— Ладно. Тогда так. Отдаться хозяину ты можешь только по его прямому приказу или при возникновении собственного сильного желания. Во всех остальных случаях это расценивается как попытка влияния на его поведение и запрещено. Когда хозяин чихает, ты обязана говорить ему "будь здоров", когда собирается есть — "приятного аппетита", когда собирается спать — "хороших снов". Ночью должна время от времени просыпаться, чтобы поправить на нем одеяло. И подушку. Еще должна следить за собой и своей внешностью, пока это не идет в ущерб остальным делам, дабы радовать взор хозяина...И быть вежливой... стоп, про вежливость я уже сказал. Так... чего бы еще придумать?

Одалия перестала вглядываться в темноту и лишь безучастно слушала сыплющиеся на нее указания. Продолжалось это довольно долго, но затем ее мучитель резко, на середине предложения, замолчал. Потом несколько виновато сказал:

— Да... Что-то меня понесло. О главном забыл сказать. Тебе запрещено удаляться от хозяина больше чем на три дня пути. Это правило абсолютно и отмене не подлежит, как и выполнение всех четко сформулированных приказов хозяина. И вот еще, — тьма неожиданно расступилась, и Одалия увидела в нескольких шагах от себя темноволосого юношу в кожаном костюме междуводского охотника. — Это Шиду, твой хозяин.

Глава вторая.

День клонился к закату, когда узкое, извилистое ущелье без всякого предупреждения кончилось тупиком. Невысокая фигура, закутанная в серый плащ, остановилась, и посмотрела наверх. Нагруженные тюками лошади, удерживаемые за поводья, послушно остановились за рядом с хозяином. Последние лучи дневного светила скользнули по краю ущелья, и отразились от небольшого обсидианового выступа. Полоса красноватого света уткнулась в проплешину среди мха на валуне с правой стороны ущелья. Странник, продолжающий любоваться багрянцем облаков, медлил до последнего. За несколько мгновений до того, как светило окончательно село, и открывающий путь луч исчез, путник тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли. Достал из-за пояса короткий, слегка изогнутый кинжал с маленькой круглой гардой. Отбрасывая бледные красные блики, клинок мягко погрузился в камень, словно в подтаявший воск. Некоторое время ничего не происходило, но потом скала с тихим ворчанием погрузилась в землю, открывая широкую, отделанную резьбой арку. Из-под которой шагнули двое стражников, поднимая копья с причудливой формы наконечниками-мечеломами. Странник выдернул свое оружие из камня и вернул в ножнах на поясе. Откинул капюшон и повернулся лицом к встречающим:

— Приветствую стражей верхних врат! По-прежнему ли ведет этот путь в земли клана Даорут, и позволено ли мне будет на него ступить?

Стражи, закованные в доспехи и шлемы с личинами, не опустили копий, однако в их позах появилась некоторая расслабленность. Они узнали говорившего, но негоже было нарушать традиции:

— Клан Даорут по-прежнему крепок. Назовись, желающий припасть к его могуществу.

— Ортаро Даорут Кибар.

Стражи взяли копья наизготовку и стали в специальные ниши, вырезанные в стенах арки:

— Войди, достойный воин Клана Даорут. Твоего возвращения ждали.

Почти вернувшийся домой гном кивнул, и пошел вперед, ведя за собой лошадей. Скалы за его спиной снова стали на свое место, и опустевшее ущелье погрузилось в темноту.

Уже пройдя несколько шагов по ведущему вглубь горы туннелю, Кибар ненадолго остановился. Просунул палец в притороченную к боку лошади плетеную клеть, пытаясь растормошить ее обитателя.

— Путь был долог, но мы уже почти дома. Постарайся не сильно проказничать и не позорить меня, хорошо, Шарик?

Подгорному воителю не к лицу кричать и дергаться по такому незначительному поводу, как впившиеся в палец острые маленькие зубы. Так что Ортаро Даорут Кибар, не изменившись в лице, стряхнул зверька с руки и продолжил свой путь в желтоватом свете, который испускали покрывающие потолок похожего на мох растения. Если за девять лет, проведенных вдали от дома, ничего не изменилось — а так оно наверняка и было — то прежде всего требовалось посетить нынешнего начальника охраны Верхних Врат Даорут. Поэтому, войдя через некоторое время в просторный зал, гном накинул поводья лошадей на вмурованные в стену крючья, и направился в сторону двери в дальней стене. Но тут обитатель клетки жалобно заскулил и заскреб лапами о прутья. Кибар внимательно посмотрел на животное:

— Обещаешь сидеть смирно и не проказничать?

Шарик коротко пискнул, словно соглашаясь. Гном после короткого колебания открыл дверцу и зверек молниеносно оказался у него за пазухой. Кибар кивнул и пошел в Палату Прибывающих, благо открывающие дверь слуги уже были на своих местах. Массивная металлическая створка легко скользнула в сторону по специальным пазам. Два гнома, дождавшись, когда путник войдет внутрь, снова налегли на рычаги, закрывая проход. После чего кивнули друг другу и молча пошли к оставленным лошадям — если начальник охраны признает гостя, то они выйдут через другую дверь. А если не признает — то выносить трупы это обязанность слуг внутренних покоев.

В это время Ортаро Даорут Кибар остановился на пороге большой комнаты с довольно низким — всего в два пояса — потолком, разделенной на две равные половинки мелкой металлической сеткой. Ячейки были настолько мелки, что сквозь них угадывался лишь силуэт сидящего по ту сторону гнома. Кибар, не сходя с места, поклонился сидящему. Присев на выступ слева от двери, разулся, вытер лицо, кисти и стопы взятым из ниши в стене полотенцем. После чего медленно вытащил из-за пояса и положил на специальную подставку справа от входа свое оружие. Сначала пару длинных мечей, рукоятями в разные стороны, потом один короткий. Четвертый меч — тот, что послужил ключом для внешних ворот, остался за поясом. Второй гном терпеливо ждал. Медленно переступая босыми ногами по отполированным каменным плитам, Кибар приблизился к сетке на расстояние шага и удара. Прямо у его ног лежала потрепанная подушка, свитая из толстых ворсистых веревок. Возвращающийся домой воин сел на нее, подобрав ноги, вытащил из-за пояса вдетый в ножны короткий меч и положил его слева от себя, ножнами в сторону сетки. Сейчас каждый жест, каждое слово были важны — стоит начальнику охраны Врат хоть в чем-то усомниться, и пытающийся выдать себя за члена клана Даорут чужак будет уничтожен... И никто не упрекнет выполнявшего свой долг воина, даже если потом окажется, что это вовсе не чужак, а просто немного переволновавшийся от скорого возвращения домой скиталец.

— Назови себя, вошедший в верхние врата Даорут, — ритмика церемониальной речи освежила старые воспоминания.

— Ортаро Даорут Кибар.

Гном, сидящий на таком же расстоянии от сетки, что и Кибар, молчал на удивление долго. Ортаро сохранял спокойствие, однако чувствовал, что сердце его падает в пустоту. Столь долгое молчание означало, что Хранитель Врат не узнает его. Наконец, когда Кибару показалось, что он увидел мигнувший на коленях у начальника охраны зеленый огонек, голос зазвучал снова:

— Начальник стражи верхних врат Уззар Даорут приветствует тебя, путник.

Сетка медленно поползла вниз, освобождая проход и позволяя рассмотреть собеседника. Уззар мало изменился с той поры, как учил еще юного Кибара правильно вкладывать клинок в ножны. Те же три пересекающие друг друга шрама на лице, кустистые черные брови и массивный нос с широкими ноздрями. Редкие пучки волос на висках и затылке и густая борода, коротко подстриженная, как и положено воину. На коленях у облаченного в полные — за исключением лежащего справа шлема с личиной — латы Уззара лежал Хранитель Врат — одновременно и знак его позиции как начальника охраны, и ключ ко всем дверям и механизмам чертогов, граничащих с поверхностью. Цельнометаллический клевец с хищно изогнутым острием и изукрашенной резьбой рукоятью. Кибар мимоходом подумал, что напутай Уззар что-нибудь — и гостя могло утыкать стрелами, или сбросить в яму с кольями, или ... В общем, хорошо, что старый учитель — а ему должно было перевалить за восьмой десяток — по прежнему бодр и сохраняет ясность ума. По крайней мере, на это хотелось надеяться.

— Легко ли было твое путешествие? Что за думы приходили к тебе в дороге?

— Мой путь не всегда был легок, но смею думать, что шел по нему достойно, — отозвался Кибар, про себя удивляясь, с какой легкостью традиционные фразы покидают его уста, — И не давала мне покоя мысль о доме.

— Похвальное беспокойство. Ведь все меняется, время неумолимо, — Кибар опустил глаза, готовясь, — И часто самое дорогое покидает нас, оставляя лишь воспоминание о былом тепле...

— Воистину так, — немного неразборчиво пробормотал возвращающийся домой Даорут, скрывая удивление. Произнесенная фраза означала, что Хозяйка Даорут, жена главы клана, умерла, и ее место пока не занято. "Вот тебе раз, — проскочила в голове совершенно неподобающая мысль, — а ведь Хозяйка была раза в два моложе своего мужа..."

— Да, время неумолимо, и поэтому еще большей радостью становится твое возвращение, Витаро Даорут Кибар.

Гном вздрогнул. Ему стоило невероятных усилий удержать спокойное выражение на лице. Правильное обращение к любому гному состояло из трех частей. Титула, названия клана и, собственно, имени. Последнее не упоминалось только в случае с главой клана. Титул "мон" мог носить только один гном в клане, так что нужда в именовании отпадала. А следующим шел титул Витаро. Второй в роду, наследник. И раз Уззар назвал так Кибара, то тех, кто стоял между четвертым в роду и главой клана, больше нет. Это был удар. Причем настолько сильный, что на традиции можно было наплевать. Кибар сумел лишь выдавить обычной речью:

— В какую сторону развеяли пепел?

Старый гном неодобрительно поморщился, но сочувствие победило. Отбросив церемониальную речь, Уззар тихо сказал:

— Пепел Гидара Даорут был развеян над Семью водопадами. Мы все скорбим об этой утрате.

Кибар подавил желание нахмуриться. Значит, брат погиб в неравной битве.

— Кто?

— Найдено восемнадцать трупов... И семь калек, которых добили, чтобы не тащить. Все — Осколки.

Осколки. Отребье, беглецы и преступники, лишившиеся чести и клана. Ютящиеся во множестве заброшенных шахт и пещер, не нужные никому. Единственная причина, почему эти отбросы все еще жили — постоянная вражда кланов. Когда по самому незначительному поводу могла вспыхнуть резня, никто не хотел ослаблять свой клан борьбой с пещерными крысами. Но самостоятельно Осколки не рискнули бы нападать, тем более на наследника клана. И раз Уззар этого не упомянул, значит, кукловода еще не нашли.

— Давно?

— Половина синего круга успела пройти с того времени.

Или две Луны по времени поверхности, отметил про себя Кибар. Возможно, еще удастся достойно отомстить за Гидара. Рассудив, что возвращаться к традиционной форме беседы не имеет смысла, он спросил:

— Учитель Уззар, а что с Ритаро?

Начальник охраны верхних врат неодобрительно покачал головой:

— Он шагнул на путь Тишины пять желтых кругов назад.

Кибар кивнул, принимая новость со странной смесью осуждения и облегчения. Ушел в отшельники пять лет назад... Зато жив.

— Что с младшими?

— Взрослеют... — слабая улыбка скользнула по пересеченным шрамом губам, — правда до третьего клинка еще никто не дорос.

— Понятно... а что соседи?

— Этого и за два красных круга не расскажешь... Но советую тебе, Кибар, — Уззар мог себе позволить такую фамильярность наедине, — невесту себе побыстрее выбрать.

Вот тут Витаро Даорут не удержал мимику под контролем и уставился на собеседника, словно несмышленыш:

— Причем тут...

— Если помнишь, Мон Даорут помирать собирался еще до того, как в третий раз женился. Он и теперь ожидает скорой смерти, — улыбка спряталась в бороде, ибо нехорошо говорить о главе клана без должного почтения. Но опытным воинам в личных беседах прощается, — Он и Гидара обязал жениться, да тот все тянул с выбором, пусть не сильно журят его за это духи предков... Боюсь, тебе Мон Даорут, как своему преемнику, остаться неженатым не позволит.

Ортаро... нет, Даорут Кибар вздохнул. Витаро он сможет называться только после беседы с Мон Даорут, главой клана. На аудиенцию к которому надлежало явиться как можно скорее, однако приведя себя в надлежащий вид и приготовив дары, привезенные с поверхности. Видимо, духи предков специально вернули воина домой в нелегкий для клана час.

Уззар вывел гостя к проходу во владения клана, и распрощался, пообещав нанести визит по окончании своей смены. Кибар поклонился старому учителю и направил свои стопы не к покоям старшего рода, как полагалось бы, а к Левой Торговой улице Даорут. Легко вспомив дорогу, очень скоро гном оказался в просторном туннеле. Ширина пола равна высоте потолка, а стены изъедены множеством отверстий — дверями и окнами. Окна, впрочем, на самом деле являлись прилавками, на которых были разложены выставляемые на продажу товары. Одна сторона принадлежала центральным чертогам клана Даорут, а вторая — чертогам клана Боаган. Если, конечно, за прошедшие девять лет какой-нибудь из молодых кланов не сделал невозможное и не вытеснил Мастеров Доспеха с их вотчины.

Не реагируя на поклоны торговцев и расступающихся прохожих, Кибар степенно шествовал по своей стороне улицы, привычно положив руки на пояс, рядом с рукоятями мечей. Взгляд скользил по выложенным товарам. Не то что бы воину приличествовало интересоваться торговлей, однако так можно было понять, в каком состоянии хозяйство клана. Рулоны разноцветных ткани, выложенные ровными рядками, говорили о том, что красильные черви по-прежнему выращиваются на фермах дальних чертогах. Аккуратно сложенные стопками одеяния — что роды ремесленников-ткачей по-прежнему процветают. А вот и прилавок старушки Зедри с грибными шашлычками. Вот уж кто ни капли не изменился! Кибар еле заметно кивнул в ответ на поклон старой женщины, худой, словно высушенная рыба. Он бы непременно остановился, и купил спицу-другую с обжаренными грибочками, в память о тех временах, когда он вместе с товарищами по детским проказам пытался стянуть лакомство у бдительной Воблы... Но тогда получилось бы, что воин клана Даорут забыл о своем долге ради чревоугодия. А так Кибар шел, дабы этот долг выполнить, просто немного другой дорогой. Ему просто требовалось немного времени, чтобы успокоиться. Когда внезапно обнаруживаешь, что на тебя вот-вот свалиться власть, дающая возможность осуществить самую сокровенную мечту, это как-то обескураживает. Тем более, что Кибар искренне любил старшего брата, и искренне скорбел о смерти Гидара. Да, небо подождет, пока месть не свершится...

Из задумчивости воин вынырнул, когда бедро и рука ощутили легкую дрожь, прошедшую по мечу. Стук столкнувшихся ножен пропал в гуле не самого оживленного дня торговой улицы. Внутренне досадуя, Кибар развернулся, чтобы встретиться взглядом со своим противником. Им оказался гном, ровесник самого Даорута, в фиалкового цвета накидке с узорами из широких белых полос. С ним было несколько спутников, большинство тоже из клана Цаорамэ, лишь двое в синих накидках Боаган. У всех за поясами торчало по три рукояти, четырьмя мог похвастаться лишь один. И именно с этим одним Даоруту повезло стукнуться ножнами.