он когда-нибудь спит?

— Ну, если только Лунтер, — голос кузнеца потеплел. — На него одна надежда, что я жизнь не зря прожил. Да и ему еще учиться и учиться.

— Как я понял, вы следите за состоянием оружия, а ваш Лунтер за всем остальным, — и я указал головой на печь и факелы.

Кузнец побледнел. Я рассмеялся и сказал Вацлаву:

— Проследи, чтобы парень получал по пол-злата в месяц.

— Но это ставка кузнеца, сир. Даже старший кузнец получает злат в месяц, — неуверенно произнес Вацлав.

— Ты меня убедил, — усмехнулся я. — Четыре сребра в месяц. Доволен?

— Да, сир, — вместо Вацлава сказал кузнец и добавил, — Лунтер парень молодой, еще возгордился бы, если бы вы ему такое щедрое жалование назначили, и пропало дело... А так выходит, как будто поощрение ему от вас вышло. Спасибо вам, сир, — горячо сказал кузнец и, схватив мою руку, поцеловал ее, быстро вышел прочь.

Видя мое недоумение, Вацлав объяснил мне, в чем дело:

— Видите ли, сир, у Дарэна было четверо детей, он мечтал сделать из них мастеров, передать им все свои секреты, да вышло по-другому — ни один из них не дожил до десяти лет. А тут, откуда не возьмись, лет пять тому назад приходит этот парнишка, Лунтер, лет десяти от роду, круглый сирота, кожа да кости и просится в ученики к кузнецу. Взяли его из жалости, а парень-то способным оказался и настолько способным, что сам Дарэн на него внимание обратил и полюбил его, как сына, заботится о нем, как о родном, но держит его в строгости.

— Понятно, — сказал я, — надеюсь, наша прогулка по подвалам закончилась?

— Да, сир.

— Отлично! Тогда давай наверх, на свежий воздух.

Наблюдая, как Вацлав запирает на три замка оружейную, я спросил у него:

— А если я захочу попасть куда-нибудь, мне что, придется каждый раз звать тебя?

— Зачем, сир? Точно такая же связка лежи у вас в кабинете, в ящике стола.

— Ты, как я вижу, все знаешь, — буркнул я.

— Все знать — моя обязанность, сир, — поклонившись, ответил Вацлав.

— Тогда скажи, у кого есть еще ключи?

— У Дарэна — три от оружейной, еще два у кухарки — от подвала и кладовой и два у старшего виночерпия — от подвала и винного погреба. Вот и все. Все остальные — у вас да у меня.

— А когда делают уборку в комнатах на верхних этажах?

— Тогда зовут меня.

— Сколько мой дядя платил тебе? — поинтересовался я.

— Два злата в месяц.

— Что-то маловато, учитывая, сколько у тебя хлопот.

— Спасибо вам большое, сир, но мне больше и не надо. Детей нам с женой Творец не послал, — вздохнул Вацлав, — Так что этих денег нам хватает с излишком.

Мы продолжили обход замка. Первый этаж принадлежал целиком слугам — здесь они жили и столовались. Штат прислуги оказался у меня небольшой — повар, два поваренка, судомойка, два виночерпия — старший и младший. Младший подливал мне вино во время трапезы, старший же предварительно дегустировал напитки, которые будут подаваться на стол. Четыре горничных — поддерживать порядок, и пять слуг на все руки — нарубить дров, что-нибудь куда-нибудь отнести, переставить мебель, а так же прочие поручения и, наконец, человек непонятного возраста — ему можно было дать, как и тридцать пять, так и все пятьдесят, одетый во все черное, двигался он с кошачьей гибкостью и абсолютно бесшумно.

— А это кто? — спросил я у Вацлава.

— Ваш камердинер, сир, — ответил он и повернулся к нему спиной.

— В чем дело, Вацлав?

— Отныне он — ваша тень.

— У нее есть имя?

— Юрген.

— Меж вами что-то случилось? — продолжал допытываться я.

— Нет, сир. Просто он очень напоминает мне определенную породу людей: пока вы им платите — они за вас умереть готовы, а стоит возникнуть какой-либо заминке с деньгами — они сразу исчезают, как будто их и не было.

— И во сколько дядя Кейн оценил его услуги?

— Три злата в месяц, когда он при хозяине и полтора, когда хозяина нет рядом. За простой, так сказать, — сообщил мне Вацлав.

— Это что получается. За три месяца "простоя" я должен заплатить ему четыре с половиной злата? — возмутился я.

— А вот и нет, сир! Любой договор имеет силу, пока обе стороны живы, а раз ваш дядюшка преставился, да будет земля ему пухом, то договор теряет силу и годится лишь на растопку камина.

— Что бы заключить с ним новый договор, нужен стряпчий. Вот только, где мне найти стряпчего в этой дыре?

— А я на что, сир? — воскликнул Вацлав.

— Так ты еще и стряпчий? С лицензией и печатью? — не поверил я.

— Кем я только не был...— мечтательно произнес Вацлав, но уловив мое настроение покончить с этим делом побыстрее, сказал. — Подождите, сир, я быстро, — и вышел.

Я стал прохаживаться по зале, ожидая возращения Вацлава, как за моей спиной послышался деликатный кашель. Я обернулся. Передо мной стоял человек в черном.

— Что вам угодно? — сухо сказал я.

— Меня зовут Юрген, я был камердинером у вашего дядюшки. Примите мои самые искрение соболезнования.

Я кивнул головой, принимая "самые искренние соболезнования", и спросил его:

— Сколько вам лет?

— Сорок шесть.

— Что вы умеете?

— Читать, считать, писать, ухаживать за одеждой, прислуживать за столом, знаю пять языков, неплохо стреляю из лука и арбалета, да еще не забыл с какой стороны у меча рукоять, а так же я еще умею устраивать путешествия.

— Как это? — не понял я.

— В свое время я объездил всю Империю и точно знаю все более-менее безопасные дороги.

— Что-нибудь еще?

— Могу в походе приготовить что-нибудь поесть из того, что окажется под рукой. А, если ничего не окажется, то добыть охотой.

— И сколько вы хотите за свои услуги? — спросил я.

— Ваш дядя платил мне три злата в месяц, если я был при нем и по семь сребров в неделю, когда он не нуждался в моих услугах.

— А если он нуждался в ваших услугах полмесяца, то как тогда?

— Тогда он платил мне два злата, — спокойно, глядя мне в глаза, сказал Юрген.

— Хорошо, я беру вас в услужение. Сейчас придет Вацлав, и мы заключим договор.

— Вы, как я вижу, уже познакомились. Прошу за мной, — раздался за моей спиной уже знакомый зычный голос.

Мы проследовали в кабинет. Я и Юрген сели друг напротив друга, а Вацлав, как подобает истинному стряпчему — во главе стола и принялся быстро писать. Спустя четверть часа договор был готов. Я внимательно прочел его, кроме всего перечисленного Юргеном, ему еще вменялось в обязанность брить и мыть меня. Так же контракт предусматривал неустойку в десять златов в случае нарушения обязательств одной из сторон.

— Как я понимаю, это копия договора, заключенного между моим дядей и вами, — сказал я, когда Юрген закончил читать.

— Один-в-один, — кивнул головой Юрген.

— Вы со всем согласны? — спросил Вацлав.

— Я — со всем, — сказал я.

— Я — тоже, — произнёс Юрген.

— Тогда скрепите договор подписями, — с ноткой торжественности в голосе сказал Вацлав, протягивая мне перо.

Я расписался. Расписался и Юрген. Внезапно старые часы пробили десять ударов. "Интересно, в чьи обязанности входит заводить часы", — вдруг подумалось мне. Не успел я сосчитать до трех, как Юрген молча встал, подошел к комоду, открыл верхний ящик, достал небольшую шкатулку, вынул из нее ключ и завел часы — так мой камердинер приступил к своим обязанностям.