Фермер

Но, несмотря на все пертурбации и непрерывную борьбу за выживание, люди и нелюди как-то обустраивались, и даже сосуществовали, выработав набор несложных правил. Около четырех миллионов скамов, трубивших на круглосуточном производстве, и в половину меньше людей, размазанных разношерстными бандами и сообществами по неровно огороженной территории. Каторжане режимного объекта 'Специальное поселение Земля — 999'. Мусор, выброшенный цивилизацией в сточную канаву за ненадобностью. Вычеркнутые из списков 'урод добропорядочный, политически пассивный, одна штука'. Твари хвостатые и че-ло-ве-ки. Мы, одним словом...

* * *

Как только машина перевалила через крошечный холм перед Загородным проездом и покатила вниз, хвостатый пассажир удивленно хрюкнув, не сумев сдержать возглас удивления.

— А ты хотел, — довольно хохотнул Фермер, притормаживая перед первым бетонным блоком, перегородившим дорогу. — Это Бонд озаботился, мудила. Считай, на всю округу лапы наложил. Редкостная сволочь, но — своя сволочь. Поэтому и работу здесь найти можно, и пожрать нормально, и даже бордель для скамов китаезы рядом держат. Для особо богатых и уважаемых клиентов... Чего уставился — среди вашего брата хитрожопых тоже до черта, крутиться умеют.

Все пространство, куда хватало глаз, было заставлено, загорожено, завалено крупногабаритными контейнерами, образовавшими собой хаотическую мешанину из облезшего металла, кучков колючей проволоки, редких наблюдательных вышек и бесконечной толпы народа, запрудившего извитые 'улицы'.

Притормозив перед шлагбаумом, обладатель стетсона высунулся в окно и крепко пожал руку охраннику, габаритами больше похожему на гориллу, чем на человека. Вслед за рукопожатием из машины в сваленные у фанерного КПП ящики перекочевала большая пластиковая бутылка.

— Сема, я тебя только умоляю, ты даже стартовую рюмочку налей, как сменишься. Первач — первый сорт, как и обещал, бритоголовые фуфло не гонят. Но если тебя на посту пьяным спалят — то заполучишь исключительно личный геморрой, и меня не путай!

— Я шо, на голову больной совсем? — прогудел вооруженный тяжелой дубиной богатырь. — Не, все будет путем, вечером с ребятами откроем... А что за чучело с тобой?

— Механика нашел. Хвастает, что не только яйца крутить умеет. Бает, что и лапы под гайки заточены.

— Механик? — с изрядной долей сомнения протянул Семен, занесенный мутным криминальным ветром сначала в подмосковную братву, а потом литерным поездом в конечную точку остановки. — Ну, если только не врет...

— А мы тогда ему хвост в жопу запихаем и раком ночью домой отправим. В другой раз задумается, стоило ли врать уважаемым людям... Ладно, бывай.

Тарахтя, пикап пополз дальше, пробираясь между пирамид контейнеров, составленных друг на друга подобно гигантским кубикам. Матерясь на забивших узкую дорогу прохожих, Фермер закончил прерванную на половине мысль:

— Хороший Сема парень, но голову все же больной. Пайку дневную ставлю, что к обеду ужрется до зеленых соплей. Но раз обещал — то слово сдержи... А первач хороший, я вчера пробовал. И с утра голова — пустая, только звенит при ходьбе. Может, поэтому тебя, жабу говорящую, и подобрал, по доброте душевной. Я после знатной пьянки с утра благостный... Но хвост в жопу — без дураков. Сейчас у хозяина местных владений отметимся и посмотрим, каким концом ты инструменты держать умеешь.

Скам не отвечая непрерывно крутил башкой, с интересом разглядывая вавилонское столпотворение. Похоже, за два дня за Периметром он не бывал еще ни разу в человеческих анклавах. Конечно, в самодельном подземном городе инопланетян живых тварей было куда как больше, и жили они намного плотнее, чем относительно свободно обитавшие хуманы. Но обычно на улицах толпы народа не бродили, предпочитая или мародерствовать по еще не разграбленным дотла домам, или торговать добытым на стихийных рынках. И поэтому орущая мешанина белых, желтых и черных лиц завораживала.

— Вот, сейчас этого пидора злоебучего с тележкой спихнем, и направо... Я тебе сейчас объясню, сука, куда я еду! Так объясню, что до Кремля добежишь быстрее ветра!.. Понял, наконец-то, ур-р-р-род... Здесь до пиздеца развязка была. Теперь в туннелях богатенькая братва живет, от очередной бомбежки с перепугу страхуется. Вдруг там на верху снова решат прибрать и опять из своей злоебучей пушки шваркнут. Одного раза куда как хватило... А поверх туннеля склады из контейнеров, колючка по периметру и так до самой эстакады на Загородном и Варшавке. Там уже другие блатные район держат.

— А сударь Бонд? — поинтересовался скам, опасаясь неловким вопросом обидеть потенциального работодателя. Тот лишь покосился на зубастую морду и вздохнул:

— Бля, ну точно пидар вам русский язык прошивает. Как двести лет тому назад отловили пару-другую декабристов, составили словарь, так и не меняли... Хозяина местного зовут просто Бонд, не ляпни про сударя, в рыло даст. Он пытался из вашей братвы охрану сколотить, зарекся на всю оставшуюся жизнь. Поэтому чем меньше ты будешь отсвечивать, тем лучше... Джеймс Бонд. Или: мистер Бонд, что ему больше нравится. Хотя на самом деле его как-то по-другому мама с папой нарекли, устав в кровати американских граждан строгать. Но когда родное правительство заслало супер-шпиона сюда ваши лопаты пиздить, он не учел, что дверку назад могут и насовсем закрыть. Так и остался с полной жопой лампочек. Сюда — дуй, обратно — хуй. Привет, любимая демократия, прошу занести в списки погибших на тайной войне... Местные имена для цэрэушников не учили, поэтому Бондом и обозвали. Так и живет уже какой месяц... Хотя — крутой мужик. Крутой и головастый. За четыре месяца сделал больше, чем многие с первого бунта склепать не могут. Далеко пойдет, если не шлепнут по ходу... Все, выгружаемся.

Припарковавшись рядом с очередной грудой как попало сцепленных железных 'гробов', Фермер выбрался под жаркое солнце и помахал звенящим медью замызганным целлофановым пакетом:

— Эй, шпана, кто заработать хочет? Так, так, не затопчите дедушку, а то дедушке на кладбище рано еще пока... Так — ты за старшего, я твою рожу помню. С остальными поделишься по справедливости... Что за стон? Кто тут недоволен? Кому хер с маслом вместо подработки?.. Так, недовольных не наблюдаю. Значит — мешок отдали скаму, нехер чужое хапать. А остальное бережно, как любимую блядь из соседнего барака, аккуратно и без спешки выгружаем Чаку. Этот педик обкуренный у себя? Отлично. Вот ему и выгружаем. Я потом проверю. И за машиной смотрите, а то в прошлый раз у якиманских мне какой-то долбоеб гвоздиком всякую хуйню на борту нацарапал. Жаль, не спросил, ублюдка, как хоть зовут, так шлепнул... Ящики и машина за вами. Если все будет путем, утром еще отсыплю, лады?

Полюбовавшись, как испуганно сжавшийся скам судорожно обнимает брезентовый мешок, мужчина усмехнулся и подал команду:

— Чудо хвостатое, пошли. Пасть держи закрытой, отвечай коротко и без своих дореволюционных ебанутостей. И старайся никому на ноги не наступать, ваш брат в местных лабиринтах хуже плесени, не любят вас тут... А хорошо я тогда патронами для 'макарова' разжился. Хоть и нет у самого пукалки, а платить за любую работу — любо-дорого. Хотя и дерут, сволочи малолетние, откуда только и взялись... Но надо же было придумать — гвоздиком и по всему заднему борту: 'Фермер — сука'!.. Надо было его заставить сначала закрасить, а потом шлепать, уебка. А то пришлось самому в эмульсионке пачкаться... И придумал ведь: 'сука'...

* * *

— Пи-да-рас-тьи! Пи-да-рас-тьи! Ну кто так работать... Пи-да-рас-тьи!

Крепкого телосложения мужчина размеренно бился головой о пластиковую стену. Казалось: еще разок приложится, и мутно-белая панель брызнет острыми осколками в разные стороны.

Без стука открылась дверь, и внутрь засунулась сначала голова в широпокой шляпе, а потом влетел скам, получив напутственный тычок в спину.

— Бонд, ну какого хера! Сколько раз тебя учить: жестко в конце произносят, без размазни: 'СЫ!' Слышишь, как звучит? 'СЫ!' ПидараСЫ! И только так. После твоего Гарварда злоебучего должен уж был русский освоить, тем более с такой богатой практикой.

— На хуй, — неожиданно четко и без акцента ответил хозяин заваленной барахлом комнаты, хмурясь в сторону застывшего соляным столбом инопланетянина. — Что есть этот пидор?

— На работу шел. Пехом. От самых окраин.

— Пехьом?

— Ага. В километре подобрал, его уже присматривали, чтобы шкуру на мокасины пустить.

— О, да. Мокасины — гуд! — довольно оскалился бывший тайный агент и поставил блеснувший зеленым отливом сапог на стул перед собой. — Из твоих сделали, сносу нет.

Пока скам, сменивший расцветку на серую в крапинку, любовался чужой обувью, Фермер приоткрыл дверь крохотного холодильника и звенел стеклянной посудой.

— Слушай, Бонд, когда ты нормальной выпивкой обзаведешься, а? Уважаемый человек, бабла столько, что сможешь личное окно себе купить в Периметре. Так нет, какой-то просроченный 'Гиннес' хлебаешь.

— Так, хитрый мудьяк, дверь закрыл быстра-да! — сапоги прогулялись до гостя, и дверца зло хлопнула, чуть не прищемив загребущие руки. — Ты аренда когда платить? Опять вчера?

— О, старая песня... Для друзей скидок нет, для друзей тарифы как для всех, с друзей три шкуры дерем, а как что — так 'а не скатался бы Фермер в такую жопу, где и машину и голову оставить можно'... Привез я все, что просил, Чаку сгружают сейчас. Так что аренду я тебе отбил на полгода вперед.

— Все? — не поверил Бонд.

— Ага. И даже сверху, как ты просил... Мне бы пропуск для аборигена, на недельку. Он хвалится, что головастый, у звездолетов в жопе ковырялся. Глядишь, и опреснитель починит. Все равно, там половина деталей не местного производства...

— Пошли к Чаку, получишь пропуск.

— А самому — руки отвалятся пару строк черкнуть?

— Груз проверим, и пропуск получишь. Пошли... — хозяин был непреклонен.

— Ладно... — ловко приоткрыв холодильник, Фермер добыл крохотную бутылочку и обворожительно улыбнулся: — Жарко на улице, считай, типсы мне за доставку... А когда ругаться будешь — не забывай — концовка твердо звучит, тве-р-р-р-до! Пи-да-рАС! Му-дАК! Слышишь? АК! Будто гвозди заколачивают.

Развернув приятеля к двери, Бонд наподдал его легонько коленом под задницу и жестом отправил следом скама:

— Я и говорю — мудьяк, еп... И за пиво — вычту...

Молчавший все это время инопланетянин приоткрыл было рот, потом покосился на чужие сапоги и захлопнул пасть. Хер их поймет, хуманов. Может в самом деле — что ляпнешь, и пиздец. Дикий народ... Лишь бы работу дали.

Так, под бульканье быстро пустеющей бутылки, троица отправилась пересчитывать груз. А через час скам полюбовался на мутную фотографию, которую ему влепили на потертую бумажку-пропуск, и выучил первое слово, которое сопровождало его потом всю неделю:

— Бля-я-я-я...

Глава 2.

Хозяйство Фермера спряталось ближе к личным складам Бонда. Пройдя через два забора с охраной, любитель свежего пива добрался до крошечной покосившейся будки, дверные петли которой были замотаны на огрызок проволоки.

— Дом, любимый дом. Здравствуй, Карлсон, дорогой, с возвращением домой... Ну и ты, жопа зубастая, заходи, гостем будешь.

В полумраке скаму удалось разглядеть, что все убранство так называемого дома состояло лишь из тяжелой чугунной крышки на бетонном полу. Подцепив за т-образную ручку люк, Фермер открыл черный зев колодца и загремел металлическими скобами, опускаясь во мрак. Из дыры гулко донеслось:

— Двери не забудь за собой закрыть, а то сквозит...

В подземелье зажглась лампочка, и гость последовал следом за хозяином. Правда, хвостатый механик не стал методично переставлять лапы, а просто сиганул следом. Выброшенные вперед конечности легонько пробренчали по железу и схватили воздух перед самым полом. Кто бы мог подумать, что какой-то вредитель нижние ступеньки выломал подчистую.

Бам! Сгромыхало о бетонный пол. Упавшему скаму добавило сверху тяжелым брезентовым мешком между лопаток. Как говорится, личный скарб приземлился удачнее хозяина. Повесив стетсон на вбитый под лампой костыль, мужчина с интересом посмотрел на расплющенную на полу фигуру, похожую на отпрепарированную лягушку, и поинтересовался:

— Слушай, ебанат, если ты так каждое утро на работу будешь ходить, то здоровье закончится очень быстро. Или у вас на пиздолетах только прыжками передвигаются? Прыжками? Ну, тогда привычки надо менять... Ладно, ты пока через жопу продышись, раз тушку сверху отбил, а я в теплицу пойду. Как глоток-другой кислорода освоишь, подтягивайся...

И потертая брезентовая жилетка белым пятном мелькнула дальше по короткому подземному коридору.

'Жопа зубастая' подтянулась только через полчаса. Видимо, недобрая гравитационная действительность хорошенько отбила внутренности десантника-самоучки. Приоткрыв тяжелую дверь в бункер, скам бочком просочился внутрь и замер на пороге, ошалело моргая выпученными глазами.

Небольшое помещение разительно отличалось от пыльной и замусоренной действительности снаружи. Над головой горели ровным желтоватым светом ряды плафонов. От потолка к полу тянулись веревочные сетки, завершая свое застывшее в воздухе падение в лотках с бурой стружкой. Всхлипывали распылители, щедро делясь дефицитной водой. И все свободное пространство было занято зеленью, зеленью и снова зеленью. Казалось, что, перешагнув через порог, ты воткнулся в непролазные джунгли, в которых лишь угадывались узкие петляющие лазы. Огурцы, помидоры, разноцветный перец и что-то трудноразличимое в зарослях — глаза просто разбегались... Хлебнув тяжелый влажный воздух, переполненный приторно-сладкими запахами, хвостатый здоровяк покрутился на крошечном пустом пяточке у входа, но так и не придумал, куда сунуть поклажу. Поднырнув под листья, вымахавшие размерам с хорошие лопухи, хозяин посмотрел на его мучения и вздохнул:

— Слушай, как тебя хоть звать, чудо криволапое? А, нет, стой-стой... Знаю я ваши имена — свист, хрип и бульканье невразумительное. Как у индейцев чероки, тоже хер выговоришь — через одного Могучий Бизон или Стопудовый Член... Ладно, придумаем тебе имя, не тушуйся. Давай, двигай сюда. И лучше — на карачках. Мне не зазорно, и тебе плохо не будет. Вот по этой тропке и затем вниз, в вентиляцию. Вся механика у меня внизу. И мешок свой бери, а то споткнусь об него ненароком и выброшу к ебеням...

В маленькой комнатке, приткнувшейся под подземной теплицей, мигал огнями самодельный агрегат, перевитый десятками труб, утыканный рычагами и опутанный пучками разноцветных проводов. От одного бока тянулись толстые черные резиновые шланги, подобно пиявкам вцепившиеся в оголенный бок толстой трубы у основания стены. С другого бока уже белые гофрированные трубы уходили к потолку, периодически содрогаясь от прокачиваемой жидкости. Но хоть изделие и выглядело подобно взорвавшимся мозгам апологета кубизма, в техническом помещении было тихо, только иногда из глубин конструкции доносились слабые вздохи, да капала где-то вода, звонко пощелкивая по железкам.