Секс за деньги

Он поморщился, время было позднее.

— Он задолжал около миллиона йен. Выплатить такую сумму я не мог, поэтому пытался игнорировать якудза, что пришли за деньгами, но, они избили меня, а позже, забрали в свой офис. В итоге, их босс стал моим новым папашей. Только один человек попытался протянуть мне руку помощи.

— Правда? Кто это был? — спокойно спросил незнакомец.

Он говорил, как человек из высшего общества. Татсуро порадовался, что его слушатель терпелив и тактичен. Он чувствовал себя легче, изливая душу.

— Когда я бездумно шатался по улицам, то часто любил драться у высушенного русла реки. Скорее всего, я подрался с парой сотен человек, — продолжил Татсуро.

Татсуро еще со школьных времен состоял в банде, и любил приукрасить правду. На самом же деле численность противников составляла чуть больше двадцати.

— Однажды мы нарвались на огромную толпу. Те ребята страстно желали выбить из нас все дерьмо. Истекая кровью, я побежал к какой-то фабрике, пытаясь там спрятаться. Но меня обнаружил старик. Конкурирующая банда колотила в окна и двери, они кричали, чтобы я выходил. Я оказался зажат между молотом и наковальней. Они должны были ворваться с минуты на минуту, избить меня до полусмерти или даже убить. В тот момент мне казалось, что все кончено. В бандитских кругах есть только одно не писаное правило — убей, или будешь убит. Старик пообещал мне помочь, если я уйду из банды. Он предложил мне работу.

Татсуро не забыл слова старика.

— Он сказал, я напоминаю ему сына. Я спросил «И он был такой же проблемный засранец, как я?» и старик отвел меня к семейному алтарю. Его сын погиб. Он смотрел на меня со слезами на глазах. «Ты хочешь, чтобы я отдал тебя на растерзание толпе? Или ты хочешь стать честным человеком?» спросил он.

— И что же ты выбрал? — задал вопрос незнакомец.

Татсуро потерся щекой о стойку.

— Меня не слабо избили, — сказал он. — Но я не желал подыхать, как неудачник. Я задумался, каково это иметь настоящую работу. Наверное, даже чуточку радовался. Ведь это был первый раз, когда кто-то сказал мне нечто подобное, действительно подразумевая это. Чертов упрямый старикан. Я дал слово. Он разогнал тех бандитов и заботился обо мне.

— Прозвучало так, словно ты нарушил данное обещание, — обронил незнакомец, подразнивая его.

Даже будучи в стельку пьяным, Татсуро заметил эти нотки в его голосе и вскочил.

— Заткнись! Я же сказал, что у меня был долг! — рявкнул он. Больше всего на свете якудза ненавидят быть поднятыми на смех. Неуважение вредит работе.

Он внезапно огляделся. Обстановка вокруг оказалась совершенно незнакомой, но смутно походила на престижный бар. Он сидел в отдаленном темном уголке у барной стойки. Помещение казалось небольшим — всего четыре столика и стойка. Официантки старались не приближаться к двум мужчинам. Татсуро искоса посмотрел на незнакомца. Тот, вполне расслабленно сидел рядом с ним. Мужчина обладал красивым прямым носом и казался чертовски привлекательным.

Мы раньше встречались?

Незнакомец одет в роскошный английский костюм, он отличался от тех костюмов, что предпочитали якудза. Ноги скрещены. Мужчина спокойно ответил на пристальный взгляд Татсуро. Он не казался испуганным, будучи в обществе якудза, и это расстраивало.

— Ты не похож на честного человека, — вставил свой комментарий мужчина.

Алкоголь сделал Татсуро несдержанным и взрывным.

— Ты что, решил посмеяться надо мной?! — прокричав, он схватил мужчину и уже собрался ударить головой о барную стойку, как его внезапно остановила мужская рука.

Что?

Только сейчас он узнал лицо незнакомца. Есть среди его знакомых один человек, который был лучше его и часто заставлял испытывать горький привкус поражения. Только один человек сумел победить его на региональных соревнованиях десять лет назад. Осознав это, Татсуро почувствовал, как из глубин его желудка к горлу подкатывает желчь.

— Ты — Йошиаки Сагами! — прокричал он.

Сагами спокойно поднес к губам бокал виски и медленно отхлебнул, одарив Татсуро соблазнительным взглядом.

— В точку, — сказал он. — Сколько лет, Татсуро? А когда мы пересеклись у Учиды, ты меня полностью проигнорировал.

— У Учиды? — переспросил Татсуро.

Неужели старик Учида должен деньги и Сагами тоже?

— Даже по истечении стольких лет, ты все еще смотришь на меня с отвращением. Это неприятно, знаешь ли, — продолжал Сагами.

— Ха? Что ты несешь, ублюдок?! — прорычал Татсуро.

Они никогда не могли общаться иначе. С момента первой встречи, все их общение сводилось к неприязни. Сейчас же, Сагами откровенно наслаждался отвратительным настроением Татсуро.

— Все-таки здорово, что я вернулся в Японию. Я смог увидеть тебя еще раз Татсуро, — Сагами внимательно на него смотрел. — Я столько раз видел во сне твои глаза. Как сейчас. Наша встреча не иначе дар свыше, ты так не считаешь? Или может — милость богов?

— Чего? — крякнул Татсуро, подозрительно глядя на Сагами.

Они не виделись со старшей школы. С тех пор Татсуро не интересовало, что стало и, куда пропал Сагами. А минуту назад он пытался раскроить ему череп. Вполне ожидаемо для их встречи. Когда Татсуро встал, его ноги подкосились. Он позволил Сагами усадить себя обратно, повторяя себе, что не будь он вдрызг пьян, этот придурок давно бежал бы домой к мамочке.

— Ты в порядке? — Сагами задал вопрос, продолжая обнимать его за талию. — Твое тело все такое же подтянутое.

Татсуро почувствовал неловкость — этот мужчина касался его как-то неправильно. Сагами улыбнулся, а Татсуро подумал, отчего же он ведет себя так естественно в присутствии якудза?

Идиот!

Со времен школы, Сагами был извечным соперником Татсуро в кендо, и пересекались они только на соревнованиях. Татсуро учился в школе для отбросов и бедняков, а Сагами наоборот — посещал одну из лучших в городе, после которой ему был гарантирован путь в престижный университет. Татсуро истово ненавидел идеальных, прилизанных студентов со всеми их привилегиями и прилежным воспитанием.

Почему я не мог одолеть этого парня?

В голове вновь вспыхнула злость от накативших воспоминаний, словно это произошло только вчера.

Сагами смотрел на Татсуро, приветливо улыбаясь, так, будто встретил понравившуюся девушку.

О чем он вообще думает?

Стоило Татсуро завершить очередной поток ругательств, как Сагами заговорил:

— Можешь меня испепелять взглядом, я не возражаю, но если хочешь, продолжай свой рассказ. Я весь в предвкушении. Могу заметить, что ты не стал честным человеком. Что же случилось между тобой и Учидой?

Он хотел услышать продолжение, но Татсуро не желал больше продолжать рассказ и оборвал его короткой фразой:

— Ничего не случилось.

— Не понял? — Сагами выглядел удивленным.

— Вот так вот, — отрезал Татсуро. — Мое тело пришло в норму, а с ним и мысли. Я забыл обо всем, что обещал старику.

По правде говоря, он никогда не забывал прощальные слова старика —«Если тебе когда-нибудь будет некуда идти, приходи ко мне. Я приму тебя».

Сегодня он ходил на фабрику Учиды.

У Татсуро не было ни дома, ни семьи, поэтому фабрика была именно тем местом, в которое он, при желании, мог вернуться и попросить помощи. Чтобы ни случилось, чтобы он ни потерял, в конце концов, у него есть место, где ему рады. Зная это, он чувствовал, что способен абсолютно на все. Он продолжал верить в это, даже ступив на тропу жизни якудза.

Но, правда кричала ему в лицо, что честная сторона его жизни не больше, чем иллюзия. Чем глубже он погружался в преступный мир, тем больше грязи липло к его душе. Прежде, чем он это осознал, уже стоял перед фабрикой Учиды. Тут жили порядочные люди, а для него это место — не более чем временное убежище.

Учида полностью забыл о Татсуро. Татсуро должен был чувствовать облегчение, но оказался раздражен. Это и вправду расстраивало его. Он не в состоянии помочь и чувство одиночества съедало изнутри. Мир отвернулся от него, вычеркнул, стер, забыл… Это больно ведь, кое-что все еще осталось в его сердце.

— Значит, тебе грустно и ты топишь гнетущие чувства в бутылке, да? Бесполезно. Но признаю, это довольно мило, — это был Сагами.

— Чего? Я никогда не говорил, что переживал из-за этого! — парировал Татсуро.

— Это то, что называется «скрытым подтекстом», — возразил Сагами. — Ты пьян и эмоционально взвинчен, страстно желаешь выговориться. Любому.

Больше не насмехаясь над ним, Сагами плеснул дорогого Хеннеси в бокал Татсуро, пытаясь задобрить. Сагами бесил его, но не пропадать же бесплатной, классной выпивке.

Татсуро опрокинул бокал, и теплый поток алкоголя обжег горло. Его сознание ускользало, алкогольный дурман раскрывал свои объятия.

— Так что ты сделал? — напомнил о себе Сагами. — Закончи историю. Что ты намерен делать с долговыми обязательствами?

Голос Сагами все отдалялся, а мир вокруг вращался все быстрей. Он продолжил рассказ так, словно алкоголь — это сыворотка правды. Татсуро выложил все, как на духу:

— Я не могу сказать президенту, что не способен выполнить работу. Большие шишки требуют полного подчинения. Поддашься эмоциям — лишишься пальца.

— Пальца? — переспросил Сагами.

Татсуро поднял ладонь, все его пальцы на месте. И татуировкой он так и не обзавелся. Идти против босса якудза — глупая и безрассудная затея. Его уже несколько раз избивали, он знал, о чем говорит.

Сагами улыбнулся.

— Так почему не уйдешь? Я помогу тебе. У тебя расписка Учиды с собой?

Татсуро выудил из кармана расписку. Он не хотел предавать спасителя. Если есть способ выбраться из этого дерьма, он желал его узнать.

Сагами поднес свою зажигалку к расписке в руках парня. Татсуро удивленно уставился на пламя, быстро охватившее листок.

Хааааах?

Наконец, вынырнув из своих мыслей, он изумленно смотрел на свои горящие пальцы.

— Ауч! — закричал он, выпуская остатки бумаги, уже истлевшие до состояния пепла, секундой позже.

— Пожалуйста, — сказал Сагами, — ничего не осталось. Вот, выпей.

Сагами сотрясался от смеха, наслаждаясь озадаченным выражением лица Татсуро. Когда он посмотрел на профиль Сагами, Татсуро почувствовал, что плавится, но безупречное лицо перед ним не могло его обмануть.

Твою мать! Это бумажка стоит 6 миллионов! Без нее они не заплатят ни копейки!

Грудь Татсуро разрывали крики, но Сагами снова захихикал. Его смех оказался так заразителен, что Татсуро тоже начал трястись от смеха.

Ее нет! Ее нет!

Одно простое действие решило все проблемы. Это так странно. Татсуро продолжал хохотать, как идиот.

Это стало последнее, что он помнил о том вечере.

— Ооохх… — простонал Татсуро, растянувшись на софе. Его голова адски болела. Он пил всю ночь, а потом наступило утро.

Хачи убирал учиненный беспорядок и даже открыл занавески.

— Хачи, — простонал Татсуро, косясь на парня.

— Слушаю, босс.

— Дай мне Таленол.

Сменив позу, Татсуро стало только хуже. Какого дьявола он так накидался накануне?

Закатав рукава, попытался вспомнить прошлую ночь. Наверное, ему все приснилось. Встреча со старым школьным соперником, и сожженная долговая расписка.

Мне все приснилось. Определенно, приснилось.

Какой кошмар. Ему пора перестать злоупотреблять алкоголем. Он рыскал по карманам в поисках расписки. На нем все еще одет вчерашний костюм, значит, бумага должна быть где-то тут. Но ее нет. В панике, Татсуро вывернул карманы — пусто. Только тогда, он ощутил боль между обожженными пальцами.

Это был не сон!

Сознание Татсуро в отчаянии поблекло. Хачи тряс его за плечи, приводя в чувства.

— Эй! Прекрати! — рявкнул он, глядя на Хачи.

Ассистент подал беспроводной телефон.

— Это президент, — шепнул парень.

Татсуро подобрался, еле-еле справляясь с нестерпимым желанием сблевать. Он сел настолько ровно, насколько смог, и взял трубку.

— О, как все прошло? Хорошо? — незамедлительно задал вопрос президент.

Татсуро бросило в холодный пот. Неужели президенту стало известно о сожженной долговой расписке?

— Ум…да. Я еще работаю над этим, — смиренно промямлил он.

Почему президент звонит так скоро? Он только вчера поручил дело.

— У тебя осталось времени до послезавтра, — серьезно отрезал президент.

— Как? — беспомощно выронил Татсуро.

— Не говори со мной в подобной манере, Татсуро, — президент был суров. — У тебя расписка. Я желаю увидеть деньги послезавтра. Выжми по расписке 10 миллионов, так сказать, за причиненные хлопоты. Наличными, ок?

Десять миллионов?

Татсуро понимал, что собрать такую сумму сразу нереально. У него не было настолько больших денег, но президенту сказать об этом он не мог. Мучившее ранее похмелье, как рукой сняло. Он судорожно соображал, что делать дальше. Во рту пересохло, пот лил ручьем.

— Ум, сэр, мы вчера проинспектировали фабрику. Там совсем нет ничего ценного, — бешено заговорил Татсуро, — металлолом, инструменты и дряхлый старик.

— У него есть земля, так что — никаких отговорок, — ответил президент. — Заставь его подписать документы. Игнорируй всех, кто будет говорить о восстановлении права собственности. Нам нужно просто продать землю за десять миллионов.

— Но старик очень упрямый, — настаивал Татсуро. — Я не уверен, что он пойдет на такое…

Вчера ему даже в голову не пришло спрашивать Учиду о продаже земли, и даже будь у него расписка, уговорить упрямца — не просто. А сейчас, когда долговой вексель стал горсткой пепла, о решении данного вопроса остается только мечтать. Он больше не на нуле, как прежде, он в огромном минусе.

— Если ты не в состоянии решить вопрос, немедленно верни расписку, — отрубил пути к отступлению президент. — Раз бесполезен, пошлю кого-нибудь другого. Я желаю получить деньги послезавтра. Ты понял? У тебя расписка, заставь его подписать необходимые бумаги. Этого будет достаточно.

Татсуро не посмел сказать, что на самом деле случилось с векселем. Что делать? Он грустно перебирал пальцы, гадая, скольких придется лишиться?

В голове совсем опустело. Если пошлют другого члена группировки, кто знает, что он сделает с Учидой. Он не может подвергать старика опасности. Даже его убогие моральные принципы этого не допустят.