Эксперимент

Вышла из госпиталя через черный ход. Как удобно построили офисный центр! Больничный парк соединялся с подземной парковкой, через нее я и попала внутрь. Вдалеке по-прежнему слышались выстрелы, грохот, но все происходило в глубине города. Здесь, на окраине, было тихо.

Лифты в здании (естественно) не работали, я пошла пешком по лестнице, на каждом пролете останавливаясь, отдыхая, успокаивая колотящееся сердце. Слишком я еще слаба... Трупный запах здесь отсутствовал. Я задумалась, вспоминая. 3 ноября была суббота. Выходной. Офисы пустовали, а потом началась такая паника, что на работу никто уже не ходил. С огромным трудом долезла до двадцатого этажа. Передохну здесь. Солнце уже встало и било в окна ярким беспощадным светом, открыв кошмарные разрушения красивого в прошлом города. Многочисленные пожары еще дымили. Улицы красовались баррикадами перевернутых автомобилей, разломанной мебелью, железными мусорными контейнерами. Выбитые стекла в домах, торговых центрах. Прямо на тротуарах валялись несколько трупов погибших. Стайка ворон кружила над одним из них.

В голове пронеслось: "Город через несколько месяцев превратиться в могильник. Крысы, собаки, птицы. Хорошо, что впереди зима, это немного остановит заразу. Но весной нужно будет делать ноги". Как я смогу пережить зиму, я пока не думала.

Сначала нужно найти еду, воду, убежище. Сделать несколько ходок в госпиталь, забрать все, что можно. Сейчас еды в городе много. Двери сотен магазинов, супермаркетов, кафе, ресторанов открыты настежь. Бандиты, желающие взять под контроль город, будут драться за власть еще некоторое время. Основное сейчас для них — оружие, еда, питье. Но рано или поздно власть попадет в руки кого-то одного.

"Пойдем по плохому сценарию", — размышляла я. Этот кто-то будет умным, дальновидным лидером. Значит, в конце концов, он придет к таким же выводам, что и я. Если я правильно мыслю, то он разобьет людей на группы и заставит прочесывать город по районам, собирая самое ценное — выживших людей, еду, лекарства, воду. Какую он построит систему — неизвестно. Рабовладельчество или демократия — мне все равно. Меня весной уже здесь не будет. А до весны нужно продержаться.

Я немного поспала, расположившись на широком кожаном диване. Съела еще два батончика и выпила воды. Пора браться за дело.

* * *

Жить я решила на верхних этажах. Во первых, оттуда виден как на ладони город. Во вторых, подъем на двадцать пятый этаж требует немало энергии, и есть надежда, что бандитам лень будет подниматься так высоко. Конечно, и мне будет трудновато, но жизнь дороже. Я всегда любила спорт. Занималась бегом и теннисом. Поддерживала тело в хорошей форме, поэтому, пробежаться двадцать этажей для меня не представляло сложности.

За неделю я опустошила автоматы по продаже еды на нижних этажах. Набралась целая гора батончиков, чипсов, шоколадок и круассанов. Я складывала всю еду на самом верхнем, в пентхаусе. Начиная с двадцатого, каждый офис был краше предыдущего. На двадцать первом я обнаружила встроенный в мебель закрытый сейф. Что там? "Можно будет попытаться подобрать код на досуге, — пришла в голову веселая мысль, — когда станет скучно. Бриллианты и акции Майкрософт мне бы сейчас не помешали".

Труднее всего было с водой. Я с трудом перетащила наверх маленькие бутылочки, выставленные в автоматах, но их оказалось немного. Всего около ста литров. В коридорах стояли питьевые автоматы с двадцатилитровыми бутылями. Моих сил хватило только на то, чтобы их опрокинуть, отцепить и поставить на пол. Как их поднять наверх — уму непостижимо. Но вода мне нужна позарез. Это самое главное. Я докатила бутыли до лестниц и оставила возле ступенек. Итого получилось тридцать больших емкостей по двадцать литров. Около половины из них были не полные, но это слабо успокаивало.

Пришлось соорудить что-то типа салазок. Дно я сделала, выломав пластиковое окно в витрине, прикрепила жгуты, закрепила бутыль и потащила наверх. К тому времени, как я вытащила первый бутыль на двадцать четвертый этаж, я проклинала все на свете. На следующий день у меня будут болеть все мышцы, трястись ноги и руки, но я все-же спустилась вниз и взялась за следующий.

В одну из ночей я сделала несколько вылазок в госпиталь. Забрала все ценное, что нашла. Капельницы с глюкозой, системы, шприцы (как вариант кормления, если еды будет совсем мало). Нашла антибиотики широкого спектра действия, витамины, перевязочный материал. Взяла несколько скальпелей, пилу для трепанации, ножницы, стетоскоп. Само собой — антисептики, обезболивающие и обеззараживающие препараты. С чувством выполненного долга рассортировала все по полочкам в "своем" офисе. Я врач. И без таких знакомых и милых сердцу вещей, чувствую себя неуютно.

* * *

Похолодало. Температура упала до десяти градусов, и мне становилось все труднее согреться. Я давно подумывала о печке. Бумаги в офисе было много, да и мебель сойдет на растопку. Останавливал только страх быть замеченной. Однажды ночью я увидела в окне высокого дома через квартал огонек. Кто-то жег или свечку или небольшой костер. Утром с той стороны слышались выстрелы и крики. Больше огоньков в здании я не видела.

Поэтому, если и сооружать печку, то где-то внутри, в комнате без окон.

Несколько дней я потратила на обследование вентиляции. Как и во всех офисах, она была великолепна. Широкие лабиринты вентиляционных шахт пронизывали этажи и коридоры. В них можно было жить, не то, что прятаться. Два дня я ползала, собирала пыль по ответвлениям переходов, спускалась на нижние этажи, пока не заползла в небольшую секретную комнату с множеством компьютеров, техники, десятками экранов. Наверное, здесь сидели охранники, шпионя за работниками. Комната была заперта. Несколько часов я потратила, чтобы открыть замок. Когда, в конце концов, открыла, то увидела, что вход в секретную комнату находился на двадцать четвертом этаже, в мужском туалете, за одной из кабинок. Снаружи стену покрывал белый кафель, дверь была абсолютно не видна. Я затащила в комнату запасы еды, воды. Начала потихоньку разламывать мебель для растопки. Печку я решила сделать из перевернутого бронированного сейфа. Главное — прогреть помещение, а на время сна буду гасить огонь, чтобы случайно не угореть. Проходя через километры вентиляции, дым должен будет остыть до такой степени, что с улицы его не будет видно. На первом этаже кое-как обрушила и отколупала вентиляционную трубу длиной полтора метра. Если приделать к моему воздуховоду над печкой, то будет дымоход.

Вот так, питаясь одними чипсами и шоколадными батончиками, я жила в офисном здании. Потихоньку я перетянула в секретную комнату несколько больших бутылей воды, одеяла. Содрала с одного из кожаных диванов подушку и соорудила себе постель. Влажные антисептические салфетки, которые я приволокла из госпиталя, пока решила не трогать. Собиралась ими мыться, но в данное время обходилась водой. Бачки туалетов были полные. А туалетов в офисном здании было очень много.

Днем я спала, ночью смотрела с высоты двадцать четвертого этажа на темный угрюмый город и размышляла. То там, то сям, что-то взрывалось, стреляли автоматы, иногда распускались яркими цветами пожары. Что там происходит? Где прячутся люди? Что с ними? В газетах писали, что после вспышек выжило около трети населения. Правда, у большинства развился синдром сердечно-сосудистой недостаточности, но оставались и совершенно здоровые. А еще такие, как я. Те, кто спрятался в экранированных помещениях, под землей, в бункерах, в лабораториях, на военных базах. Были и такие, у кого сердце работало, как часы и болезнь их не взяла.

Без квалифицированной медицинской помощи вскоре население уменьшиться еще на половину. Особенно жаль детей. У них сосудистая система еще слаба, они больше всех подвержены электромагнитным колебаниям.

Когда я рассортировала и подсчитала все припасы, то немного успокоилась. Список был внушительный. Почти шестьсот литров воды (не считая воду в бачках туалетов), Около тысячи энергетических батончиков, двести плиток шоколада. Это еще не считая горы чипсов, сухариков, печенья. Четыре месяца можно продержаться спокойно. Плюс поливитамины и глюкоза, принесенные из госпиталя. Постоянная беготня вверх — вниз сделала мои ноги крепкими и сильными. Я лазила, как обезьянка вверх по воздушным и лифтовым шахтам, спускаясь вниз, на первый этаж по тросу (так было гораздо быстрее).

* * *

В январе пошел снег. Стало так холодно, что приходилось топить печку почти каждый день. Мне очень хотелось пробежаться по городу, посмотреть на знакомые здания, библиотеку, торговые центры. Я хотела попасть в свой дом, забрать одежду, обувь... Но боялась — на улицах по прежнему было неспокойно.

За несколько месяцев я обследовала все этажи офисного центра вдоль и поперек. Оказывается, в письменных столах служащих бывает много всего интересного. Я нашла десятки зажигалок, перочинных ножиков, шоколадок, косметику. В гардеробах были оставлены пиджаки, туфли на высоких каблуках и палантины. В баре возле ресепшина на двадцать четвертом этаже обнаружила две бутылки Хеннесси и одну текилы. С ними я и отметила Новый год.

Когда я услышала гул автомобиля, было раннее утро. Я собиралась пришить к куртке фланелевую подкладку, но игла (так же и нитки) была хирургическая, поэтому получалось не очень. Я частенько слышала отдаленный шум моторов, но чтобы так близко... Это было впервые.

Я насторожилась. Выглянула из окна. По дороге, вокруг офисного здания, ехал небольшой фургон. Повернул к госпиталю. Остановился. Из машины вышли двое мужчин. С двадцать четвертого этажа лиц я не разглядела, наличие или отсутствие оружия тоже. Кто они? Бандиты или полиция?

Мужчины направились к больнице. Если приехали за наркотиками или транквилизаторами, так их давно уж нет. То, что оставалось после эпидемии и наплыва больных, забрала я. "Так что, мальчики, мимо", — пробормотала под нос. Наш госпиталь был небольшой, находился в пригороде. Лечились в нем жители окрестных поселков, и проводились исследования. Работали интерны, проходили практику студенты. В общем, ничего интересного. В городе находилась центральная больница, много аптек, пунктов неотложной помощи... Если они прибыли сюда, значит, весь город разграбили, и бандиты пошли по окраинам...

Я напряженно смотрела на центральную входную дверь, предварительно опустившись на пол. Солнце било в окно и я бы не хотела, чтобы кто-нибудь заметил меня, стоящую в полный рост. Я пролежала на животе достаточно долго. Успела даже замерзнуть. Но в конце концов увидела, как мужчины, сначала один, затем другой вышли наружу. Сумок у них в руках было немного. "Да, мальчики, — подумала я, — поживиться нечем". Системы, шприцы и медтехнику смысла брать нет. Лекарства? Не думаю, что среди них есть врач, чтобы понять надписи на ампулах. Наркотики, транквилизаторы, анальгетики забрала я. Оставалось некоторое количество дезинфицирующих средств, перевязочного материала. Наверное, это и захватили. Мужчины, погрузив сумки в фургон, двинулись по направлению к офисному центру. Я напряглась... Если они начнут прочесывать этажи, то несомненно рано или поздно обнаружат следы моего пребывания на верхних этажах.

Я резко поднялась и понеслась в "свою берлогу". Секретная комнатка была крошечная, поэтому я не смогла туда перетащить всю воду и еду. Был только необходимый запас. Еще небольшое пространство занимала печка и самодельный матрац, на котором я спала. "Какая я дура, — корила я себя, — нужно было давно освободить комнату от компьютеров и перенести все запасы"... Но что ж теперь горевать... Я протерла за собой пол, убирая все следы, закрыла дверь кабинки туалета и крепко заперла изнутри. Потом влезла в воздушную шахту и начала пробираться по лабиринтам вентиляции, спускаясь на нижние этажи.

Мужчин я нашла на третьем этаже. Они планомерно обходили все комнаты, ругаясь, что кто-то побывал здесь до них...

-Тут ничего нет, Джон, — крикнул один другому из противоположного конца офиса, швыряя бумаги со стола, переворачивая принтеры и сбрасывая на пол экраны компьютеров, — мы опоздали.

-Да, — по звуку было слышно, что Джон сплюнул, — наверное, банда Фила побывала...

-Ублюдки. Ничего не осталось, — послышался еще один грохот от упавшего монитора. Я зря боялась, что они меня услышат. Они вдвоем производили столько грохота, что мои шорохи от ползания по вентиляционной шахте были незаметны. Мужчины пошли наверх. Я поползла следом. Так мы и перемещались с одного этажа на другой. Я боялась, что они таки дойдет до двадцать четвертого этажа и обнаружат бутыли с водой. Мои стратегические запасы.

На пятнадцатом этаже мужчины решили передохнуть и подкрепиться. Я со страхом и интересом прислушивалась к разговору. В первых, я целых два месяца не видела ни одного человека, и где-то в глубине души соскучилась по людям. Во вторых, я надеялась, что узнаю, что-нибудь полезное. Как обстановка в городе, сколько осталось выживших, есть ли какая-нибудь власть, полиция, военные? Речь мужчин была так засорена матами, что я половины не понимала. Но все же разобрала через некоторое время, что они из банды некого Мясника Руфуса, который обосновался в здании полиции. А еще раньше они все вместе сбежали з тюрьмы Эджфилд, которая находилась к северо-западу от Чарлстона. Мясник сам был родом из Чарлстона, поэтому потащил их за собой. Дошли правда не все. Из пятидесяти сбежавших добраться удалось только двадцати...

-Да чет сердце тянет в последнее время, — вздохнул один, растирая грудь. "Ага, — подумала я, — сердечная недостаточность. Все признаки налицо". У мужчины был бледный, даже зеленоватый вид. Серьезная отдышка... Он по пять минут отдыхал после каждого лестничного пролета и глухо покашливал, тяжело приваливаясь к стене.

-Перестань, Джон, — хлопнул его по спине второй, — ты же помнишь, когда Малыш стал жаловаться на сердце, Мясник ему сразу шею свернул, как куренку.

-Да, — вздохнул первый, — не хотелось бы сдохнуть как собака. Жаль, что ни одного врача не осталось... Говорил я Руфусу, хоть медсестру не трогай. А он...

Я замерла, боясь пропустить следующую фразу, но зря. Мужчины что-то вспомнив, заржали, как кони.

-Жаль сестричку, — сплюнул "болезный", — но было весело...

Все мои "врачебные" жалостливые чувства к больному мужчине улетучились мгновенно. "Так тебе и надо, сволочь, — подумала я, — сдохнешь в мучениях, задыхаясь и харкая кровью". Его ближайшее будущее я видела, как на ладони.

-Кстати, шеф сказал, что видел как то в бинокль движение в окнах. И совсем недавно.

Я похолодела от ужаса. Как я не подумала, что кто-нибудь может смотреть в оптические приборы? Днем, когда солнце бьет в окна, я была прекрасно видна, как на ладони. Я судорожно начала вспоминать, приближалась ли я к окнам днем... Вроде нет. На город я смотрела только ночью, днем отсыпалась, занималась хозяйственными делами, чинила одежду. Значит, если и видел, то неясную тень в глубине офиса. А это могла быть и собака, что подтвердил один из мужчин.

-Скорее всего, собака, — предложил Джон, — ты видел, скольких мы спугнули в госпитале?