Дэйра. Глава 12. Ночное свидание

— И я это ценю, — кивнула Дэйра, медленно приближаясь к Феликсу. — Значит, теперь моя очередь?

— Да, — кивнул маркиз, укладывая руки на ее талию. У него были почти ледяные пальцы, она чувствовала их трупный холод даже сквозь ткань платья. Хотелось вернуться к камину, который теперь полыхал так ярко, что она даже забеспокоилась за бумаги, оставленные на верхней полке.

— Ты позвал меня сегодня, потому что я уродина, — сказала она и, уперев руки в грудь Феликсу, опрокинула его на кровать. — Радость с обычной девушкой будет сладкой, но после многих лет безудержных утех только такие, как я, могут доставить тебе истинное удовольствие. И за это ты готов заплатить любую цену, верно?

Феликс сглотнул, а его забившееся сердце под ее руками ответило лучше слов.

— Тсс, — Дэйра приложила палец к его губам. — Я согласна. В Майбраке будешь моей опорой. И за это я тоже готова заплатить. Тише, не так быстро.

Она перехватила руки Феликса, которые принялись тормошить ее корсет.

— Все сделаю сама, — прошептала она, вытащив из кармана шелковый шнур, который отрезала по пути от портьеры. — Ты прав во всем, кроме одного. Я не такая неопытная, как кажусь на первый взгляд. И люблю поиграть. Не сопротивляйся, тебе понравится.

Дэйра подмигнула и потянула руки Феликса к изголовью кровати. У нее получилось — маркиз был похож на глину, из которой можно было лепить, что угодно. Крепко привязав его, она уселась ему на живот, и расшнуровав платье, оголила плечо с шрамами. Слово надо было держать. Феликс облизнул губы и взглядом указал на грудь, все еще прикрытую пышными оборками кружев.

Да, там тоже есть шрам, грустно подумала Дэйра. Маисия всерьез опасалась, что из-за травмы у девочки не разовьется то, что положено иметь женщине, но Дэйра выросла со всеми полагающимися частями тела. Лекарка надеялась, что шрамы со временем побледнеют, как это обычно случается с травмами детства, но в случае Дэйры она ошиблась. Шрамы, оставленные зверем, и сейчас были такими же красными и набухшими. Вероятно, Феликсу они очень понравились, потому что она чувствовала, как ему не терпится заняться с ней радостью.

— Вообще-то я тоже жую человеческие кости, — сказала Дэйра маркизу, плотно сжав коленями его бока. — Как ты думаешь, почему мужчины в Эйдерледже меня избегают? Разве только из-за шрамов? У дочери Андорского герцога кривой нос и косые глаза, но отбоя от женихов у нее нет, потому что мужчины видят в ней не женщину, а маркизу, дочь герцога и наследницу богатого края. Правда в том, что я съедаю своих любовников.

Феликс было заерзал под ней, но никто не хочет верить в очевидное, когда беда случается. Он предпочел услышать шутку.

— Мне нравится твой юмор, детка, но давай уже... — маркиз резко замолчал, потому что из кармана юбки Дэйра достала то, что прихватила с собой из пиршественного зала.

Нож для резки мяса, десертная вилка и кружевная салфетка легли на голый живот Феликса, заставив его вздрогнуть от прикосновения холодного метала. Он заподозрил неладное, когда Дэйра оттянула кожу у него на боку и, приставив нож, начала делать надрез.

Если маркиза волновала сумасшедшая дочь герцога Бардуажского, которая собиралась его съесть, то саму Дэйру волновал камин, потому что огню уже было тесно за каминной решеткой. Языки пламени лизали ковер, медленно направляясь к кровати с двумя людьми. Дэйре по-прежнему было холодно, и она пожалела, что оставила теплую накидку в своих покоях.

Когда крики Феликса перешли из громких в очень громкие, она отложила нож в сторону и осторожно промокнула разрез салфеткой. Наверное, я точно сумасшедшая, подумала Дэйра, глядя, как кровь заливает белые простыни и пачкает ее платье. У нее даже руки не дрожали. Конечно, она не собиралась отрезать у Феликса кусок кожи, но надрез получился глубже, чем планировался. Нахмурившись, Дэйра потянулась за бутылкой с коньяком, которую приметила на столике рядом со свечами и щедро плеснула на царапину.

Пока Феликс выл и метался под ней, она, скосив глаза, наблюдала за пламенем, который огненной струйкой заползал к ним на кровать. Пожар в ее планы не входил, но огонь странным образом игнорировал ковер, раскинувшийся между камином и кроватью. Прокладывая путь к людям, пламя прожгло в ворсе узкую дорожку, но даже не подумало уничтожать ковер полностью.

Ты хочешь меня согреть, догадалась Дэйра и улыбнулась огню, который, наконец, появился на кровати. Пламя робко замерло на краю простыни, уничтожая белье и перину под ним, но к Дэйре приближаться не спешило. Тоже ее боялось.

Увидев огонь, Феликс начал хрипеть от ужаса, а в его криках появилось слово "ведьма".

— Ну, хватит! — рявкнула на него Дэйра и шлепнула маркиза по щеке, чтобы привести в чувства. — Я тебя всего есть не собиралась, только кусочек. Что ты так раскричался? А к нему я вообще отношения не имею, не знаю, как оно здесь оказалось.

И она кивнула на пламя, которое, подобравшись к ее ноге, уютно устроилось на лодыжке, поглаживая человеческую кожу. Дэйре не хотелось, чтобы оно уходило, потому что впервые за вечер она начала согреваться. Кожу немного щипало, а на том месте, где плясали язычки огня, вздулись крошечные белые пузыри, но ей давно не было так хорошо. И плевать, что там говорила бабка София, которая давно что-то зудела ей на ухо.

— У тебя видения от боли, — сказала Дэйра Феликсу, глядя ему в глаза. — И это не моя нога горит, а огонь пляшет в твоей голове.

— Что ты хочешь, ведьма? Что тебе надо? — маркиз, наконец, догадался задать правильный вопрос.

Дэйра с неохотой сбросила огонь со своей ноги и, прихрамывая, побрела к камину. Только сейчас она поняла, что ей удавалось удерживать тело взрослого мужчины, который извивался и дергался от боли, не прилагая особых усилий. Пусть все скорее закончится, подумала она, подбирая бумаги с каминной полки. Ей казалось, будто она бредет по колено в холодной грязи, и лишь тепло огня, которое струйкой следовало за ней по пятам, успокаивало и дарило надежду, что все закончится лучше, чем ожидалось.

— Пожалуй, я могу отказаться от твоих костей, — вздохнула Дэйра, усаживаясь обратно на Феликса. — У меня есть один принцип. Я не ем мужей своих подруг. Подписывай, маркиз. Это брачный договор. И не сотрясай воздух словами. Согласен — кивни, нет — можешь, продолжать кричать. Думаю, перед тем, как съесть кусочек, я немного тебя поджарю.

При ее словах пламя, словно верный пес, запрыгнуло на кровать и замерло, потрескивая, рядом с боком Феликса, а маркиз энергично закивал головой — говорить он был не в состоянии, потому что у него тряслась челюсть. Поглядев на себя глазами лежащего под ней человека, Дэйра тоже ужаснулась. Пожалуй, она мучилась бы кошмарами до конца жизни, и точно бы больше не пустила в постель ни одну уродину. Страшные женщины иногда страшны не только телом, но и душой.

Она отвязала ему одну руку и проследила, чтобы ее жертва ничего не испортила. Но Феликс был настолько напуган огнем, который снова принялся лизать ноги Дэйры, что нацарапал свою фамилию везде, где требовалось, а после, без возражений, написал на отдельном листе то, что продиктовала ему мучительница. Мол, я, Феликс Бардуажский, сам ввез журавис в Сангассию и подложил его в сумки Ирэн Карлбири со злыми намерениями.

— Это подстраховка на тот случай, если ты передумаешь, — сказала Дэйра, пряча лист с признанием в карман юбки. — Пока ты будешь вести себя хорошо, не покажу его никому. Кстати, не все так плохо в твоем случае, как ты вообразил. У вас с Ирэн будет ужасный брак, это и дураку понятно, но у тебя есть выход — путешествия. Женись на ней и отправляйся обратно в Сикелию, повод всегда можно найти. Все равно тебе правление в герцогстве не светит. Твой отец прекрасно себя чувствует и будет править еще очень долго. Зачем тебе жить в его тени? Они с Ирэн поладят, а вот ты здесь лишний. Ты молод, смышлен, у тебя хватит сил и сообразительности начать жизнь заново. Правда, с постельными утехами какое-то время будет не везти. Мне кажется, после нашего свидания тебе придется лечиться.

Уходя, Дэйра позвала огонь с собой. Пламя успело прочертить по полу множество горелых дорожек, испортило ножки столика и постельное белье, но, в целом, комната не пострадала.

У двери она опомнилась и обернулась к Феликсу, который отчаянно пытался привлечь ее внимание криками.

— Ах да, — спохватилась Дэйра. — Я не буду тебя отвязывать. Под утро кто-нибудь из слуг обязательно сюда заглянет, я за этим прослежу. Наверное, мне не стоит напоминать, что о моем визите надо молчать. Зачем тебе портить репутацию слухами о своем безумии? В Сангассии и меня одной хватает. К тому же, он всегда проследит, чтобы ты не болтал лишнего, — и девушка кивнула на огонь, который терся у ее ног, медленно уничтожая полы юбок, которые дымились и тлели.

Когда она уходила, Феликс сыпал проклятиями, но Дэйра лишь усмехнулась. Проклятье собаки на волка не действует.

В коридоре по-прежнему никого не было. Маркиз не обманул — стены комнат в бардуажском замке были глухими, слепыми и немыми. За ними можно было творить, что угодно. Дэйра плотно закрыла за собой двери, а потом отправила пламя в лампу на окне. Пусть оно светит всем, кто сегодня, как и она, заблудился в бардуажской ночи.

Часы на лестнице показывали три часа утра. Звуки пира стихли, хотя замок еще не спал — тут и там слышались уставшие шаги слуг, звяканье умывальных тазов и ночных горшков, скрипы половиц под ногами стражников, которые с наступлением ночи приступили к дежурству. Гости готовились ко сну.

Холод, терзавший Дэйру в покоях маркиза, отступил, словно по волшебству. Огонь подмигивал ей из лампы и просился на руки, но ей хватило обожженных ступней и обгорелого платья. Все-таки отпускать безумие на свободу слишком долго было опасно, так можно было и не дожить до Майбрака. Покачав головой и погладив раскаленный бок лампы, Дэйра посадила свое сумасшествие обратно на цепь и закрыла за ним сотню дверей, чтобы как можно прочнее отгородиться от соблазна слиться с ним воедино.

София укоризненно молчала, но Дэйра давно решила, что бабуля не имеет права вмешиваться в ее жизнь. Она помирится с ней потом, когда все закончится, потому что у нее оставалось еще одно нерешенное дело.

А снег за окном продолжал валить так, будто собрался засыпать землю до небес.

Ирэн Карлбири оказалась у себя — уставшая, сонная, с помятой прической и не смытым макияжем. То, что она открыла двери сама, означало одно: Лора была с Нильсом. Испытав болезненный укол, послевкусие которого отравило остатки ее самообладания, Дэйра пропустила мимо ушей ругательства подруги о позднем визите и глубоко вдохнула сладковатый дым, который витал по комнате Ирэн. Значит, вот, чем всегда пахло от девушки. Будь проклят Феликс со своим журависом. И Нильс тоже пусть будет проклят. И Амрэль вместе с ними заодно.

— Ты уверена, что хочешь замуж за этого придурка? — спросила она Ирэн, не обращая внимания на сонное ворчание подруги.

— Что?

— Феликс после свадьбы испортит тебе жизнь, — вздохнув, сказала Дэйра. — Прости, но он тебя не любит, и это правда. Зачем связывать себя узами брака с человеком, который не испытывает к тебе никаких чувств?

Ирэн закатила глаза.

— Ох, и выбрала же ты времечко для девичьих разговоров, — фыркнула девушка. — Давай завтра, а? Я сейчас ничего не соображаю, все ноги отплясала, а завтра примерка платья, визит к могилам бардуажских предков и тысяча других дел по свадьбе.

— Нет, надо сейчас, — твердо сказала Дэйра. Она хотела зайти в покои подруги, но дым журависа, словно невидимый страж, не пускал ее внутрь. Может, то было и к лучшему, в темном коридоре не было видно сожженного платья. Места на ногах, где ее погладил огонь, начинали болеть, но Дэйре хотелось довести начатое до конца. А потом рухнуть в постель, и уже никогда с нее вставать.

— Какая же ты упрямая, — вздохнула Ирэн. — По глазам вижу, просто так мне поспать не дашь. И какой такой доброжелатель тебе гадостей про нас с Феликсом наболтал? Поменьше всех слушай. Разумеется, он меня не любит. Любви вообще не существует. Мы нравимся друг другу, я устраиваю его, как жена, которая не будет закатывать ссоры из-за его любовниц, а он устраивает меня, как муж, который подарит мне статус и богатство. В Эйдерледже я была дочерью виконта, а в Бардуаге стану равной тебе. Любовь Феликса мне не нужна, от него я хочу подпись на брачном договоре.

— Держи, — сказала Дэйра и протянула обомлевшей Ирэн бумаги, от которых еще пахло дымом и страхом маркиза. — Видимо, вы идеально подходите друг другу. Этот договор передал мне капеллан. Там все подписано. У Феликса возникли кое-какие дела, и он, возможно, ненадолго уедет перед свадьбой. А так как он опасается, что ты передумаешь и вернешься в Бардуаг, то решил все подписать заранее. Можешь готовиться к свадьбе со спокойной душой. Хотя есть вероятность, что дела решаться сами собой, и твой Феликс будет активно участвовать во всех предсвадебных мероприятиях.

— Ох, Дэйра! — воскликнула Ирэн, бросаясь к ней с объятиями. — Как же я счастлива! Я ведь тоже боялась, что Феликс передумает, он такой свободолюбивый. У меня будто крылья выросли, гляди-гляди! Точно крылья!

Ирэн пьяно закружилась вокруг себя, не удержалась, потеряла равновесие и рухнула бы на пол, если бы не схватилась за подругу.

— Ты не возражаешь, если я подержу эти бумаги у себя до свадьбы? — спросила Дэйра, с подозрением оглядывая хаос, царивший в покоях Ирэн. Хаос состоял из раскиданной одежды, обуви, белья и ткани. Вероятно, Ирэн пыталась найти ночную рубашку без помощи Лоры. Дэйра без Марго на такой подвиг тоже не была способна.

— Как же я тебя люблю! — снова повесилась на ней Ирэн. — Буду горько рыдать, если Эруанд положит на тебя глаз. Он не заслуживает такой девушки, пусть за него эта Модэт выходит, а ты к нам с Феликсом возвращайся, я буду ждать.

Дэйра попыталась улыбнуться и вежливо отодрав от себя пьяную то ли от выпивки, то ли от дурмана подругу, проводила ее до кровати, куда та и рухнула, вперив в потолок счастливый взгляд.

Какое же разное счастье надо людям, подумала Дэйра, оставляя Ирэн и размышляя, не поискать ли ей Лору. Гувернантке пора было присмотреть за своей пьяной госпожой. И Дэйра точно испытает счастье, испортив ночь еще одному человеку. Вернее, двум. Сон подождет, потому что желание навестить любовную парочку стало почти нестерпимым. Похоже, цепь ее безумия оказалась слишком слабой и порвалась при первой попытке бегства.

Взгляд упал в окно, запутался в хороводе снежинок, утонул в темной дали Вырьего Леса. Оттуда завыли — протяжно, сладко, зовуще. Дэйра опустила глаза на обгоревший подол платья, поймала свое отражение в стекле окна. Оттуда на нее посмотрело нечто, не принадлежащее миру людей. Белое лицо с красными щупальцами шрамов, желтые круги под черными, немигающими глазами, тонкая полоска бесцветных губ, острые скулы, режущие воздух. Так выглядят злые духи, которыми пугают детей донзары. С Ирэн все будет хорошо, она уже, наверное, уснула, а утром вернется Лора и присмотрит за госпожой. И с Нильсом все будет хорошо. Он переживет смерть сестры, покрутит роман с красивой гувернанткой и отправится за Томасом в Майбрак, потому что не каждому донзару выпадает в жизни шанс увидеть столицу. И у Лоры все будет отлично. Она поплачет, вспоминая любовника, но останется в Бардуаге вместе с госпожой, где скоро найдет нового ухажера.