Дэйра. Глава 6. Турнир

— Расскажи мне про белоголовых, — попросила она, снова устраиваясь на стуле из лиан. — Ты ведь донзар? Значит, должен знать все эти сказки и небылицы куда лучше, чем я. У меня только одна Поппи была, а у тебя целая деревня со всякими там бабками, сказальщицами и прочими носителями ваших суеверий.

Нильс явно растерялся.

— Что именно вы хотите знать? Сказок-то про них много, я все, наверное, с ходу не припомню.

— Все не надо. Давай только те, где о возвращении белых господ к людям.

— Таких, вроде как, нет, — Нильс поморгал и оглянулся на тренировочную площадку — Томас с Норадом разошлись не на шутку и орали так, что на их поединок даже утренние слуги поглядеть сбежались.

— А ты хорошенько подумай, — настаивала на своем Дэйра. — Может, если не отдельный сказ, но упоминание или намек, что они к нам вернутся, есть. Мне все сгодится.

— В "Саге о Смелом Нильсе" что-то такое говорилось, — сказал Нильс и почему-то покраснел.

— Во! — обрадовалась Дэйра. — Тебя, наверняка, в честь героя сказки назвали. Давай ее. Сага — точно, про Сагу они и говорили.

— Кто они? — не понял Нильс.

— Неважно. Рассказывай, что там про Смелого Нильса и белоголовых.

— Вообще-то Сагу положено петь, но я ее слово в слово не помню. Бабка Руша говорила, что, если песню пересказывать, не напевая, язык отнимется.

— Демоны! — Дэйра закатила глаза. — Зря я тебе из речки вытащила. Не заставляй меня ждать, если за язык беспокоишься. Прокляну за глупость, он у тебя сам отсохнет.

— Жил-был король, и у него было двое сыновей, — поспешно начал Нильс, опустив глаза и снова залившись румянцем, — похоже, ему было неловко выступать в роли рассказчика. — Старшего звали Гансом, а младшего Нильсом. Однажды на королевство напал дракон, и никто не мог его одолеть. Тварь жгла леса, губила пастбища, съедала стада, нападала на людей, уничтожала целые деревни. Королевское войско даже ранить чудовище не смогло, зато потеряло едва ли не половину воинов. Пришлось от дракона откупаться, но с каждым годом дань становилось все больше, как и количество жертв, которое чудовище требовало.

"Прямо, как чагары наши", — невольно сравнила Дэйра. Нильс между тем, расслабился и, подскочив, начал изображать, как богатыри и созванные со всех стран герои пытались убить дракона.

— Ничего не помогало. Храбрые воины теряли головы, а королевство беднело и лишалось надежды на спасение. И тогда король позвал сыновей, которых не отпускал биться с драконом, зная, что человек бессилен против волшебной твари. Он велел им отправиться в Вырий Лес, чтобы найти там магическое средство, как одолеть напасть.

— В Саге говорится о Вырьем Лесе? — удивилась Дэйра. — Это о нашем лесе или о каком-то другом?

— Кто их древних знает, — пожал плечами Нильс. — Вырий Лес во многих сказках есть. Мне кажется, бабка Руша специально его упоминала, чтобы пострашнее было, ведь Вырий Лес под боком, из каждой избы видать. А в каком-нибудь Бардуаге другая бабка, рассказывая ту же сказку, использовала другое название — уже своего леса.

— Здраво мыслишь, — похвалила донзара Дэйра, отметив про себя, что порой Нильс казался довольно умным, а порой — беспробудно тупым и суеверным.

— Значит, отправились братья в Вырий Лес, — донзар прошелся по арке назад и вперед, изображая, как шли королевичи. Дэйра с трудом удержалась, чтобы не улыбнуться — для веселья было мало поводов, но Нильс умел поднять настроение.

— В лесу им повстречалось много опасностей, твари страшные и злые волшебники, которые хотели превратить их в зверей, но братья были опытными воинами и всех порубали. Эх, плохо, что я петь не умею, бабка Руша так здорово эту часть про лес пела, что за душу брало.

Донзар схватил с земли палку и принялся махать ею, изображая, как принцы убивали лесных чудовищ. Дэйра подозрительно прищурилась, но Нильс, не заметив ее странного взгляда, с азартом продолжил:

— Однажды в самой глуши Вырьего Леса им повстречалась страшная старуха. Она была такой древней, что ветер отрывал с нее лоскуты кожи и белые дряхлые волосы, которые, словно плесень, повисали на ветках деревьев вокруг нее. Изо рта, глаз и ушей у нее текла кровь, а руки и ноги были такими тонкими и высохшими, что она не могла стоять, только ползать. Старуха назвала себя Белой Госпожой и пообещала дать королевичам волшебную силу против дракона, если они дождутся ее смерти и похоронят ее, как она велит. Нильс, младший брат, отказался. Дракон с каждым днем убивал все больше жителей его страны, и он не хотел тратить время на ожидание. Однако Ганс, старший брат, устал от дороги и бесцельных поисков, и решил старуху послушаться. К тому же, она не была похожа на ту, кто долго задержится на этом свете.

— А убить эту грымзу никто не попытался? — спросила с любопытством Дэйра, пытаясь понять, что бы на месте братьев сделала она. — Так сказать, помочь ей со смертью?

— Какая вы кровожадная, — покосился на нее Нильс. — Впрочем, я Рушу тоже об этом всегда спрашивал. Нет, убивать старуху было нельзя, она так братьям об этом и сказала. Мол, с удовольствием бы приняла смерть от рук героев, но тогда волшебной силы против драконов никому не видать. Она должна была сама умереть — такое, вот, условие. В общем, братья разделились. Нильс отправился на юг, чтобы договориться со степняками и позвать их воевать с драконом, а Ганс остался со старухой. В Вырьем Лесу старший брат прожил три года, потому что старая быстро помереть не смогла. Как было оговорено, он ей прислуживал, ухаживал и помогал дожидаться смерти. И вот, время настало. Позвала его старуха и сказала, что сейчас умрет. Ганс обрадовался, но стоило ему моргнуть, как перед ним лежала уже не дряхлая ведьма, а прекрасная дева, красивей которой он в жизни не видел. Принц влюбился в тот же миг. Схватил ее и, забыв о драконе, принялся умолять, чтобы она не умирала. А красавица ему и говорит: "Время мое настало, но мы с тобой еще встретимся. Когда я умру, из моего тела вырастет цветок, возьми его и кинь в пасть дракона. Чудовища не станет". "Но как же мы с тобой увидимся? — спрашивает ее влюбленный принц. — Где мне тебя искать?". "Когда все поля покроются цветами моей смерти, тогда я оживу, — загадочно отвечала умирающая красавица. — Будет это в дни твоей старости, но меня ты сразу узнаешь — я буду молодой девой с белыми волосами и буду жить в самой знатной семье твоего края. Мы с тобой поженимся, и у нас будет много детей". С этими словами Белая Госпожа умерла.

— А что-нибудь про безумие той девы в Саге упоминалась? — не выдержав, спросила Дэйра. — Что она, там, дурочкой родится или сумасшедшей?

— Можно подумать, маркиза, что вам в детстве сказок не рассказывали, — возмущенно ответил Нильс. — Где вы встречали, что красавица и любовь всей жизни главного героя с головой не дружит? Да и зачем это? По-моему, и так все печально.

— Да, ты прав, продолжай, — поспешно кивнула Дэйра, все еще косясь на палку в руках Нильса, изображающую меч. По мере того, как Нильс скакал по арке, размахивая деревянным мечом, подозрение усиливалось.

— Когда Белая Госпожа умерла, на ее теле вырос цветок — все, как она и предсказывала.

— Какого он был цвета? — снова не удержалась Дэйра.

— Если вы будете меня перебивать, то ваш брат окончит поединок с Норадом раньше, и тогда я точно не успею закончить, — заявил Нильс, видимо, забыв, что разговаривает не с ровней. Дэйре очень хотелось услышать продолжение, поэтому предпочла оплошность донзара не заметить.

— Если честно, я забыл, но кажется — красный. Это цвет смерти, каким еще быть цветку, выросшему на трупе?

Дэйра кивнула, а сама подумала про цветы на Синей Горе. Они были красными и убили Могуса.

— Когда Ганс вернулся в королевство, то едва узнал свой дом, — продолжал Нильс. — Все было разорено, замок разрушен, король убит, а дракон пировал на горе мертвецов. То были воины, которых собрал его младший брат Нильс со всех концов света. Сам Нильс был жив, но в сраженьях с драконом потерял руку и был весь изувечен. Он и горстка выживших прятались по лесам, пытаясь отомстить чудовищу за убитых родных и разоренную страну. Ганс сделал все, как велела Белая Госпожа. Вышел против дракона и бросил ему цветок в пасть. Тот сразу издох. А на следующий день на мертвом теле дракона расцвело сразу сто цветов смерти. Ганс обрадовался — ведь цветы должны были дать семена и засеять собой поля. А когда поля расцветут, оживет его возлюбленная. Старший брат занял престол и стал править королевством, которое с каждым днем возрождалось и расцветало, словно повторяя за теми цветами, которые росли на холме, оставшимся после дракона. Нильс стал его советником, и правили они мудро и в мире. Но однажды Нильс заметил, как умирают птицы, пролетающие над цветами, а потом в страшных мучениях скончалась девочка-служанка, которая сорвала понравившийся цветок. Для всего живого эти цветы были смертельно опасны. Ганс никого не хотел слушать и велел охранять поляну пуще прежнего. Каждый день во снах ему являлась возлюбленная Белая Госпожа — она ходила по цветущим полям и держала за руки их будущих детей. Тогда Нильс ночью прокрался к цветам и поджег их. Когда они горели, то кричали человеческими голосами. Ганс проклял брата и прогнал из замка, не сумев простить ему разлуку с возлюбленной. Он постоянно искал красные цветы смерти в Вырьем Лесу, но так и не нашел. Вскорости Ганс умер от тоски, а так как наследника у него не было, на престол взошел Нильс, который женился потом на степной принцессе и всю жизнь пытался сжечь дотла Вырий Лес, чтобы никакая зараза из него к людям не просочилась. Но с каждым годом лес возрождался. Нильс умер от старости, передав ненависть к лесу и волшебству своим детям, которые сделали борьбу с магией своим долгом. Впрочем, это уже другая история, про белых господ там ни слова.

Нильс замолчал и замер с гордым видом, довольный, что произвел на Дэйру впечатление. Она сидела, подперев руками голову и пристально разглядывая ковер листьев под ногами. Перед глазами проплывали то Нильс Смелый, то его брат, то дракон, то степная принцесса, о которой, к сожалению, было сказано так мало. Образ Белой Госпожи был слишком пугающим, чтобы о нем думать, поэтому его она постаралась прогнать из головы в первую очередь. Но древняя старуха вцепилась в нее, словно клещ, и глядела из листвы прямо в глаза. Ганса было безумно жаль, а Нильс Смелый казался слишком расчетливым для героя. По ее мнению, Смелым нужно было назвать его старшего брата, ведь нужно быть отчаянным храбрецом, чтобы влюбиться в Белую Госпожу.

И только глупец, послушав Сагу, захочет возрождать Белых Господ. Что такого знал Амрэль, чего не сказала народная легенда? Светлый князь был заносчивым, жестоким, надменным, но не глупым. Человек, возглавлявший королевскую дипломатию, главный советник и фельдмаршал Сангассии должен был уметь делать выводы. Странно, но после рассказа Нильса, вопросов стало еще больше.

— Какая же это Белая Госпожа, если ее цветы вредили людям? — наконец, фыркнула Дэйра, собравшись с мыслями.

— Она была черной, — тут же ответил Нильс, — просто вы просили рассказать ту легенду, где белоголовые возрождаются, вот, я и вспомнил. Белая, которая стала черной.

— Что значит черной? — не поняла Дэйра.

— Та, которая вредит. Это же ясно. Есть Белые Господа, а есть Черные.

Дэйра сглотнула. Что-то она совсем запуталась. Интересно, почему Поппи ей никогда про черных не рассказывала? Нужно, непременно, будет это выяснить. А пока следует разобраться с преступлением одного донзара, которое становилось все более очевидным.

— Защищайся! — крикнула она и, схватив ветку с земли, атаковала Нильса. Тот, действуя неосознанно, совершенно правильно отразил атаку и попытался даже перейти в нападение, но вдруг сообразил и, выронив палку, с ужасом уставился на Дэйру.

— Я за Томасом повторил, — попытался оправдаться донзар. — Все утро за ним наблюдал, вот, и запомнил.

— И зачем я тебя только из реки на свою голову вытащила! — в отчаянии взвыла Дэйра. — Ага, за Томасом он наблюдал. Судье перед виселицей это расскажешь, сказочник. И не смей мне лгать. Где учился, кто учил, как давно?

— Прошу, не выдавайте, маркиза, — понурил голову Нильс. — Ваш брат собирался начать мое обучение завтра, я просто немного притворюсь, а потом покажу изумительные успехи. Вы ведь сами хотели, чтобы я стал лучшим оруженосцем? Так, я им и стану.

— Значит, закон для кого угодно, но только не для тебя, да? — ядовито спросила Дэйра, сложив на груди руки. — Думаешь, донзарам просто так запрещено фехтованием заниматься? Если дать мечи суеверной толпе, она станет неуправляемой, и в первую очередь, навредит себе. Я по вашим деревням частенько езжу, знаю вас, чуть где спорный вопрос, так сразу в драку.

— Топором и вилами можно навредить куда проще и быстрее, чем мечом, — мрачно ответил Нильс. — Вабары, между прочим, тоже на дуэлях дерутся, как дышат.

— Знай свое место, донзар! — Дэйра не ожидала, что влепит Нильсу пощечину, но справиться с собой не смогла. — Ты же Томаса подставляешь! Если станет известно, что ты обучался фехтованию, решат, что брат тебя прикрывал, и ему тоже достанется. Не так, как тебе, конечно, на виселицу его не отправят, но репутацию ты ему испортишь. Кто тебя обучал? Если вы там, в Лаверье, все этим грешите, я немедленно сообщу отцу.

— Больше никто, госпожа, — словно вспомнив, с кем разговаривал, Нильс упал на колени и уткнулся лбом в землю. Пощечину он словно и не заметил. — Даже братья мои не знают. Я сам занимался. С детства у барона в доме печь топил, а у него рядом с топкой зал, где он фехтовать любит. Там все оружие на стенах висит, чучела для упражнений есть и книжки с картинками. Я по ночам туда пробирался. Вот уже как двенадцать лет преступлением этим занимаюсь. Простите, мне, наверное, лучше уйти. Кажется, снова жар поднимается. Лекарка сказала, что, если станет плохо, чтобы я сразу к ней шел. Можно я пойду?

Дэйра заставила себя медленно выдохнуть, а потом также нехотя кивнуть. В конце концов, сейчас уже ничего нельзя было исправить. Если кто-то узнает о преступлении Нильса, разгребать придется не только Томасу, но и ей, ведь отец поручил им обоим следить за будущим оруженосцем. Остается надеяться, что Нильс будет вести себя осторожно и впредь ошибок не допустит. Вот только она не верила людям, а тем, кто лгал ей дважды — и подавно. Нильс мог кому угодно рассказывать, что обучался фехтовать сам по старым книжкам, но только не человеку, который частенько бывал в доме барона Лаверье — в гостях, по долгу службы и с разными поручениями от герцога. У Эйтана не было фехтовального зала, как и не было чучел для тренировок и коллекции мечей на стенах. Эйтан Лаверье ненавидел физические упражнения и предпочитал проводить свободное время за игрой в карты.

С Нильсом она обязательно разберется, но позже. Он был всего лишь обнаглевшим мальком, который пока не стоил внимания в связи с тем, что в ее пруду завелись рыбы крупнее — хищные, явившиеся без приглашения и собирающиеся сами откусить от нее кусок. Впереди был турнир, а значит, предстояло много общения с Лорном, неожиданно заявившем о своем участии. Об этом ей рассказал утром отец, решивший порадовать дочь после мрачных новостей о чагарах. Родители все еще надеялись обратить внимание королевской крови на свою старшенькую.