Человек и его кошки

Он согласился сразу. Потребовалось подписать кучу бумаг, в которых он давал согласие на все эти действия. И снимал с врачей ответственность за последствия. Потом была операция. Все было так, как говорил ему врач. И, одновременно, иначе. Потому что про боль невозможно рассказать. Узнать, каково это, можно только самому пережив подобное. Операция. Перевязки. Лучевая. На каждом этапе он думал, ну вот, все закончилось. Но становилось еще хуже. После второй недели лучевой он начал задумываться о самоубийстве. С интересом присматриваться ко взятому в руки ножу. Или к крюку на потолке, на котором держится люстра. Боль была дикая. В голове, казалось, постоянно работала циркулярная пила. Утро, день, вечер, ночь, без разницы. Хорошо, что он отправил жену с дочкой на лето к теще. Так он не мешал никому в пустой квартире. А его вряд ли кто мог вынести, он почти перестал спать. Всякие баралгины действовали максимум на десять минут, если он успел заснуть, то мог подремать пару часов. Потом голову все равно ломило так, что он просыпался. И он сидел на кровати, тихонько подвывая и покачиваясь, так было легче переносить боль. Час, два, три. Иногда до утра. Чуть отпускало в душе, ему все равно приходилось мыться чуть ли не три раза в день, смывая стремительно выпадающие волосы. Еду он с трудом запихивал в себя, подавляя тошноту, далеко не всегда успешно. Рвало его тоже несколько раз в день. И каждый день он выходил из дома, садясь в машину друга. И ехал в Бурденко, к этой проклятой лучевой установке, чтобы получить новую порцию боли. Как он продержался? Сам не знает. Наверное, только семья не позволила ему спрыгнуть с поезда под названием "жизнь", и разом оборвать все это. Но время прошло, с изумлением он обнаружил, что получил расчетные пятьдесят грэй. На дворе уже был август, и он, поторапливаемый доктором -ливанцем, поехал на Каширку. В онкоцентр имени Блохина, чтобы встать там на диспансерный учет и решить там же вопрос о химиотерапии. На Каширке ему повезло, он попал к старой профессорше— гематологу, которая каждого пациента осматривала и проверяла со всех сторон, как ребенок обсасывает "Чупа-Чупс", до самой палочки. Тогда он еще только начинал понимать, что если тебе попался хороший врач, то это везение, сравнимое с выигрышем в лотерею. Крупного приза. Когда он лежал после операции в палате в Бурденко, вмести с ним лежали очень интересные люди. Заместитель министра МВД Монголии, например. Или мэр города Габала в Азербайджане. Которого сменил главный врач Кабардино-Балкарии. Неплохой мужик. Вот он, главный врач одной из автономных республик, и сказал, например, что главная проблема в нашей медицине, это поставить правильный диагноз. И у них в республике, этот показатель на уровне 50 процентов. Он примерил эту ситуацию на себя, хмыкнул, и ответил, что это не только в Кабардино-Балкарии.

Ну и на закуску, после контрольного МРТ, профессорша прописала ему химиотерапию. Чтобы окончательно убить остатки гадости в организме. На то, что гадость убивается другой гадостью, вызывающей многочисленные осложнения на внутренние органы, он махнул рукой. Химию он перенес на удивление легко. Если сравнивать с лучевой. Ну подумаешь, постоянно тошнит и только что съеденный завтрак просится наружу. Подумаешь, чувствуешь себя все время, как отравленный. А что камни в почках от препарата появятся с вероятностью почти 100%, так это такая мелочь. По сравнению с лимфосаркомой.

Октябрь 2019. Кошка. Первые два месяца кошка не жила. Она выживала. Если бы кто-то на кошачьем языке спросил бы ее, хорошо ли она живет, что она ответила бы? Другой жизни она не знала. Жизнь в небольшом лесу у дачного поселка. Родилась она в августе, в старом заброшенном сарайчике. Первый месяц мать, которая родила ее и несколько братьев и сестер, еще кормила ее, будучи поблизости и приходя в сарайчик периодически. Потом она исчезла. Кошки и коты, жившие по окраинам дач, и перебивающиеся тем, что иногда оставляют им сердобольные дачники, не могли сказать, что случилось. Случится могло разное. Иногда кошек убивали собаки, и холеные дачные ротвейлеры, и стайные бродячие. Чуть зазеваешься, не успеешь вскочить на дерево или забиться в какую-то нору, и все. Норы кошка, кстати, научилась рыть очень рано. Даже не рыть, раскапывать и углублять подходящие щели и промоины в земле. Но это была привычная опасность. Которая честно пыталась тебя убить. А как защитится от людей? Которые могут поставить мисочку вкусного молока и позвать "кис-кис-кис". А могут просто позвать, и когда доверчивая кошка подойдет, схватить ее и унести в лес. А там привязать к дереву и бросить. Или связать и разжечь костер, прямо возле связанной кошки. И потом, дурачась рассказывать своим корешам, как у кошки горели усы и шерсть, и как она извивалась, умоляя на своем кошачьем языке ее пощадить. Или вообще, проявить (довольно редкий для таких дебилов) "научный подход", определить, выживет ли кошка, если у нее на шее завязать кольцом толстую стальную проволоку, длиной метра два. А потом хлопать друг друга по плечам от хохота, глядя, как бедная кошка пытается ползти с таким "украшением". Так случилось с ее братом.

Люди бывают очень разные, и хороших из них мало. Это через два месяца своего существования кошка усвоила очень хорошо. Поэтому по открытым местам она всегда передвигалась быстро, торопливо переставляя полусогнутые лапы. Прижимая голову и хвост к земле. Всегда готовая к внезапной атаке. Но все равно оказалась застигнута врасплох, когда одна знакомая девочка, налив ей в мисочку молока, внезапно затащила ее в кошачью переноску. Кошка тогда еще не знала, что в своей судьбе вытянула счастливый билетик с надписью "жизнь". Ведь дачный сезон кончался. Все уезжали в города, в свои квартиры. И оставшиеся кошки просто помрут от голода и холода.

08.01.2019. 02-25. Человек. Он вынырнул из своих воспоминаний. Или он задремал прямо в ванной и прошлое ему приснилось? Так или иначе, но боль вроде отпустила. Не прошла совсем, к сожалению, чуть отступила. Но можно попробовать заснуть. Он встал, открыл пробку и уже только теплая вода начала с шумом уходить. Сейчас надо вытереться, одеться и быстро попытаться заснуть. У входа в ванную сидела кошка, внимательно смотря на него своими круглыми глазами. Он тихонько прошептал ей: "все будет хорошо, завтра я с тобой поиграю". Тихо зашел в спальню, тихо закрыл дверь. Аккуратно лег на свое место. Кажется, удалось не разбудить жену. Долго ворочался, выбирая положение тела с минимальными болевыми ощущениями. Потом попытался заснуть. Но в голову хлынули новые воспоминания.

Отступление в прошлое. Конец октября 1998. Человек. -Ну в принципе, все нормально. Рецидива я не вижу. Следующий раз явка ко мне в апреле будущего года. Ну это если у вас со здоровьем ничего не случится, в таком случае приезжайте немедленно. Про диету я вам говорила, в отпуск? На юг? Можно, только не загорать. Вообще. И вот еще. Конечно, я официальная медицина и все такое, но не официально дам совет. Заведите в квартире небольшое теплокровное животное, покрытое шерстью. Статическое электричество снимает, и вообще, не пожалеете. По моему опыту, у таких пациентов лучше динамика излечения.

Совет старый профессорши он пересказал жене еще до приезда домой, с рабочего телефона. Да, он вышел на работу. Ему предлагали инвалидность в своей поликлинике, когда он закрывал последний больничный. На больший срок его оформлять было уже не положено по закону и ему предложили третью группу. Пока на год. Он задал встречный вопрос, а какая пенсия будет у инвалида третьей группы? На что врач, смутившись, сказала, что какая-то будет. Он подумал про дочь, которую надо еще выучить в школе, а затем в институте. Про одинокую мать— пенсионерку. Про жену с совсем невеликим окладом бухгалтера. Потом подумал, что все равно, через какое-то время группу снимут, и куда он устроится, с записью о перерыве в стаже по инвалидности? И отказался.

А уже, приехав с работы, он с порога был встречен ликующим криком дочери:

-Папа, у нас кошка!

Кошка оказалась кошечкой, без родословной, но очень похожей на русскую голубую. Поначалу она дичилась, все время прячась под ванную, но потом, ближе познакомившись с человеком, оказалась очень ласковой. Она часами могла лежать могла лежать на коленях, громко мурча от удовольствия. И очень быстро стала любимицей всей семьи.

08.01.2019. 02-55. Человек. Заснуть не удалось. Вернее, почти удалось, но боль, разыгравшаяся с новой силой, снова выдернула человека из воспоминаний в реальность. Он сел на постели, держась рукою за правый бок. Проснулась жена.

-Что такое? Тебе плохо?

-Да. Сквозь боль выдавил он. -Я включу свет ненадолго, мне надо найти грелку. Электрическая грелка, слава богу, быстро нашлась в шкафу.

-Опять почки? Догадалась жена. Но-шпу нашел?

-Да, только слабо помогает. Придется, наверное. Снова в ванную лезть.

-Может, не надо? Сердце еще схватит у тебя!

-Если вариантов не будет, я полезу. Дверь, открытую оставлю. Ты не знаешь, у нас обезболивающее, кроме спазмалгона есть?

-Посмотри у дочки в комнате.

-И точно, как я забыл. Повеселевшим голосом ответил он. У дочки в комнате была еще одна аптечка, отдельная, с которой она ездила за границу. И там нашелся парацетамол. Не бог весть что, но все же, особенно если учитывать ситуацию. Он прошел на кухню, надо запить таблетки. И снова выпить но-шпу, да и спазмалгон. Сел на диван, рядом с кошкой. Кошка снова встретила его внимательным взглядом умных круглых глаз.

-Понимаешь, мне плохо. Очень. Но завтра, вернее, уже сегодня, я с тобой поиграю. Обязательно.

08.01.2019. 02-55. Кошка. Люди иногда такие непонятливые. Жаль, что они не понимают кошачьего языка. Конечно, же я вижу, что ему плохо. Надо попробовать ему помочь. Хорошо, что он сел на диване. Кошка встала, подошла к человеку ближе. Прижалась к его правому боку и стала вылизывать языком правую руку человека, прижатую к тому же боку чуть выше. Больше она для него сделать не могла. А человек снова задремал, задумавшись.

08.01.2019. 03-15. Человек. Он снова задремал, задумавшись. Но его мысли прыгали, как белки, в затуманенном болью и таблетками мозгу. Он вспомнил, как спустя одиннадцать лет после операции, пришел в поликлинику за справкой. На водительское удостоверение. Доктор-ливанец не обманул его. Лучевая и химия убили остатки опухоли. Даже волосы снова выросли, правда частично. В том месте, куда было направлено излучение, осталась плешь. С правой рукой было поначалу хуже. Когда он пришел в себя после операции, она не двигалась. Совсем. Но постепенно, под руководством физиотерапевта, рука начала работать. Нужно было только время и упорство. И уже через год он полностью восстановил владение правой рукой. Почерк, правда испортился. Был почти каллиграфический, стал как "курица лапой". Но тут он особо не расстраивался, врачи, к примеру, поголовно так пишут. Ни хрена не разберешь. Кстати, о врачах. И медицинских справках. Первую после операции, он получил, когда отказался от инвалидности. Как раз срок пришел, замены прав. Чего их терять? Так он объяснил невропатологу, предлагавшему ему третью группу. Та согласилась. Операция прошла успешно, сознание человек внезапно уже не теряет, руки-ноги действуют. Правда, просила повременить с нагрузками, не сидеть за рулем больше часа. Он усмехнулся, сказав, что машины пока вообще нет. А через десять лет машина уже была, и не первая. Просто права надо было менять, а для этого снова нужна была свежая справка. Он прошел почти все кабинеты, а вот в кабинете с надписью "невропатолог" его ждал сюрприз. Вместо знакомой врачихи его встретила она. Заведующая отделением, которая чуть его не убила одиннадцать лет назад, леча инсульт, который на самом деле был саркомой. И она его узнала, это точно. Вон как губы затряслись. И глаза расширились.

-Здравствуйте. Нарушил затянувшееся молчание он. И услышал совсем неожиданное:

-Аааа. Как, вы разве еще живы?

-Вашими молитвами. Обиженно сказал он. И увидел, как в глазах врача растерянность быстро сменяется осатанелой ненавистью. А потом и услышал:

-А что вы сюда пришли...Справка? На водительское? Никогда! Вас вообще быть не должно!

Он вырвал из рук разгневанной фурии, совершенно потерявшей свою лощеность, свои документы. Встал, и вышел из кабинета. Так он понял, что врачи не любят признавать свои ошибки. И ненавидят тех, кто об этом им напоминает. Пусть даже просто фактом своего существования. А время шло. В онкоцентре на Каширке начались изменения. Постепенно, он не сразу их заметил. Начали уходить старые специалисты. Вроде врачей не хватает, особенно такой квалификации. А они уходят. Когда ушла профессорша, у которой он состоял на диспансерном учете, он встревожился. Новый врач, сменивший ее, совсем не походил на врача. Абсолютно равнодушные глаза. Прием ведет, как автомат. Никаких вопросов, типа "что беспокоит". И бесстрастное лицо. Впрочем, выражение лица менялось, когда она принимала иных пациентов. И раньше были такие, в основном из восточного и южного "ближнего зарубежья". Но сейчас их стало значительно больше. Добавились совершенно славянские лица. Из Фрязино к примеру, или Лосино-Петровского. Их всех объединяла далеко не расовая принадлежность. А платежка с уже поставленным штемпелем "оплачено" и многими нулями в графе "итого". В онкологическом центре и раньше было при входе такое неприметное окошечко с незаметной надписью "касса". Но раньше в нем в основном оплачивали мелочь, вроде чистого CD для записи МРТ или КТ. Тоже жульничество, он, когда, заплатив 500 рублей, обнаружил самый дешевый китайский CD-R в бумажном конверте, который в половине компьютеров вообще не будет читаться. На любом базаре такое стоит рублей 10, максимум. Но когда он предложил медсестре, которая принимала у него документы на очередное МРТ, целую упаковку CD, гораздо лучшего качества, она обрезала его, выдав шедевральный перл "мне не надо качество, мне надо платежку с печатью "оплачено".

При этом власти его страны в наглую врали по телевизору о бесплатном онкологическом лечении. Тем временем скромное окошко на Каширке превратилось в большой рассчетно-кассовый зал, которому бы позавидовало бы любое отделение сбербанка в центре Москвы. И в конце концов, его новый гематолог в прошлом году его огорошил, заявив, что снимает его с диспансерного учета. Дескать, ухудшений в его здоровье не наблюдается, и вообще, есть такой приказ главного врача онкологического центра. Все робкие попытки возразить, ссылаясь на недавно замеченные в МРТ изменения и требовании нейрохирурга об обязательном повторном исследовании, записанном в его медицинской карте, были тщетны. Глядя в ее рыбьи, абсолютно равнодушные холодные глаза, человек понял, что он просто мешает. Занимает место, которое, по своему недомыслию, считает своим. На основании каких-то полисов страхования, законов и других ненужных бумажек. А меж тем, здесь главной бумажкой давно стала та самая платежка. С большими нулями и синим штемпелем "оплачено". Он вышел из кабинета, вырвал из ставшей ненужной (это же не платежка со штемпелем "оплачено") медкарты нужные выписки и справки, и поехал становится на учет в областной онкодиспансер в Балашихе. Там его взяли без проблем. Там вообще было проще. Да, там тоже иногда нужно было платить. Если хочешь, чтобы операцию тебе сделали сегодня, а не по плану, через месяц. Но врачи там смотрели на пациентов, как на людей, а не как на ходячие кошельки. А на Каширке таких почти и не осталось. Пожилая врач на УЗИ, подруга профессорши. Кстати та ушла именно потому, что устала сопротивляться. Этой самой расчистке мест, массовому снятию старых больных с диспансерного учета. И, еще, пожалуй, нейрохирурги. Но это была своя каста, которую чиновники от медицины старались лишний раз не задевать. Заденешь одного, уйдут все, а кто будет операции делать? А без операций на будет платежек с синим штемпелем "оплачено". Сами же нейрохирурги были все, как один, циничными, резкими на язык, и ни во что начальство не ставившими врачами. А попробуй не стань таким, когда у тебя через десяток лет работы целое личное кладбище за плечами. Независимо от твоего мастерства, просто по неумолимой статистике онкологических заболеваний.