Позывной "Невидимка"

Не дожидаясь ответа, эта мелкая зараза в мгновение ока выскользнула из сарафана и принялась мерять мое новое платье, купленное две недели назад.

— Ни-и-ика. — Не отрывая восхищенных глаз от зеркала, умоляюще протянула Ленка — дай поносить, А?

— Блин, Ленка, ты как маленькая. Смотрю на тебя и диву даюсь — тебе же уже 70 лет стукнуло.

— Какая ты... — сердито поморщилась Ленка, — Дамам неприлично напоминать о возрасте.

— Это мужикам не прилично, а мне можно — фыркнула я.

— Какая ты... злая — повторила Ленка.

Затем, она снова заглянула в зеркало и сменила выражение мордашки на умиленно-просительное:

— Никуся, ну пожа-а-алуйста, пожалуйста, пожалуйста. Можно я в нем пойду?

— Да иди уже, зар-р-р-аза — засмеялась я.

Пока собиралась, неугомонная Ленка без перерыва тарахтела над ухом, строя планы на сегодняшний день. Я только молча улыбалась, так как, судя по их обилию, двух выходных на их осуществление явно не хватит.

— Ну наконец-то, — тяжело вздохнула Ленка, когда я закончила с косметикой, — ты вечно так долго мазюкаешься.

— Извини, но у меня уже не молодая кожа, — нахмурилась я.

— Прости, прости, прости — стушевалась подруга — вечно я как дура... Да?

— Ладно, — вздохнула я, — чего уж... Правду не скроешь.

Поход по магазинам действительно заставил отвлечься от мрачных мыслей и поднял настроение, а также облегчил кошелек и уменьшил количество свободного места в шкафу. Усталые, но довольные, увешанные пакетами с покупками мы ввалились в маленькую летнюю кафешку, расположенную в парке неподалеку от торгового центра, и заказали мое любимое фисташковое мороженное. Десяток деревянных столиков под навесом, огороженным цветочной клумбой и низкими подстриженными кустиками. Маленький элементаль бриза, подвешенный под потолком, создавал легкий соленый ветерок и ощущение, что сидишь где-то на морском берегу, одновременно спасал от невыносимой уличной жары. Погодные маги не вмешивались в естественные природные процессы, пока они не грозили катаклизмами. Наверняка вечером будет небольшая гроза и не более того.

— Слушай, — начала разговор Ленка, — давно хотела тебя спросить, да все как-то не до того было ... Как там Андрюшка, давно его видела?

Адрей — мой бывший муж. Раньше работал в нашем институте, создавал различные артефакты, в том числе и медицинские. Участвовал в исследованиях вместе с профессором Элесариэлем. Там мы с ним, собственно, и познакомились. Андрей близко к сердцу принял мою беду и работал как проклятый, пытаясь помочь. Он добился больших успехов в исследовании магии жизни, сделал несколько значительных открытий в области артефакторики, но мою проблему решить так и не смог. Зато, его работой заинтересовались военные, после чего ему сделали предложение, от которого невозможно отказаться, и перевели в какой-то закрытый институт. С тех пор я его очень редко видела.

— Последний раз, полгода назад — пожала я плечами. А чего спрашиваешь?

— Да так, — неопределенно пожала плечами подруга, — вспомнилось вдруг. Скучаешь?

— Бывает, — опускаю глаза.

— Ты ведь еще любишь его. Зачем решила расстаться?

Я вздохнула и уставилась на резвящуюся, в расположенном невдалеке детском городке, детвору.

— Мне тяжело было видеть, как он из-за меня сгорает на работе. Смотрит, когда думает, что я не вижу, как на приговоренную к смерти. Жалеет. Тяжело было видеть, как он психовал, когда люди оборачивались на меня на улице. В последний год — это стало вообще невыносимо. Помнишь, я подхватила воспаление легких? Андрюша опекал меня как смертельно больную. Мне от этой его заботы только хуже становилось. Я сама начинала чувствовать себя смертельно больной. В общем... Я решила, что так будет лучше нам обоим.

— Ты уверена? — посмотрела мне в глаза Ленка.

— Уверена? — хмыкнула я. — Ни черта я не уверена. Ни чер-та!

За столом на некоторое время повисла тишина, и я бездумно следила за бегающей по парку детворой. Несмотря на общую тенденцию к снижению рождаемости, в городе было много пар, решившихся обзавестись детишками.

Я улыбнулась. Все еще не привычно видеть бегающих друг за другом и резвящихся эльфят, орчат, гномят и человеческих малышей. Хотя между расами сохраняется некоторое напряжение, детям все равно. Хорошо, что они сейчас играют вместе, в будущем им проще будет сообща работать и общаться. Главное — чтобы взрослые их не сбили с правильного пути. До сих пор еще можно услышать призывы к расовой или религиозной ненависти, звучащие как со стороны дикарийцев, так и землян. Одни поминают друг другу старые дикарийские грехи, другие земные, а есть третьи — которые вспоминают события недавней войны, призывая отомстить. Отомстить, не важно за что и кому. Главное, чтобы снова пролилась кровь и чтобы война всех против всех. Я была ярой противницей подобных воинственных призывов, хотя сама пострадала в ту войну. Отец с братом, участвовали в боевых действиях, но, слава Богу, выжили, хотя оба были несколько раз ранены, а вот мама... "Жестокая шутка войны, злая ирония судьбы" — так я это называла. Каким-то чудом наш маленький городок обошли стороной армии землян и дикарийцев, я не пережила тех ужасов, о которых могли поведать другие люди, но уже перед самым концом войны в город проник вражеский маг-лазутчик и наложил проклятие на систему водоочистных сооружений. Через три дня, когда в город пришла помощь, живых уже не осталось никого. Никого, кроме меня. Как умерла мама я не видела, потому что сама неделю металась в бреду, сгорая в лихорадке. Никто не мог ничего сделать. А потом, вдруг, наступил мир и меня выходили эльфы-целители, присланные в помощь раненым людям в качестве жеста доброй воли. Что это было за проклятье так и не выяснили. Мага, его наложившего, так и не нашли, а вода слишком быстро развеивает наложенные на нее чары, не оставляя даже малейших следов и зацепок. Профессор считал, что возможно данное проклятье и послужило причиной моего "феномена".

— Слушай, я давно... Ой!!! — на последней фразе Ленка вскрикнула и в ужасе округлила глаза.

Проследив за ее взглядом я обернулась и увидела, как по парковой тропинке, в сторону детской площадки двигалась огромная рыжая клякса.

"Огненный элементаль" — профессионально отметила я.

Последнее время мы с Ленкой часто видели подобное, так как работали над созданием заклинания контроля стихийных духов, на подобии того, что изобрели для големов.

— Ленка, контроль на элема! — крикнула я застывшей в шоке подруге.

— Не могу, — ответила она через долгих пять секунд, — он "дикий"!

"Дикими" называли стихийных духов, которые возникли сами по себе, в силу благоприятного стечения обстоятельств, либо призванные, которым, в ходе призыва, не задал даже малейших рычагов управления. Такие конструкции часто использовались во время войны. Их плюсом являлась невозможность перехватить контроль противником, а минусом, что сам призыватель также терял власть над своим творением. Обычно таким способом маги-лазутчики совершали диверсии против крупных подразделений противника. Остановить такую "дикую" частичку стихии могла только группа из трех умелых магов, либо элементаль сам выдыхался через некоторое время, которое зависело от силы вложенной магом.

Элементаль был уже совсем рядом с детской площадкой, а никто из окружающих людей и нелюдей его не замечал.

— Постарайся найти двух напарников! — крикнула я Ленке, особо не надеясь на подобную удачу.

Хотя все вокруг и являлись магами, но их знания, в основном, были узкоспециализированными, касались только профессиональных обязанностей и бытовой магии.

Я, опрокинув стул, прямо через кусты и клумбу рванулась в сторону ничего не подозревающей детворы.

— Дети, бегите! — несколько раз крикнула им еще издалека.

Несколько сидящих на площадке мамочек обернулись и, увидев клубящийся сгусток огня, движущийся в их сторону, завизжав, бросились к чадам.

Элементали не имеют разума — это просто материализованные заклинанием частички стихий и данный экземпляр двигался, исключительно, в соответствии с заложенной призвавшим его магом программой.

— Бегите! — Снова крикнула, врываясь на площадку, — Просто бегите подальше, он вас не видит!

Я была абсолютно уверена, что элементаль не будет преследовать детей. В мире отсутствовали заклинания способные заставить стихийных духов выполнять слишком сложные действия, а об анализе окружающей обстановки речь даже не велась. Именно разработкой подобных магических конструкций, занимались мы с Ленкой.

К площадке, мы с элементалем, добрались одновременно. Подгоняемая мамами малышня, визжа от ужаса, бросилась врассыпную. Детский городок мгновенно опустел. Я с облегчением перевела дух и немного расслабилась, как из-за горки послышался испуганный детский плач. На раздумья времени не было. Я бросилась туда и обнаружила сидящую в песочнице и размазывающую грязной ладошкой слезки девочку лет трех. Подхватив малышку рванула прочь, но растянулась на земле, зацепившись ногой за край песочницы, при этом навалившись на ребенка. И сразу почувствовала спиной нестерпимый жар. За ним пришли безумная боль и темнота.

Глава 2

Яркий, ослепительно белый свет брызнул в глаза, заставив болезненно щуриться. Непроизвольно хлынувшие слезы размазывали и без того нечеткую картинку. Наконец мне удалось проморгаться, но особого облегчения в понимании "где я?" это не принесло. Перед глазами было что-то яркое и белое.

"Потолок. Это же потолок" — наконец-то дошло до меня — "А если есть потолок значит должны быть и стены".

Я попыталась повернуть голову, чтобы оглядеться, но у меня ничего не вышло. Показалось, что я замотана во что-то... Как в плотный кокон, который не дает мне пошевелиться. Единственное, что удалось — слегка пошевелить пальцами правой руки. И сразу же почувствовала какое-то движение, затем перед глазами возникло лицо.

— Андрюша? — удивленно прошептала я.

— Ника, Никоша, солнышко, — зачастил Андрей, — как ты, родная? Я так переживал... Как ты себя чувствуешь? Очень больно?..

— Нормально — ответила я, прислушиваясь к ощущениям.

"Больно? Он сказал больно? Почему мне должно быть больно? И почему Андрей здесь?.. И где это "здесь"? Где я? Что случилось?"

Эти мысли неорганизованной толпой пронеслись в моем сознании... И тут нахлынули воспоминания...

— Элементаль!.. Дети!.. Андрюша, что со мной, где я?

— Спокойно, милая. Успокойся. — неуверенно улыбнувшись, сказал Андрей, — Все... все хорошо. Тебе не нужно волноваться и... Главное не двигайся.

Затем взволнованно сглотнул и снова спросил:

— Тебе очень больно?

— Н-нет — хотела я помотать головой, но, естественно, ничего не вышло, — совершенно не больно...

Я снова внимательно прислушалась к своим ощущениям. Боли не было. Зато по всему телу медленно нарастал противный зуд, который начинал меня беспокоить.

— Андрюша, что там с элементалем? Его остановили? Много людей пострадало? Дети успели убежать? — вывалила я град вопросов на своего бывшего мужа.

— Все нормально — робко улыбнулся он, продолжая беспокойно смотреть на меня, — больше никто не пострадал... Подожди, я сейчас позову врача.

— Андрюша! Андрюша, стой... — попыталась я его остановить, но только услыхала звук закрываемой двери.

"Значит никто не пострадал. Ленка все-таки умудрилась кого-то найти и совладала с духом огня? Слава Богу. Только не понятно — как же я выжила? Куда убежал этот чертов Андрюшка, у меня столько вопросов?.."

Послышался звук открывающейся двери и, через мгновение, надо мной склонилось уже два лица — Андрея и еще какого-то черноволосого парня с внимательными карими глазами и смешным носом-картошкой. Он озабоченно оттянул мне веко, посветив в глаза фонариком, затем удивленно хмыкнув, пощупал пульс на левой руке.

— Странно — сказал он, — точно не чувствуете боли?

— Нет — удивленно ответила я.

"Почему они все считают, что я должна испытывать боль?" — подумала я.

Похоже я не только подумала, но и произнесла это в слух, потому что мой лечащий врач (а это наверняка был именно он) ответил:

— Потому, что вы получили ожог третей-четвертой степени ста процентов тела, на вас абсолютно не действуют лечебные заклинания и эликсиры. Мы обработали раны по старинке, перевязали и, в данный момент, вы должны испытывать адскую боль. Вы же утверждаете "что вас ничего не беспокоит". Ко всему прочему мы даже не можем вас продиагностировать, так как ни одно диагностическое заклятии на вас также не действует.

Последнее утверждение доктор произнес даже с какой-то обидой в голосе:

— Что там заклятия? Мы даже ауру вашу разглядеть не можем.

А вот это было уже абсолютным бредом.

— Этого не может быть, — сказала я, — на меня всегда действовала простейшая медицинская магия. Меня не раз диагностировали. Андрей Владимирович может подтвердить.

Я вопросительно посмотрела на Андрея, и он утвердительно кивнул:

— Я работал с профессором Элисариэлем над изучением феномена Ники Дмитриевны, и мы неоднократно проводили диагностику и лечебные процедуры.

— Но вы же не будете отрицать, что сейчас ничего из этого не действует, — нервно ответил доктор, — даже ваши хваленые артефакты.

Андрей только растерянно развел руками:

— Зато ваше утверждение о невозможности видеть ее ауру не совсем соответствует истине.

— Ой! Я вас прошу, — замахал руками доктор, — то, что она время от времени проявляется и указывает на абсолютное здоровье пациента, еще больше запутывает.

Затем доктор снова пристально посмотрел на меня и спросил:

— Неужели вы действительно не испытываете никаких неприятных ощущений?

— Ну почему же, — ответила я, — испытываю.

Доктор почему-то победно улыбнулся:

— И? Какого рода ощущения? Поделитесь, любезная Ника Дмитриевна.

— У меня все тело зудит, — сказала я и со слезами в голосе добавила, — и если мне не дадут почесаться, я скоро сойду с ума.

— "Чешется"? — недоуменно переспросил доктор.

— Угу.

— Но... Оксаночка, пожалуйста снимите повязку с... с... начнем с правой руки. — обратился он к кому-то невидимому.

Доктор и Андрей исчезли из поля зрения, а на их месте появилась девушка-медсестра в смешной белой шапочке и что-то начала делать с моей правой рукой. Через пять минут почувствовала неимоверное облегчение, когда кожа на руке избавилась от странного панциря, вслед за этим услышала дружный "Ах!" трех человек.

— Но это невозможно, — подскочил ко мне доктор и, схватив за руку, начал ее чуть ли не обнюхивать своим носом-картошкой, — вы же говорили, что у нее полностью отсутствует магический дар и способность к регенерации.

— Сам в шоке, Владлен Александрович — удивленно пробормотал Андрей.

Комната, в которой меня поселили, была огромной. В нее спокойно поместилась двуспальная кровать, здоровенный угловой диван, журнальный столик с двумя массивными креслами, небольшой платяной шкаф (сейчас практически пустой), система головидения последней модели, и оставалось еще полно свободного места по центру. Паркетный пол был застелен ярким ковром, а стены обклеены аляповатыми обоями с цветочным рисунком. Большое окно открывало чудесный вид на высоченный, метров пять не меньше, бетонный забор, опутанный колючей проволокой, из-за которого едва виднелись верхушки сосен.