Подледный Лов

В маленькой комнатке-часовенке перед распятием что-то гнусаво распевал, сидя на корточках, юноша в кричаще-пёстром разноцветном балахоне и с убором из павлиньих перьев на голове... Что-то тут было не так. Я не сразу понял, что распятие Христово поставлено вверх ногами, а на алтаре в свете расставленных плошек-свечей вместо икон скалились ощеренные чучела хорьков, кошек, летучих мышей, и растопыривали ноги-ходули засушенные пауки.

— Родители, отдавая ребёнка в православную гимназию, даже не догадывались, сколь пагубно русская вера может сказаться не неокрепшей психике подростка. Ребёнок весь ушёл в молитву и чтение святоотеческого писания. В результате его восприятие окружающего мира вступило в конфликт с жизненными реалиями. Он совершенно утратил способность воспринимать подтекст происходящих явлений.

— Простите?

— То есть разучился врать и обманывать, если сказать проще. И от других требует того же, что, согласитесь, никак не вяжется с реальной жизнью в цивилизованном обществе, где безобидная ложь как своеобразный буфер призвана смягчать все шероховатости человеческих взаимоотношений.

— Ну и как вам удалось вывести ребёнка из болезненного состояния?

— Пришлось за немалые деньги пригласить жреца культа вуду сатанинского толка. Специалист обладает потрясающими способностями к гипнотическому внушению. Мальчика теперь не узнать. Вместо нательного креста он носит на шее перевёрнутую пятиконечную звезду, охотно участвует в чёрных мессах сатанистов. Скоро будем готовить его к выписке. Выздоровел совершенно! Пойдёмте, я покажу весь мой зверинец.

Мы действительно шли вдоль ряда раскрытых и закрытых классов, как посетители экзотического зоопарка. И повсюду нас ожидали новые диковинки.

Одна классная комната была забрана решёткой во всю стену, за которой мальчишка тоскливо метался на цепи от одного игрового автомата к другому. Таскал при себе мешочек с мелочью и время от времени с унылым видом нажимал кнопки и крутил рычаги.

— Весьма схожий случай с предыдущим, но без религиозной подоплёки. Синдром бессребреника плюс синдром болезненной правдивости. Такому не нужны деньги — нет устремления к богатству. Совершенно отсутствует игровой азарт. Ребёнок патологически безразличен к выигрышам. А ведь ему придётся стать наследником финансовой империи его отца.

Вид эдакого цепного пёсика вызывал просто жалость.

— Ему ещё можно помочь?

— Можно, призывая на помощь все те же деньги. Приходится сеанс за сеансом вселять в его душу непомерную алчность и бесовское устремление к богатству. Для этого мы платим этому ученику-пациенту настоящие деньги за оценки на уроках. На эти деньги он играет на автоматах и опять же выигрывает новые деньги. Выигрыш он, по нашему внушению, ссужает в рост одноклассникам и тем самым ещё более богатеет. Богатство открывает ему путь к роскоши — за деньги ему доступны шикарные развлечения неусыпного ночного города. Под присмотром санитаров, разумеется. Это лечение мы проводим в порядке эксперимента, так сказать. На свой страх и риск. Обычно мы не выпускаем пациентов из стен лечебницы. Но родители мальчика одобряют наш метод. С ним к тому же индивидуально занимается профессиональный карточный шулер, которому его отец платит отдельно. Профессионал говорит, что мальчик делает потрясающие успехи в нечистой игре. Как скоро мальчишка научится мастерски плутовать, мы его сразу выпишем, как вон и того задохлика.

Я обернулся и увидел паренька с опухшим лицом и мутными глазами. Мальчишка шагал нетвёрдо, держась за стены.

— Неужели пьяный? — невольно вырвалось у меня.

— Редчайший случай русского атавизма — синдром праведника, непреодолимое отвращение ко всем формам девиантного поведения, ребёнок не подвержен грехам. Даже ни разу не попробовал закурить. Мы ему прописали слабый алкоголь и лёгкие наркотики, а также безобидные извращения с мальчиками-одноклассниками. Когда выработается физическая зависимость от алкоголя и наркотиков, мы его закодируем и вернём родителям. Время от времени у него будут мини-запои и наркотические срывы, но в совершенно безопасной форме. Зато ребёнок перестанет быть "белой вороной" среди своих сверстников и благополучно социализируется в цивилизованном обществе.

— А вы не боитесь, что он может стать жертвой геев-педофилов?

— Николько. Согласно современной классификации психических заболеваний, педофилия не является расстройством психики. Учёные давно доказали, что гомосексуализм и педофилия не отклонения от нормы, а пикантное разнообразие проявления разносторонности личности. Нас больше беспокоят аномальные реакции русских детей, например, на утрату близкого человека, а также задушевное сочувствие к обездоленным, униженным и оскорблённым. Все эти проявления современная психиатрия склонна рассматривать как душевную болезнь.

— Коллега, но это ведь довольно революционный взгляд на общество, вы не находите? — спросил я, чтобы отогнать сомнения.

— Ничуть. Скорее, прогрессивный взгляд. Это как раз-то нашими научными оппонентами осуществляется опасная попытка навязать обществу какие-то нравственные стандарты исходя из давно отвергнутой православной этики. Всем бедам в истории человечество обязано именно нравственным императивам православия в византийской традиции. У современных психиатров страстность души, а не равнодушие, спокойствие и рассудительность вместо оголтелого азарта признаются патологией, а не нормой. Несвоевременное лечение подобных расстройств может привести к буйному помешательству.

— А буйных у вас много?

— Всего-навсего один на всю школу, но просто уникум — совершенно не поддаётся лечению. Пройдёмте, я вам покажу несчастного.

* * *

В палате за стеной из стекла был подвешен за руки и ноги к потолку совершенно измождённый мальчик. Во рту держал деревянную ложку, прикрученную шнурком к затылку. С потолка из невидимых отверстий капала вода, орошая больного холодным душем.

— Увы, этим пациентом я похвастаться не могу, коллега. Безнадёжный случай. Вызывающее оппозиционное расстройство — модель негативистского, враждебного и демонстративного поведения, хотя без серьёзного посягательства на либеральные права свободных от нравственных предрассудков людей. Плюс к тому синдром бредового переустройства мира на разумных началах.

— Детско-юношеский нигилизм разве не нормальное явление?

— Тут пострашнее будет. У мальчишки развилось маниакальное устремление возродить преступное учение о справедливой и свободной жизни в обществе без угнетения человека человеком. То есть помешательство на идее "освобождённого труда".

— Возможно, это не самое страшное. Простой юношеский максимализм, — осторожно возразил я.

— Категорически возражаю как специалист! Мы в общем и целом полагаем, что любая оппозиционность власти — это психическая болезнь. Самые безобидные протесты против власти внесены наукой в перечень девиантных проявлений психики. Тем более, что этот пациент неизлечим. Ему невозможно внушить, что Ленин был сифилитиком, Сталин — параноиком, Наполеон — малообразованным развратником, Линкольн — гомиком.

— Что же ожидает несчастного в будущем?

— Пожизненное принудительное лечение в психиатрической клинике закрытого типа. В наше время несовершеннолетних "оппозиционеров" фиксируют ещё в детстве и начинают лечить в дурдоме, то есть, простите, лечебном учреждении закрытого типа... Извините, коллега, я отвлекусь... А ты, мой малюпусенький, чего расплакался? — наклонился директор школы-больницы над крохотным первоклашкой, которого дородная учительница-санитарка провела мимо нас. В руке у мальчишки была клетка с хомячками.

— У ребёнка синдром запредельной жалостливости ко всему живому. Его у нас лечат тем, что постепенно приучают убивать сначала мышей, хомячков, потом котят и щенков. В старших классах он будет стажироваться на городской бойне в качестве помощника забойщика скота. Ребёнок заболел, когда его собачка попала под машину. Родители очень переживают за него, но мы вернём им совершенно здорового ребёнка. Что поделаешь, в наше время миллионы чересчур совестливых и тонко чувствующих людей отныне считаются психически больными. Мы просто обязаны с этим согласиться.

— Вы хотите выработать у него синдром скорбного бесчувствия?

— Это было бы слишком идеально, коллега. Я хотел бы, чтобы он хотя бы стал нормальным человеком и не пугался вида крови при чужой смерти.

* * *

— А вот, собственно, перед вами то, ради чего я провёл вас по всей этой моей кунсткамере с диковинными экземплярами аномалий в психическом развитии. Именно этот случай попал на страницы иностранных научных журналов и вызвал благожелательные отзывы в мой адрес. Полюбуйтесь-ка.

Он указал на сплошную белую стену.

— Простите, я ничего пока не вижу.

— Ах-да! — директор школы щёлкнул своим пультом, открывающим все двери в этой психлечебнице.

Стена медленно сделалась прозрачной. Взгляду открылось довольно просторное помещение, стены, пол и потолок которого были отделаны стерильно-белым кафелем, как в хирургической операционной.

— Вот это и есть моя гордость!

На цепи, подвешенной к потолку, висела убитая и наполовину разделанная девушка. Мальчишки в окровавленной одежде острыми ножами срезали полосами с её тела мясо.

Три юных людоеда пожирали его сырым, четвёртый пытался поджарить себе шашлык из человечины на газовой горелке.

— Когда-то у всех четверых было опасное расстройство — вызывающее человеколюбие, а теперь — полное излечение! Курс психотерапии закончен. Именно это я и хотел вам продемонстрировать. Это новаторское достижение в клинической психиатрии и предмет моей особой гордости как профессионала. Мы целиком и полностью переделали их сознание.

Я видел многое в жизни, но при виде пиршества каннибалов почувствовал лёгкое подташнивание, но ничем не выдал моей временной слабости.

Директор школы-лечебницы нажал на кнопку своего пульта, который ответил ему жалобным электронным попискиванием.

Стражи в шлемах с закрытым забралом, с щитами и дубинками наперевес ворвались в бокс с окровавленным кафелем. Повалили людоедов, старательно отделали их дубинками, надели на них смирительные рубашки и сунули всех четверых под холодный душ.

— Мы бросим их на три дня в холодный карцер. Потом передадим правоохранительным органам для постановки на профилактический учёт.

— Их же могут предать смертной казни.

— Нет, не могут. Убийство человека и пожирание человечины больше не считается преступлением, при условии, что жертва людоедов — закоренелый в своих убеждениях русопят. После отсидки в карцере мы поменяем им статус на социально адаптированных граждан страны.

— Но они же стали ненормальными!

— А вот и нет — у них произошла полная социальная реабилитация. Полностью подготовлены к обитанию в современном обществе. Они ничем не отличаются от обычных людей.

— С психологий уголовников, садистов и убийц?

— Разве уголовники после отсидки в тюрьме не полноправные члены человеческого сообщества? Никто ведь не посчитает наркоторговца, киллера или содержателя борделя, подпольного казино умственно неполноценным или душевнобольным. Наша лечебная функция выполнена. Можете меня поздравить!

— Поздравляю, коллега. А они навсегда избавились от синдрома человеколюбия?

— Теперь это нормальные люди, могу вас заверить. Они воспринимают мир всецело таким, как он есть, и приспособлены к нашей жизни.

— И вместе с тем это все же уголовные преступники, разве не так?

— Правильно, но теперь заниматься ими будут правоохранительные органы, а не лечебные учреждения. Это уже здоровые, социализированные личности.

— Похоже, придётся с вами согласится, коллега... Но вернёмся к нашему любимому увлечению. Что вас больше всего привлекает в подлёдном лове?

— Особая пикантность, какой не найти нигде больше. Теперь-то я знаю, в чём прелесть зимней рыбалки, а ведь прежде я и представления о ней не имел. Побыть на воздухе, насладиться природой, пощекотать нервы реальной опасностью — всё это куда важнее улова. Зимняя рыбалка — это морозный ветер, слепящее солнце, отражающееся в зеркале льда и отличное настроение.

— То есть на льду вы становитесь поэтом?

— И даже тонким лириком, а может, и чуть-чуть юмористом. Зимняя рыбалка — это весело. Рыба-то подо льдом — она нас не услышит, ничем её не напугать. Не надо сидеть в молчании над поплавком. Можно и посмеяться в весёлой компании и поболтать с приятелями вдоволь, да хоть сплясать на льду вприсядку.

— Особенно, когда рыбаки довольно оригинально решают проблему "сугреву" — прикладываются к бутылочке, чтобы согреться?

— Не без этого, а то какая же это зимняя рыбалка!

На прощанье он после недолгого молчания подал мне руку:

— Я давно обдумывал, что же так манит нас на зимнюю рыбалку, невзирая на суровые морозы и риск провалиться под лёд? Очевидно, это древние отголоски инстинкта охотника и добытчика, убийцы ради еды для поддержания жизни своего рода за счёт других живых существ. Ведь все мы только тем и занимаемся, что убиваем ради жизни: рыб, птиц, животных, вредных насекомых и даже живые зародыши зёрен пшеницы, чтобы смолоть муку. На нас всех кровь чужой жизни, но ради нашей драгоценной человеческой жизни.

— И лица у нас после рыбаки красные, неизвестно от чего — от морозного ветра, азарта добытчика или горячительного, — отшутился я.

— Или от вида молчаливого убийства. Ведь рыбы немы.

Конец_