— Это хорошо, что вам интересно, — заметил он, — но учитесь дисциплине. Кто вам позволил вставать? Никто. Сначала порядок, потом все остальное. По-другому не бывает. Настоящий воин умеет многое, но главное, что он должен научиться делать — это подчиняться. Ясно?
— Да, мастер, — пронеслось по коровнику.
— Отлично. А теперь смотрите, — Хейдин взял первый меч, короткий и обоюдоострый, в простых ножнах из бычьей кожи. — Это вемлер. Кто знает, какой воин сражается вемлером?
— Пехотинец, — сказал рыжеволосый сын овчара Уго.
— Верно. Это оружие пехотинца, потому что им очень удобно драться в тесном пространстве или в сомкнутом строю. Он короткий, всего два фута, но удар такого меча легко пробивает кольчугу. Такому оружию я бы доверил свою жизнь. Это очень хороший меч.
— Мой папа, когда служил в войске императора, сражался таким вот мечом, — заявил курносый Альмер.
— Теперь взгляните на это оружие, — Хейдин положил вемлер на стол и взял другой клинок с широким и тяжелым лезвием и круглой гардой. — Кто же может сражаться таким вот оружием?
— Конник, — предположил Уго.
— Н-е-е-е! — замотал головой Рой, сын деревенского старосты. — Коннику нужен длинный меч. Таким он из седла никого не достанет.
— Верно, парень, это не кавалерийский меч. Это сквел, меч горцев Хэнша. В горах много вещей на себе не потащишь, и сквел заменяет мужчинам Хэнша и охотничий нож, и топор и ледоруб. Но в первую очередь это, конечно, меч. Каждый сквел имеет свое имя. Когда у волахов рождается мальчик, для него делают особый сквел. Волахи верят, что в сквеле живет душа воина.
— А как этот меч попал к вам, мастер Хейдин? — поинтересовался Йот, самый старший из учеников. Йоту уже тринадцать, и он работает подмастерьем у сапожника.
— Долгая история, я вам потом расскажу. А это моя гордость, мой собственный кристан! — Хейдин бережно взял в руки длинный прямой меч с крестообразным эфесом в сафьяновых ножнах. — Такими мечами дерется наша лаэданская конница и нет ей равных! У таорийцев на севере похожие клинки, да и наши соседи на Западе, гормианцы и роширцы предпочитают кристан любому другому мечу. Этот меч со мной уже двадцать лет, и я люблю его всей душой. Он не раз спасал мне жизнь.
— А какой из мечей самый лучший, мастер Хейдин? — спросил Йот.
— Каждый хорош по-своему, дружок. Для определенного боя.
— А есть ли меч, который самый лучший? — не удержался Альмер. — Тот, который лучше всех, самый-самый?
— Наш любопытный Альмер хочет услышать о Мече скроллингов,— усмехнулся Рой.
— Меч скроллингов? — Хейдин пожал плечами. — Мне приходилось о нем слышать. Очень давно, когда я был солдатом в Приграничье. Мне рассказывал о нем один старый кавалерист, который много повидал и побывал в разных местах. Он говорил, что видел Меч скроллингов, Воинов Свитка.
— Враки! — не выдержал Рой. На него зашикали, но Хейдин только улыбнулся.
— Может быть, — сказал он. — Но Йорман ди Торп, тот человек, о котором я говорю, описал мне этот меч, и я сравнил его описание с тем, что вычитал сам в старинных книгах. Меч скроллингов, или Меч Свитка отковали сиды еще во время Первой Северной войны, и он
хранился в их столице Мейховоейне. На языке тэлосских сидов меч называли Ро-Руэда — Удар Грома. А вот потом король сидов Джарнах подарил меч Великому Видящему Воинов Свитка Риману ди Риварду.
— А правда, что меч у сидов называется хейхен? — спросил Дан, сын трактирщика.
— Правда. Сиды были во все времена хорошими оружейниками. Лишь они могли выплавлять особую черную сталь, которую называют виллехенской. Только таорийские и лаэданские клинки могут соперничать по качеству с оружием сидов.
— Потрясно! — вздохнул Альмер. — Вот бы мне такой меч! Я бы что хочешь за него отдал. Даже мой охотничий нож.
— Ха, сказал тоже — охотничий нож! — фыркнул Рай, закадычный друг подмастерья Йота, тощий мальчишка со злыми глазами. — Твой нож полное барахло. И не нож даже, а так себе, ножичек из дешевого железа. Верно, какой-то кузнечишка-бухарик ковал за кружку браги.
— Неправда! — возмутился Альмер. — На моем ноже есть клеймо мастера, а ножны у него из настоящей тисненой кожи. Да я этим ножом подковные гвозди рубил как щепки!
— Тише, тише! — вмешался Хейдин, подняв руки и повышая голос. — У Альмера хороший нож, я это подтверждаю.
— Но он не стоит меча Ро-Руэда! — ввернул злой Рай.
— И это верно. Меч Ро-Руэда — волшебный талисман, и цена его неизмерима. Даже тому, кто его увидит, считай, повезло.
— И он дает непобедимость в бою, ведь так? — поинтересовался Уго
— Может быть. Но я думаю, что непобедимость в бою дают отвага и умение владеть оружием. Хороший воин не должен полагаться на чудеса. Он должен упорно учиться владеть оружием, и тогда любой меч в его руке станет Мечом скроллингов. Давайте лучше заниматься. Разбирайте ваши мечи!
— А вы, мастер Хейдин, так ли хорошо сами владеете мечом, чтобы учить других? — вдруг спросил Рой. — Вы ведь не рыцарь и даже не лаэданец, Вы рутан. Язычник.
В коровнике стало необычайно тихо. Хейдин и прежде знал, что староста ди Массар его недолюбливает. Но заразить своей неприязнью мальчишку!
— Верно, парень, я не рыцарь, — с улыбкой сказал он. — Я простой воин, служил в конной разведке много лет. И я ортландец, чем очень горжусь. Когда лаэданцы были дикарями, мои предки уже умели строить каменные крепости, ковать железо и лить бронзу, выдувать стекло и выращивать виноград, печь дрожжевой хлеб и прокладывать дороги. Блаженной памяти император Хейлер призывал своих соплеменников-лаэданцев учиться у нас, а другой великий император, Дана Завоеватель, мечтал заполучить в свою армию ортландскую пехоту. В те суровые времена ортландские копейщики и лучники покрыли себя не меньшей славой, чем лаэданские конные рыцари. А что до моего язычества, то еще пятьсот лет назад владыки Лаэды даровали моему народу право исповедовать веру предков. Когда-то мой пращур Хейдин Серый Лис принял веру в Единого и даже обратил в нее весь свой дом, но его внуки Гаммер и Видвин снова стали язычниками. До сих пор боги моего народа помогали мне. Что же до моего умения владеть мечом, сын старосты, то этому искусству я учился не на китане и не в коровнике, а на поле боя, и видят боги, овладел им неплохо, поэтому жив до сих пор. Если же ты, Рой, сын ди Массара, считаешь, что я недостаточно хорош для тебя как учитель, можешь ступать на все четыре стороны. Думаю, твой отец, почтенный староста Виана, владеет оружием неплохо и сможет научить этой премудрости своего придирчивого сына.
Подростки засмеялись — староста ди Массар, известный в селе обжора и любитель поспать, сроду не держал в руках меча, да и другого оружия тоже. Красный от злости Рой не смог ответить учителю. Хейдин, вполне довольный эффектом от своей отповеди заносчивому и нахальному старостичу, начал урок. Йота и Уго он поставил на отработку ударов в паре, а остальных на мишени и китану. Скоро веселый стук палок наполнил коровник. Наблюдая за мальчишками, Хейдин не заметил, как в коровник вошел Феррин, конюший графа.
— Мастер Хейдин, — конюший не стал тратить времени на приветствия, — велено тебе немедленно явиться к графу.
— Юный граф вернулся? — Хейдин почему-то подумал о сыне графа, но Феррин покачал головой.
— Велено тебя найти, — сказал он. — Приехал какой-то знатный господин, хочет тебя видеть.
Хейдин распустил учеников, которые с устрашающим ревом рассыпались по улице, потрясая деревянными мечами, завернул оружие в рогожу, перевязал ремнями и, взвалив тяжелый сверток на плечо, пошел за Феррином. Пока они шли от коровника до замка, Хейдин пытался расспросить конюшего о загадочном госте, но Феррин сам ничего толком не знал.
— По виду южанин, — только и сказал он. — Смуглый такой, чернявый, а глаза синие. Конь у него на заглядение.
— Смуглый чернявый южанин? — Хейдин задумался, вспоминая, кто из его знакомых подходит под это описание. — И молодой? Вот притча какая, клянусь пряжей Атты!
— Может у тебя, воин, была интрижка с какой-нибудь смуглянкой в Сабее или Азоре? — усмехнулся Феррин. — Парень-то этот по возрасту в сыновья тебе годится.
Они прошли под аркой ворот мимо крестьян, разложивших прямо на земле принесенные на продажу овощи, фрукты, мотки пряжи и прочий товар, миновали залитый солнцем двор замка и направились к жилой башне. Хейдин заметил привязанного к коновязи жеребца задолго до того, как Феррин обратил на него внимание ортландца. Конь и впрямь был чудесный; на диво сложенный, с тонкими, как камыш ногами, ладоней пятнадцати в холке, с белой роскошной гривой, заплетенной в косички и огненными глазами. Да и седло со сбруей были достойны коня; Хейдин узнал великолепную работу азорийских шорников. Такой роскоши в Виане не видели давно, и Хейдин ощутил непонятное волнение. Кем бы ни был загадочный гость графа, видно было, что это непростой воин.
Граф и его гость были в трапезной. Слуга как раз наливал им вино, когда вошел Хейдин.
— Вот и наш ортландец! — сказал граф, милостиво кивнув в ответ на поклон Хейдина. — Опять учил мужицких детей мечевой премудрости? Пустое занятие, если не сказать больше.
— Отчего же, милорд, — сказал приезжий, устремив на Хейдина заинтересованный и, как показалось ортландцу, дружелюбный взгляд, — Этой стране нужны воины. Чем раньше юноша начнет учиться военному делу, тем меньше вероятность, что его убьют в первом же бою. Войны, к сожалению, стали привычным делом.
— Я лишь хочу, чтобы дети научились уважать оружие. Меч — спутник честных и благородных людей.
— Ты мастер оружия, верно?
— Всего лишь мой бывший солдат, — ответил за Хейдина граф, — мой мастер оружия скончался, три года назад от горячки.
— Но ты, верно, хорошо фехтуешь? — спросил приезжий, не обращая внимания на замечание графа.
— В юности меня обучал таорийский рыцарь Йондур Брео из Лима, — сказал Хейдин. — Было это в Нидариене, где я служил в страже тамошнего князя. Потом...потом я служил уже в лаэданской армии.
— Хейдин давно мне служит, — заметил граф. — Мой сын в нем души не чает. А все потому, что Хейдин умеет найти с ним общий язык.
Ортландец тем временем успел хорошо рассмотреть приезжего. Очень молод, лет двадцати, смуглый и черноволосый, но с фиалковыми глазами. Лицом похож на азорийца, тем не менее, на лаэданском языке говорит без малейшего акцента.
— Я всего лишь стараюсь хорошо делать свое дело, — сказал он, слегка поклонившись. — Граф очень преувеличивает мои заслуги.
— У тебя нет своего дома? — вдруг спросил азориец на безукоризненном ортландском языке.
Хейдин вздрогнул.
— У меня был дом, — ответил он тоже на родном языке, — Но это было давно.
— И что случилось потом?
— Война, — Хейдин посмотрел на азорийца. — С тех пор я скитаюсь по свету и не могу ответить на вопрос, зачем я живу.
— Милорд говорит на языке рутанов? — спросил граф.
— Немного, — ответил странный юноша. — В детстве я прожил несколько лет в Гилларене.
— Мой родной город, — вздохнул Хейдин.
— Вина, мой друг? — предложил граф.
— Нет, благодарю. Теперь я могу ответить на ваш вопрос, граф, в чем причина моего визита в ваш замок. Мое имя Медж Маджари, я азорийский рыцарь и сейчас направляюсь в Гесперополис ко двору пресветлого императора Лаэды Шендрегона. Слышали ли вы последние новости? Император показал свою божественную силу. Говорят, он умеет воскрешать мертвых.
— Безумно интересно, — сказал граф.
— Миссия моя очень...ответственна, и я не могу рисковать, — продолжал азориец. — Я очень плохо знаю эти места. Простите мне мои слова, но в Лаэде сегодня очень много идет не так, как надо. Ваши дороги стали опасны. Конечно, ваша прекрасная страна спокойнее, чем варварские земли к югу и востоку от Лаэды, но подвергать себя ненужному риску я бы не хотел.
— Однако странно, что милорд путешествует один, без охраны, — заметил ди Виан.
— У меня была охрана. В Теитуме я нанял четырех парней, которым дал неплохой задаток. Однако едва мы пересекли границу, как эти молодцы, дождавшись ночи, забрали мою заводную лошадь, мой чемодан и сбежали. Хвала Единому, никому из них не пришло в голову зарезать меня во сне.
— И милорд хочет...
— Чтобы мастер Хейдин меня сопровождал.
— Я? — удивился Хейдин.
— Ты внушаешь мне доверие, — сказал азориец. — К тому же я слышал о тебе от очень уважаемых мною людей.
— И кто же они?
— Человек по имени Карвер ди Бэр.
Хейдин вздрогнул. Медж Маджари упомянул о воине, с которым Хейдин пережил одно очень неприятное приключение. Откуда, о Тарнан, этот чужеземец знает...
— Хейдин, кто такой этот Карвер ди Бэр? — спросил граф, явно заинтересованный развитием разговора. — Ди Бэры очень знатная семья, из старых дворян. Где и как ты мог с ним познакомиться?
— Это очень давняя история, милорд, — ответил, помолчав,Хейдин. — Я никогда о ней никому не рассказывал, потому что мне иногда кажется, что все это мне только приснилось...
Еще до наступления темноты пять человек взобрались на верхушку огромного заросшего сосновым лесом холма. Отсюда в просветы между деревьями было хорошо видно все село.
— Пока нам везет, ребята, — объявил им местьер Карвер ди Бэр, командир их маленького отряда. — Мы нашли их логово, мы выследили их и завтра на рассвете заглянем к ним с визитом. Ни один из вшивых ублюдков не уйдет от наших мечей.
Сказав это, Карвер ди Бэр покрутил пшеничный ус и окинул взглядом свой отряд. Всего четыре человека — следопыт Баш, два горца — волаха Хапло Черноволк и Хоррит Мышезуб и Хейдин ди Варс-ле-Монкрайт, молодой ортландец, которого Карвер взял себе на службу только неделю назад. Все четверо валились с ног, как и сам Карвер. Шутка ли, чтобы успеть за противником они отмахали за четверо суток без отдыха и почти без сна шестьдесят лиг от перевала Гадир до Вар — Нахта, Черного озера. Четверо суток без огня, горячей пищи и крыши над головой.
Беда случилась неделю назад. Кто-то напал на усадьбу в миле от сторожевой крепости Фейнбар, убил пять мужчин и увел с собой девять женщин и пятнадцать детей — всех, кто был на усадьбе. Найденные трупы были буквально искромсаны на куски. Карвер ди Бэр, помощник коменданта Фейнбара, сам возглавил погоню, взяв десять человек. Следопыт Баш отыскал четкий след, но потом начались неприятности; две лошади утонули при переправе через Самодурку, еще одна сломала ногу. Пришлось спешиться и половину отряда отправить в крепость с лошадьми. Еще один человек пропал при переходе через лес. С Карвером остался Баш, два двужильных дикаря — волаха и тот, от кого местьер Карвер никак не ожидал такой прыти и выносливости — двадцатилетний юноша-ортландец, оруженосец таорийского наемника Йондура Брео. Карвер даже выругался втихомолку; дело-то странное, рискованное, неизвестно еще с кем придется сразиться, а у него под началом одни варвары — бренноны!* Тревога Карвера возросла после тех находок, которые по ходу дела были найдены следопытом.
— Похитителей пятеро, — сказал следопыт, — но они, кажется, совершенно не опасаются погони. Взгляните, местьер; они прошли по мокрой земле, хотя могли бы подняться чуть выше и пройти по отрогу хребта у нас над головой, где их следы на щебне нипочем не разглядеть. Это или глупость, или наглость. И еще странно — все это время они ни разу не развели костра. Никаких следов лагеря или бивака. На работорговцев не похоже, на грабителей кочевников — тоже. И те, и другие давно бы уже пересели на лошадей и убрались бы с пленниками на юг, в сторону степи, а не лезли бы так упорно в горы. Я теряюсь в догадках, местьер.
