— Он пострадал, пытаясь вернуть то, что принадлежит тебе. Он едва не умер.
— Что ты хочешь этим сказать? — серафим опустил крылья, перья пригладились. Адольф слышал, что в момент ярости у хищных птиц перья словно прилипают к телу. — Что значит, "то, что принадлежит мне"?
— Один из гильдийцев украл осколок и сбежал. Адольф пытался его вернуть, но не смог.
Серафим молчал. Змей кожей ощущал, как воздух вокруг крылатого начинает звенеть от сил, недоступных ни одному смертному.
Юкка медленно опустилась на колени и склонила голову.
— Я верну его. Верну, как только найду вора, — тихо проговорила она.
Серафим опустился на ближайший стул, но крылья не позволили ему сесть из-за спинки. Чуть не упав, он пересел на табуретку.
— Как ты могла это допустить? — спросил он пустым голосом. — Отрезала от меня кусок и скормила своей гильдии... Я отдал тебе свою душу, а ты продала ее! Сколько тебе заплатили за то дело? Надеюсь, достаточно?
— Я виновата, — Юкка склонила голову, едва не плача. Адольф не мог поверить в то, что видел.
— Это был твой последний проступок, — проговорил серафим. — Ты оставишь эту жизнь и никогда, слышишь? Никогда к ней не вернешься.
Сжав зубы до боли в челюсти, Бессмертная кивнула. Для нее это согласие было равносилен смерти.
Когда она сделала это, Рэмол удовлетворенно кивнул, и перья на его крыльях распушились.
На несколько минут в комнате повисло молчание. Вошел слуга и принес первые блюда. Не обратив никакого внимания на Бессмертную, стоящую на коленях, и на крылья одного из гостей, он пожелал всем приятного аппетита и вышел. "Лошадиная Косынка" славилась самыми учтивыми слугами. К тому же, Рэмол был здесь частым гостем: у него даже имелась своя кружка, оставшаяся еще с тех пор, как он пару сотен лет назад, разбитый о землю изгнанник с оторванными крыльями, мыл здесь полы за миску похлебки. Его молитвами "Лошадиная Косынка" стояла как новенькая вот уже триста лет.
Заметив свою кружку на столе, серафим почти инстинктивно взял ее и сделал большой глоток.
— Ну и дел ты натворила, Юкка, — проговорил он, утирая красную щетину рукавом. — Встань и сядь за стол.
Юкка села на свое место, не смея поднять глаза на серафима.
Адольф старался слиться со стеной: он не дышал уже больше минуты.
— Зачем твоему гильдийцу понадобился осколок? Он знает, что это?
— Никто, кроме меня, не знал, — ответила глава гильдии.
— Это обнадеживает.
Сказав это, серафим обратил внимание на еду. Его живот громко заурчал, и он пододвинул к себе тарелку.
— Я зол на тебя, Юкка. Но я помогу этому бедолаге. Давайте есть, — сказал он, засовывая в рот огромный ломоть хлеба.
Вскоре на столе появились три зажаренных цыпленка, зеленый салатик, жареная картошка и огромный кувшин с холодным элем.
Воробей сложил себе в тарелку всего столько, сколько в ней поместилось, налил эля в кружку до самых краев и принялся за еду, хватая куски голыми руками.
Юкка разложила на коленях белоснежную салфетку, опустила в свою тарелку ножку цыпленка и немного гарнира. Взяв вилку и нож, она тоже приступила к обеду.
Адольф не мог заставить себя пошевелиться еще несколько минут. Только когда Рэмол заботливо пододвинул к нему миску с похлебкой и налил эля — только тогда Адольф осмелился поесть. В его желудке стоял ком, кусок не лез в горло, но он не мог отказаться от еды, предложенной самим Воробьем. Ему налило выпивку могущественнейшее существо в этом мире.
Последний раз змей испытывал подобные чувства в шестнадцать лет, когда Юкка впервые вывела их с Донаном в свет и возле них сидел сам Император.
Наевшись, Рэмол заказал еще эля для себя и вина для Юкки. Адольф попросил воды.
— Давай ближе сюда! — добродушно попросил серафим, обратившись к змею. Рэмол вытер жирные руки о драные штаны, словно готовясь к чему-то. — Кое-что сейчас, остальное позже...
Адольф сел ближе, и тогда Рэмол стал ощупывать пальцами его изуродованное лицо.
— Какой ты хочешь глаз? Бирюзовый? А волосы? Кажется, когда-то они были белые. И чешуя. Какого цвета ты хочешь чешую?
— Мне все равно, — только и смог проговорить Адольф. Он не посмел требовать.
— Ну, раз все равно, то потом чур не жалуйся!...
Огоньки на дне зрачков серафима разгорелись, пылающие белоснежным пламенем пальцы коснулись пустой глазницы.
Адольф закричал.
Полукровка
Новое путешествие
*Бэйр*
Мы доехали до Генсенгта за пять дней.
Леопольд, вырвавшись на свежий воздух, был спокоен только первые два дня. Наверное, это были последствия затяжного шока после произошедших событий. Он весело скакал по дорогам, болтал с нами у костра, познавал новый мир.
Однако, когда этот шок прошел, все изменилось. У оборотня началась боязнь открытого пространства, он сходил с ума от бесконечного неба над головой, его приводила в ужас мысль о том, что вокруг нет стен, что повсюду светло и витают разные запахи. Будучи зверем, он постоянно скулил или выл от тоски, зарывался в норы, из которых его приходилось едва ли не выкапывать. Если он превращался в птицу, то не мог летать, только падал на землю, распластав крылья. Дороти пришлось ехать верхом вместе с Арландом, так как Леопольд больше не мог ее везти. Но это еще не самое плохое. Когда оборотень был человеком, он впадал в апатию. Ничего не говорил, ни на что не реагировал, а иногда, сидя у костра, обхватывал руками колени и начинал нервно покачиваться взад-вперед. Однажды он ушел в лес на долгое время. Когда я отправилась его искать, то нашла под деревом почти без сознания. Бедняга упал на землю и, не в силах остановиться, рыдал от страха и отчаяния до полного изнеможения.
Тоска по дому и подземельям, из которых он не вылезал всю жизнь, рвала его на части. Я готова поклясться, для него уход из родных мест оказался чем-то вроде маленькой смерти.
Каждый пытался по-своему поддержать Лео, но он никого к себе не подпускал. Никого, кроме меня. Я все время таскала его зверенышем за пазухой или в карманах, где он спал, свернувшись пушистым клубком, гладила, когда он вылезал наружу, кормила. Когда он был человеком и ему становилось совсем плохо, обнимала и пыталась объяснить, что все не так паршиво, как может показаться. Заплетала ему косу, заставляла открывать глаза, а не прятать их под челкой, ходить ровно, выпрямлять спину, одергивала, когда он начинал вести себя неадекватно. Он не слушался меня: никогда никого не слушался, кроме матери. Но мои замечания заставляли его вспоминать, зачем он ушел из дома, и тогда он хотя бы пытался взять себя в руки.
Леопольд только начал успокаиваться, как мы приехали в город. В первый же день бедняга отстал и потерялся. Причем потерялся он на рыночной площади, где полно людей, которым только дай обидеть и обокрасть наивного паренька... К тому времени, когда я отыскала оборотня, он уже превратился в зверя, покусал десятерых людей и, забившись в сточную канаву, сидел там и выл так, что уши закладывало. К счастью, он все-таки не свихнулся от страха. Я притащила Леопольда, всего в синяках и ссадинах, в гостиницу, вымыла, привела в человеческий вид и уложила спать. Приехали мы утром, нашла я его в полдень, но оборотень не проснулся даже в пять часов вечера, все спал и спал.
Ему можно только посочувствовать.
Помимо Леопольда была еще одна небольшая проблема: Дороти. За несколько дней пути рыцарь окончательно вскружил ей голову. Уже во время третьего ночного привала она ночевали не с нами. В итоге, когда в Генсенгте Дейк сдал ее на попечение в посольство Ордена, девица так рыдала от горя, что даже рыцарю стало не по себе. Конечно, бедняжка влюбилась в него по уши и когда пришла пора навсегда расстаться с "любовью всей жизни", готова была убиться от тоски. И кто ее успокаивал? Дейкстр, этот подлец, решивший вспомнить свою подружку Марту? Арланд, который не остановил его по неизвестным мне причинам? Разумеется, нет! Я просидела с ней в келье ордена несколько часов, объясняя, что ее жизнь только начинается, а Дейк — та самая нить, которая связывает ее с прошлым. И эту нить нужно оборвать.
Когда Дороти прекратила рыдать, я сдала ее местной сестре милосердия и вернулась на свой пост в комнату Леопольда. Оборотень все еще спал.
— Бэйр? — в приоткрытую дверь заглянул Дейк. — Ты скоро вылезешь отсюда?
— А что тебе нужно? — спросила я, оторвавшись от дневника Маггорта, любезно предоставившего мне легенды этого мира в качестве успокоительного чтива. А успокоиться мне было нужно!
— Мне — ничего, а вот тебе надо поесть. Пойдем, Леопольд, в конце концов, не ребенок!
— Может, я не с ним сижу, а от тебя прячусь, скотина подлая, — проворчала я, закрывая дневник и убирая его на дно сумки. — Ты ведь уже все заказал?
— Уже принесли, — кивнул рыцарь, закрывая за нами дверь. — Как он там вообще?
— Живой, но я боюсь, как бы у него не случился нервный срыв, — с опаской оглядываюсь на лежащего в кровати оборотня.
— Надо что-то делать, а то он так себя доконает, — согласился Дейк. — Порадовать как-нибудь.
Мы спустились вниз в обеденный зал и сели за стол, который уже занял Арланд. На ужин у нас было... очень дорогое, по местным меркам, блюдо. Морепродукты, какие-то водоросли и... я даже не знала, что это! Какая-то глубинная морская креветка размером с кролика.
— Это еще откуда? — спросила я, с удивлением рассматривая нечто. Сплошные ласты и скрюченные ноги... где же здесь мясо?
— Я завтра уезжаю, так что решил устроить нечто вроде прощального ужина, — объяснил инквизитор. — Сегодня я угощаю, можете ни в чем себе не отказывать.
— Не переживай, не будем, — усмехнулся Дейк, с жадностью глядя на креветку.
— Пахнет потрясающе, — согласилась я, вдохнув сладкий пряный запах. Рот мгновенно наполнился слюной.
Разложив всю эту роскошь по тарелкам и заказав вина, мы, не слишком думая о приличиях и всяких специальных вилочках, принялись за еду.
После морского монстра мы так объелись, что заказали только шоколадный торт и местный горячий напиток, напоминающий чай.
— В какую сторону ты едешь? — спросил Дейк, сыто откинувшись на спинку стула. На Арланда теперь это сытое чудовище смотрело, как на любимого друга.
— На юго-запад, ближе к Московии, — ответил инквизитор. — Думаю, буду там уже через неделю, а потом всего один световой день верхом до Ордена.
— Когда закончишь? Ты же собираешься после экзамена найти нас, верно? — уточнил рыцарь.
— Да... Думаю, отправлюсь за вами через месяц, не раньше.
— А как ты нас найдешь? — спросила я. — Мы ведь не можем быть на одном месте и ждать.
— Мне нужна прядь твоих волос, она приведет меня к тебе, где бы ты ни была, — объяснил инквизитор.
— Что ж, будет тебе прядь, — недолго думая, я срезала локон еще чистым столовым ножом и протянула Арланду. Он положил его внутрь одного из амулетоа на своей шее: тот оказался чем-то вроде медальона памяти. — Ты точно сможешь найти меня?
— Если только меня не убьет ритуал в Ордене, не зарежут по дороге или я не заболею чем-нибудь смертельным. Все может быть, — Арланд пожал плечами, улыбнувшись. — Но тогда я пришлю тебе весточку о том, что можешь меня не ждать.
— Такой романтик, что тошно, — ухмыльнулся Дейк, он приложился к бутылке вина, запрокинув голову. Бутылка оказалась пуста, потому через пару секунд рыцарь уже хмурился. — Черт...
— А вы куда направляетесь?
— Я пока не решил, — сказал Дейк, с недовольным видом залпом выпивая чашку горячего напитка. Теперь он с недоверием поглядывал на шоколадный торт. — Может, на Равнины, повидаем родину Бэйр, может, до ближайшего порта, на корабль и прямиком в Нейвер или даже в Воюющие Королевства. Нам бесполезно искать какое-то определенное место, те, кто меня преследуют, найдут, где угодно, хоть в лесу леннайев... Хм. Неплохая идея. Агирад и его темнокожие леннайи по соседству — тоже интересный маршрут!
— Понятно, — Арланд усмехнулся, заметив, как я кладу себе уже второй кусок торта. — Значит, вы сами пока не знаете, куда хотите?
— Да, в принципе, все равно, куда. Для меня и для Бэйр везде работа найдется, а Леопольду везде будет по горло нового и интересного, — сказал рыцарь и все же положил себе в тарелку большой кусок торта — почти половина от оставшегося. Потом он передумал, отодвинул кусок и пододвинул к себе сам торт.
После роскошного ужина мы пожелали друг другу доброй ночи и пошли по комнатам. Я заглянула к Леопольду, но оборотень все еще спал в коконе из одеяла, как в норке. Забрав свою сумку, я отправилась в нашу с Дейком спальню, где через полчаса вечернего туалета и через час ритуальной болтовни с рыцарем легла спать.
На утро я встала поздно. Дейк был настолько добр, что разрешил мне целых два часа проваляться в кровати... впрочем, он сам оттуда не вылезал и наслаждался уютом. Скорее всего, нам еще долго не представится возможность переночевать под крышей. Так вот, перед смертью мы оба никак не могли надышаться: собирались вставать несколько раз, но потом передумывали и ложились обратно. Причем мы даже не разговаривали, просто лежали или с закрытыми глазами, или смотрели в потолок.
Это царство блаженной лени разрушил, как ни странно, Леопольд. Он без стука зашел к нам уже одетый и причесанный. Удивительно, но сегодня он даже сам заплел свои роскошные волосы в косу. Хоть и вышло криво, но это был прогресс.
— Что вы так долго? — грустно спросил оборотень, садясь на табуретку возле моей кровати. Он даже не заметил, что сел на мою одежду.
— Это все Бэйр... она навела на меня сонное заклятие. Я сопротивляюсь, как могу, но моих сил недостаточно... — простонал рыцарь.
— Он подло врет, не верь ему, Лео!
— Я давно проснулся, меня Арланд разбудил, — продолжил Леопольд, не слишком обращая внимание на нашу с рыцарем перепалку. — Он уже уехал.
— Как!?
— Да ну!?
— Как он мог уехать, не повидавшись с нами? — спросила я уже спокойнее.
— Он зашел ко мне, разбудил и попрощался, и заодно вылечил ссадины. А потом просил передать тебе вот это, — сказал оборотень, протягивая мне небольшой сверток. — Вот. Эм... Я когда встал, был очень голодный. Пошел на кухню и попросил меня накормить и сказал, что вы заплатите. Так ведь можно делать?
— Да, конечно, — кивнула я, удивленно принимая сверток.
— Открой, посмотрим, что там, — предложил Дейк, садясь ко мне на кровать.
Я принялась раскрывать бумажную упаковку.
— Черт... — присвистнул рыцарь. — Эта штука безумно дорогая. С чего бы ему делать тебе такие подарки? Ты что, все-таки переспала с ним!?
— Отвали, — отмахиваюсь от него. — Это не подарок, это что-то вроде... залога, может? — предполагаю, рассматривая белую костяную трубку. — Тут есть записка! — замечаю свернутый лист бумаги внутри. — "Не поминай лихом!"
— "Жди, я вернусь, только обязательно жди и не забывай меня!..." — пафосно произнес Дейк, взмахнув трубкой. — Тьфу на него! Трубку подарил, а табак где!?
— Купим, — возвращаю себе имущество инквизитора. — Это мое, пока он не вернется!
