Он лежал у дальней стены, без сознания. Левую ногу заклинило в трещине, перекрытой зубчатой плитой. "Кости раздроблены" — машинально отметил я. Выше щиколотки ногу окрашивала нехорошая чернота.

Против лома нет приёма, даже у древних ловушек. А вот целитель из меня никакой — перевязку сделать, да до ванны с колто живым дотащить, на большее я не способен. Разве что сунуть образец крови в анализатор...

Анализатор взвыл.

Такого букета химико-органической дряни мне встречать ещё не приходилось. И что теперь делать? Колто ему в глотку вливать?! Вёдрами... А этот приключенец вдруг открыл глаза, посмотрел на меня затуманенно, и говорит: "Теперь я понял, почему ты не пишешь". И через паузу: "Я умру?"

Ага, щазз! Умрёт он. Будто ему кто-то позволит. Но делать-то что?! Притащи я его в империю, благодарить он меня не станет. Лекарь я аховый, не чета Серен. Кстати, а как Виджет здесь оказался? Корабля-то нет...

Корабля нет, но есть комлинк.

Рискнёшь, археолог? На орбите может болтаться республиканская боевая часть. Хоть слово в эфир — и не будет Эгона. Скорее всего. А ни слова в эфир — не будет приключенца. В отличие от Эгона, с гарантией.

Так, наложить жгут, перекрыть дорогу яду. Может быть, уже поздно, но лучше подстраховаться. Перевязку я сделал, рану промыл, осталось колто внутривенно. Не забыть: в шприце не должно быть воздуха, ни пузырька! Вернусь — заново пройду курс оказания первой помощи. Кто же знал, что одарённость не панацея?! Кто-кто... ты должен был знать, сколько лет одними армейскими методами воевал, умник! Сам же разработал тактику неодарённых подразделений в условиях войны одарённых, а про медицину забыл! Незачем было: колто всё вылечит. Оказалось, не всё.

Уффф... уснул. Хорошо — кто спит, тот выздоравливает. А меня можно выжимать, как манаанского головастика. Ладно, где его комлинк?

Ответили мне быстро. Представшая на экране снулая твиллекская физиономия, увидев меня, разом потеряла всякую снулость. Ещё и отшатнулась. Я даже засомневался: может, я в боевой раскраске?

Несмотря на выказанные эмоции, твиллек согласился прибыть без уговоров. Незамедлительно. Чем немало меня озадачил. Меч у меня, что ли, посветлел? Проверить бы... но я сдержался: а вдруг передумает?

Немного мешал арсенал, навьюченный под куртку: встречать республиканца я решил при полной выкладке — мало ли что. Тускены говорят: "На племя надейся, а банту сам паси!"

Он действительно прибыл в одиночку. Мы погрузили бесчувственного Виджета в шаттл, опустили в колто-камеру. Пожилой твиллек с усилием выпрямился: "Благодарю Вас за помощь коллеге, лорд Сайшел!"

Лорд Сайшел?!

Боюсь, с эмоциями я не справился: брови взлетели вверх, а рот был готов проглотить гизку. Твиллек, видя моё изумление, снизошёл до разъяснений: "Мы с Вашим отцом были знакомы, а Вы с ним — одно лицо".

Одно лицо? Потому он и прибыл на встречу.

"Вы ошибаетесь, магистр. Я не сын, я его племянник..." — меня всё ещё трясло. Сколько лет прошло, а рана не заживает.

"Значит, я счастливо ошибся" — одними губами улыбнулся мой визави, и наконец-то убрался с глаз долой.

Злополучный тайник я вскрывать не стал. В таком состоянии — выжатый, голодный и в трёпаных чувствах — любую ловушку прозеваю, а их там не одна. Запечатал проём и быстренько покинул Шаарни. Во избежание. Не то чтобы я не доверял твиллеку, но и не то чтобы доверял. Сайшел Сайшелом, а республиканскую СБ игнорировать неразумно. Некто Эгон Борн, командир неодарённого отряда, не интересовал никого, лорд Борн — уже добыча.

* * *

Щиколотку Виджету пришлось ампутировать. Мы переписываемся, но теперь факт переписки скрывает он. Приключенец сидит в корускантском архиве и с тоской перебирает бумаги. А ёще учится танцевать — подозреваю, кому-то назло. Мечтает вырваться "в поле", но протезирование пока не столь совершенно, чтоб без ноги прыгать по развалинам.

А я листаю древнейшую историю. В уме.

Когда-то и империя, и республика теснились на одной планете. Более того — множество империй и республик. Дружили и ссорились, воевали и заключали перемирия. И волей-неволей тесно общались... тесно же!

Сегодня ты с ними в походе, завтра ты у них на мушке. А они у тебя. "Шарик маленький, за углом встретимся..." Ага, в перекрестье прицела.

Стаканы темные, с каймою по краям,

Мы до утра с тобою старые друзья.

А завтра утром будет пир для воронья,

И друг у друга мы в прицеле — ты и я.

Галактика маленькая, за углом встретимся... Виджет, сиди-ка ты в своём архиве, пока новая нога не вырастет!

А лучше — до скончания времён.

3. Легенды и мифы.

Каким ветром нас сюда занесло? Мы всё-таки элитное подразделение, а не пехота. И хмырь этот столичный... прибил бы, да искать начнут. Как назло, ни одного республиканца в досягаемости, труп списать не на кого.

Позицию он нам выбрал — загляденье! В смысле, век бы её не видеть, даже в кошмарах. Горелая плешь, пепел и камень, ни укрыться, ни зарыться. "Стойте здесь!" — безапелляционным тоном. А на горизонте, между прочим — развалины города, пригодные к обороне. Эммет бы только рукой махнул: "Эгон, сиди где хочешь, с земли виднее!"

Разумеется, можно залечь под маскировочные сети. Но дышать тут уже нечем, и к утру мои бойцы позавидуют шахтёрам с Кесселя. Значит, буду ставить иллюзию.

Неодарённым не по силам? Да помню, помню... Но хмырь до утра вряд ли почтит нас присутствием, а почтит — память сотру. Или наконец прибью: зверьё здесь точно есть, и оно хочет есть.

Ночь прошла беспокойно. Обычно я доверяю караульным, но тут мне не спалось, хоть тресни! И костра не зажжёшь: будет сиять в ночи, как фонарь на огороде. Иллюзия укроет на расстоянии, но не вблизи.

А наутро явился хмырь. И лицо его мне... ну, оч-чень не понравилось! Словно привидений увидел. Пробормотал нечто невразумительное и исчез. Мы переглянулись.

Для начала взломали базу данных. Приказ гласил: "Занять квадрат номер такой-то". Проверили по карте: развалины в квадрат входят. Извини, лорд хмырь, но мы перебазируемся. И высылаем разведгруппу.

К полудню разведчики вернулись, и не одни. Между ними вышагивал тщедушный абориген неопределённого возраста, в плаще из драной шкуры, татуированный аж по гениталии, в носу игла, в руках посох с погремушками. Увидев меня, отшатнулся. Чует одарённых? Однако...

Я обаятельный, я знаю. После кружки-другой кафа шаман оттаял и согласился общаться. И сообщил много интересного.

Горелая плешь была всегда, сколько племя себя помнит. "Хочет есть. Каждую луну. Лучших, сильных. Мужчин. Одного заберёт, племя живёт. Такого, как ты, заберёт" — абориген указал на меня.

"Так почему не забрала?"

"Ты колдовал. Она не пришла" — абориген нахмурился. "Луну назад был чужой. Слабых связал, отдал. Не взяла. Он недоволен. Привёл тебя. Убей её!"

"Убью" — сказал я. Он поверил. Похоже, здешнее племя регулярно лишалось охотников. Но что здесь делает Ханеш, хмырь столичный?! Про мою одарённость он не знает, уверен. Привёл лучших? Прошлая жертва "её" не устроила... будет ей жертва!

* * *

Ханеша мы растянули между колышками, "звездой". Он бы вырвался, не будь меня. Я выгнал ребят ночевать в развалины — ответом мне были угрюмые взгляды: "Утонешь, домой не приходи!" — и уселся в полулотос, держать силовые линии. Если "она" хочет есть, придётся зайти в пентаграмму. Серьёзного призрака этим только рассмешишь. Но здешняя тварь вряд ли сильна: слишком часто ей приходится питаться.

Ханеш сначала молчал, обливая меня презрением. Но с восходом луны занервничал. Попробовал вырваться. И, наконец, заговорил.

"Кто ты такой?! Чего ты хочешь?! Развяжи меня, я никому не скажу!" — я чуть не расхохотался. "Там на всех хватит, я знаю! Я поделюсь, отпусти меня!"

Очередной кладоискатель. Ну, что ж, послушаем.

"Она наестся и уснёт! И всё будет наше, всё! Я стану Лордом! Я!"

Благодарю, ваше лордство, это я уже кушал... Империи только психа на троне не хватает!

"Она должна наесться! Должна! Развяжи меня, приведи отряд, ей хватит!"

"Зззз...заткнись!" — я его сейчас сам убью! Не дожидаясь призрака.

Он замолчал. Кажется, понял, чем рискует.

Плита отошла беззвучно. Луна осветила трещины в скале, поворотный механизм, уходящие вниз ступени. Резко похолодало, пахнуло плесенью. Ханеш рванулся что есть силы, правый ремень лопнул. И тут появилась она.

Леди в Белом.

Когда-то она была красива. Но сейчас на меня смотрела помешанная. Рот искривился, из уголка губ по подбородку стекала струйка слюны, веки подёргивались. Леди хихикнула и неспешно побрела к Ханешу. Лорд в ужасе закричал и умолк. Навсегда. Но хранительница уже вошла в круг.

"Прощайте, Леди в Белом! Я обещал шаману Вашу смерть, и Вы прежняя вряд ли стали бы возражать" — я ударил, разрывая связь белой дамы со склепом. Вспышка... всё.

Примчались все. Наскоро навели порядок, оттащили труп Ханеша в ближний лесок, сожгли колышки, сунули в руки фляжку, сварили каф. После третьей кружки я понял, что меня трясёт. И что не усну, пока не напьюсь.

В склеп я полез на следующее утро.

* * *

Он лежал на каменном постаменте, обёрнутый в гибкий пластик, теоретически вечный. Но материал расползся у меня в руках. Гравированное лезвие затупилось и потускнело, серебряные оковки рукояти покрылись патиной, полустёртые письмена едва читались.

"Пожирающий души".

Меч первых отступников.

Такой древний, что даже страшно.

И что прикажете с этим делать? В казарму отнести, на стенку повесить? Вкупе с исчезновением лорда Ханеша — гарантированный смертный приговор и мне, и отряду. Придётся оставить меч в склепе, легенда о хранительнице оградит его от любопытства аборигенов. Надо только сказать шаману, что "она" не умерла, а уснула. И пока длится этот сон, племени нет нужды приносить "ей" жертвы.

И тут я представил. Пройдут века, и у вождя племени родится сын. И пожелает взять в жёны прекрасную пленницу, томящуюся в летаргическом сне в зачарованной пещере Тёмного Отступника... то есть, меня... ой...

Из склепа я выбирался на карачках. От хохота.

4. Артефактология.

Сайшел любил открытые пространства, а я зверь пещерный. Мне бы полумрак, каф покрепче, диван помягче, терминал в досягаемости. И всё это сейчас здесь. За исключением терминала — его заменяет мой собеседник.

Го-Хэнна старчески щурит глаза: для шан-си и этот свет избыточен. Но гости каффейни в темноте сидеть не будут, и зала по углам подсвечена жаровнями. Никто не жалуется: здешний каф искупает всё.

Приправы, используемые шан-си для кафа, уникальны. Каждому гостю они подбираются отдельно, с величайшей осторожностью: аллергия на них не просто видовая, индивидуальная. Первая чашка по объёму не больше напёрстка, клиенты со стажем удостаиваются каффейника. С тех же жаровен.

Я здесь бывал ещё вместе с Сайшелом. И вот, вернулся.

Го-Хэнна заговорщически улыбается: "Вашши некровные предки предпочитали травить подданных, тша-а-ри. Вы жже с удовольствием пьёте мою отраву, да..."

Тша-а-ари? Это мы, тёмные одарённые. А джа-а-ри — наши противники. Звуки "дж" и "тш" в языке шан-си сложны для восприятия, не говоря о произношении. Большей частью я догадываюсь, о чём идёт речь. Го-Хэнна тоже. Предполагаю, мои лингвистические потуги его изрядно веселят.

Речь шан-си сложна, космогония шан-си сложна, и сами они сложны, но тем интереснее. Однако каф сегодня горчит.

"Я отвык от вашей стряпни, Го-Хэнна-но. Придётся привыкать заново".

"Вы изменилиссь?" — пристальный взгляд.

"Почему?"

"Гошшер подбирается навссегда. Меняется Эгон-но, меняется гошшер".

"В зеркале с утра отражался" — шутка выходит неудачной. Я мог измениться. Десять дней назад.

* * *

Очередная окраинная планета, очередная забытая захоронка с довольно занятной ловушкой: одарённость тут не действовала. И один любопытный одарённый, которому к этому состоянию не привыкать. Потому сквозь охранные системы я прошёл, как меч сквозь пирожное. И уселся на камень общаться с добычей.

Добычей был скарад. Древнее биомеханическое устройство, способное блокировать недружественное воздействие. Я собирался посетить некий орбитальный военно-промышленный комплекс, возомнивший себя Завоевателем Вселенной. Попадать под его влияние не хотелось, и найденный артефакт представлялся удачным решением проблемы.

С одним только "но": от скарада тоже нужно блокироваться. Он провоцировал носителя на проявление спонтанных эмоций, а бросаться на каждого встречного в мои планы не входило. Как и в планы предыдущих симбиотов, оставивших последователям подробные инструкции: какое лекарство пить, как его варить, список ингредиентов, возможные побочные действия. К сожалению, инструкция была рассчитана не на людей. И старый шан-си был тем единственным, кто мог помочь мне адаптировать это варево.

Впрочем, лукавлю: кафа тоже хотелось.

* * *

Передаю инструкцию Го-Хэнне. Шан-си меняется в лице: "Вы пили это?! Нельзя, сожжётессь!"

"Нет. Я хотел посоветоваться с вами".

"Зачем это, тша-а-ри?"

Достаю скарад. Го-Хэнна отшатывается: "Надевали?"

"Нет. Без противоядия не рискнул".

"Зачем вам, Эгон-но?"

"А почему нет? Артефакт интересный, а с противоядием я уложусь в поведенческие нормы. Так сказано в инструкции".

"Нормы..." — шан-си предельно серьёзен, даже акцент куда-то пропал. "Разное время, разные нормы. Ваши идейные предки генетически изменяли своих подданных, а те принимали это как должное. То, что раньше считали милостью, сегодня назовут жестокостью. Мы вырастаем из старых обычаев, как из детских одежд. Скарад вам не по росту, лорд Эгон".

"Так, может, он на меня и не повлияет?" — я доверяю Го-Хэнне, но решённую проблему жаль.

"Он уже повлиял. Гошшер так просто не изменится..."

* * *

Драка в кантине — явление привычное. Угрюмый гаморрианец с секирой наперевес явно перебрал, два его приятеля были не лучше. Но меня это не касалось, пока мне не мешали ужинать. Посетители обходили столик по широкой дуге, инстинктивно предпочитая не связываться.

Я никогда не любил подобных развлечений, но и отторжения они не вызывали: в армии чего не насмотришься! Однако сегодня меня раздражало всё. И пережаренное мясо, и скверно сваренный каф, и буйное окружение. Я поднялся. Массивный стол морёного дерева взлетел в воздух, готовясь обрушиться на голову гаморрианца. С ускорением.

Кантина замерла. Было слышно, как бьётся о лампу мелкая местная мошка. Я одним движением вернул стол на место, залпом допил каф, расплатился и вышел.

Я только что был готов убить за драку в моём присутствии.

* * *

Мы вырастаем из старых обычаев, как из детских одежд.

То, что вчера было нормой, сегодня неприемлемо.